Страница 48 из 85
Теперь стреляли уже не двое. Подкрепление вело огонь куда профессиональнее, нежели палубная охрана. Сайлорен больше не рисковала высовываться из-за своих спасительных ящиков. Внезапно, практически вплотную к ее укрытию выскочили несколько имперцев. С такого близкого расстояния промахнуться было невозможно, и девушка двумя зарядами уложила двоих, пригнулась, пропуская выстрелы остальных, и короткой очередью достала третьего.
Но штурмовиков становилось все больше. Выстрелы шли сплошным нескончаемым потоком. Возможности отстреливаться почти не представлялось. Сайлорен горько сожалела об отсутствии Силы и светового клинка. Под этим постоянным обстрелом она понимала, что сменить позицию вряд ли получится, хотя это необходимо. В конце концов Сайлорен решилась. Дав пару длинных очередей из винтовки, она резко выскочила и, стелясь, побежала к СИДу. Кувырок, пара одиночных выстрелов, снова уклониться, еще два рваных движения...
Но когда до цели оставался один рывок, её все-таки подстрелили. Бластерный заряд навылет пробил голень. И Сайлорен, продолжая двигаться по инерции, завалилась на бок. Отчаянным усилием, почти только на руках, она сумела заползти за край крыла истребителя. Выругалась, глядя на покрасневшую от крови серую ткань, и в это мгновение с ужасающей четкостью поняла, что всё кончилось.
Штурмовики, сменяя позиции, заходя с разных сторон и поливая непрерывным огнем её последнее укрытие, не оставляли ни малейшего шанса. Девушка ещё продолжала отстреливаться, вслепую, не имея сил подняться и прицелиться по-настоящему. Но боезапас стремительно убывал. Последние два магазина для винтовки. И игра закончится. Раненая нога почти не ощущалась. Впрочем, Сайлорен было уже все равно. Еще несколько очередей... Судя по звукам, ей удалось достать пару бронированных болванов, лезущих на смерть по чужому приказу. Какое им до нее дело... Какое ей дело до них... за ошибки правителей всегда расплачиваются те, кто ниже рангом... Забрать с собой как можно больше врагов - всех, до кого удастся дотянуться. Жаль, что гранаты не нашлось...
Всё. В винтовке зарядов больше нет. И остается только одно - умереть с достоинством. Глубоко вздохнув и почувствовав, как по лицу стекают непрошеные слезинки, Сайлорен достала бластерный пистолет и сделала несколько выстрелов наугад, просто чтобы на пару мгновений отогнать убийц. Страшно сделать последний шаг. Да только снова оказаться в плену куда страшнее... Пожалуй, такой исход был наиболее предсказуем. Но рискнуть всё же стоило. И в конце концов, один путь к свободе у нее ещё остался... Сайлорен крепче сжала табельный пистолет и подняла ствол под челюсть. Но прежде, чем она успела спустить курок, спину и руку прожгли снайперские выстрелы, и девушка со стоном рухнула на пол.
А пока она лежала и пыталась найти силы, чтобы побороть боль и пошевелиться, к ней уже подбежали солдаты, озлобленные затянувшейся схваткой и гибелью стольких своих товарищей. И началось избиение. Удары разъяренных штурмовиков были страшны. Её били молча, ногами, по всему телу, били расчетливо и сильно, били, ломая ребра и повреждая внутренние органы. Били насмерть.
Пистолет был сразу выбит из руки ударом сапога одного из имперцев и отброшен далеко в сторону. Сайлорен задыхалась от боли и даже кричать не могла, сжимаясь под этими ударами и здоровой рукой пытаясь прикрыть хотя бы лицо. Впрочем, это было, скорее, безумным всплеском инстинкта самосохранения, - защититься не удалось, в несколько точных ударов ей сломали нос и повредили челюсть. Когда тяжелый сапог врезался в затылок, девушка почувствовала, что начинает отключается, и молила Силу сделать это поскорее. А методичные, жестокие удары продолжали сыпаться на ее обессилевшее тело. Наконец забрызганные кровью веки Сайлорен сомкнулись, и Тьма приняла в себя её сознание. Она не видела, как из глубины ангара подошел офицер и, посмотрев на происходящее несколько минут, негромко сказал:
- Хватит. Приказа убивать не было.
Она не чувствовала, как, недовольно переговариваясь, штурмовики прекратили расправу и, небрежно подхватив ее неподвижное тело подмышки, поволокли в медицинский блок. Она не знала, что совсем скоро Палпатин получит доклад о её попытке побега и четыре раза пересмотрит записи перестрелки с камер видеонаблюдения, недовольно хмуря брови в тени капюшона.
Очнулась Сайлорен снова в камере. Не в той, откуда сбежала, а в той, где находилась раньше. Тела своего она совершенно не ощущала. Знала только, что лежит прямо на холодном полу, и сквозь тонкую офицерскую форму озноб пробирается под кожу. Наклонив голову, она увидела свои скованные руки, почти сплошь покрытые бакта-пластырем. С трудом извернувшись и скосив глаза, она также сумела разглядеть металлические кольца на лодыжках и бакта-пластырь на раненой ноге. Её силовой ошейник был короткой цепью прикреплен к крюку на стене. И девушка почувствовала себя пойманным зверем. Она, происходящая из знатного, не уступающего королевскому рода, теперь собачонка на привязи... Боль унижения скрутилась в горле. Мысли снова обратились к смерти. Почему, почему ей не дано хотя бы умереть спокойно, раз жизнь стала таким невыносимым кошмаром...
Потом размышления сменили направление, и Сайлорен задумалась над давними словами Императора, постепенно соглашаясь с ним всё больше. Бэрилл не только не пришла к ней на помощь... она виновата во всем, от начала до конца... Если бы Сайлорен тогда не спасла её, нарушив приказ, все обернулось бы совсем по-другому. И не было бы этой бесконечной боли, этого ужаса и унижений. Она жила бы своей нормальной, привычной жизнью, не ведая, что такое ад. Но Бэрилл... именно проклятая хаттом Бэрилл все разрушила. Как же сейчас она её ненавидела... Всеми силами своей исстрадавшейся души. И в сознании все более четкую форму обретала мысль: лучше бы я оставила ее на растерзание Палпатину с Вейдером и улетела, когда была такая возможность... Ведь именно она, Сайлорен, посажена в камере на цепь, именно её насиловал и пытал Император, именно в ее теле, судя по ощущениям, не осталось ни одной целой кости... А Бэрилл затаилась в Альянсе, словно крыса, и рассуждает с безопасного расстояния о светлой стороне Силы, свободе, демократии и прочей подобной ерунде.
Сайлорен стиснула зубы, чтобы не взвыть в голос, и откинула назад голову, прижимаясь ноющим затылком к холодной стене. Потом коснулась языком разбитых губ и закрыла глаза. Ее мучила постепенно просыпающаяся боль и жажда.
...Звук шагов, замерший прямо возле уха. Тишина и нарушивший ее едва различимый плеск воды. На лицо упало несколько капель, и Сайлорен невольно открыла глаза. Над ней, опустившись на одно колено, склонился тюремный врач. Она хорошо его помнила - единственного человека, который не упивался ее страданием. В руке он держал металлическую кружку, на полу рядом стоял медицинский чемоданчик и фляга. Не говоря ни слова, врач приподнял ее голову и поднес кружку к губам. Вода пролилась на подбородок, шею, намочила воротник, и у Сайлорен мелькнула мысль, что в мокрой одежде холод будет донимать ее ещё сильнее. Но все это не имело значения, потому что вода лилась в пересохшее горло, и каждый глоток дарил несказанное блаженство.
Когда кружка опустела, доктор все также молча достал из чемоданчика несколько шприцов и осторожно задрал рукав ее потрепанной серой формы. Иглы вошли в вену одна за другой. Сайлорен даже не вздрогнула. Она насколько могла пристально всматривалась в лицо врача, силясь понять, что происходит под этой маской профессионального равнодушия. Она чувствовала, что он относится к ней иначе - не глумится, не старается причинить боль. Он прикасался к ней очень аккуратно, пытаясь не потревожить поломанные ребра, не задеть ссадины и ушибы... Новый слой бакта-пластыря покрыл бластерные ожоги. От уколов боль слегка притупилась, даже челюсть ныть перестала. И Сайлорен с трудом прошептала:
- Послушайте...
- Не надо, - вполголоса перебил ее врач, убирая лекарства и щелкая замком чемодана. - Я выполняю приказ и вашей благодарности ни в коем случае не заслуживаю, а больше нам разговаривать не о чем.