Страница 35 из 85
- Знаешь, ты мне чем-то напоминаешь мою сестру.
Пальцы играючи прошлись по дрогнувшим губам, теребя и раскрывая на них ранки. Потом Палпатин чуть наклонился и, припав к шее девушки, провел по ней языком, словно пробуя на вкус.
- Я ощущаю вкус твоего страха.
Сайлорен, задрожав от отвращения, попыталась отстраниться, но оковы почти не позволяли шевелиться.
- Чудовище, - еле слышно прошептала она.
- Ты боишься, хотя и хочешь скрыть свой страх. Как глупо. Всё только начинается. Ты, милая моя ученица, забыла самый главный принцип, который я когда-то усвоил потом, болью, кровью и слезами, - он привычным движением опустил плиту в горизонтальное положение, так что теперь Сайлорен видела только темный металл потолка с вделанными в него светодиодами, и резко бросил через плечо:
- Всем выйти вон.
Дождавшись, когда комната опустела, Император оперся рукой о гладкую поверхность стола и глянул Сайлорен прямо в глаза.
- Когда-то, когда я был молодым, глупым и честолюбивым, мой учитель после одной из наиболее тяжелых и кровавых тренировок сказал мне: расскажи мне о сильных сторонах своих, и я буду знать, как их обезвредить; расскажи о своем величайшем страхе, и я заставлю тебя встретиться с ним лицом к лицу; расскажи, что ты больше всего ценишь, и я пойму, чего тебя можно лишить; расскажи, чего ты страстно желаешь, и я откажу тебе в этом. Эти слова стали краеугольным камнем моего обучения и становления. Вырвав из моего сердца все, что было можно, учитель наполнил мою душу Силой Темной стороны. А ты забыла те уроки, которые я тебе давал. И теперь, девочка моя, ты умрешь здесь, скуля от боли и ужаса. Умрешь с осознанием того, что я найду и убью твою подругу, и ты ничего не сможешь сделать, потому что ты слаба! Умрешь, понимая, что не смогла её защитить. Твои последние мгновения будут наполнены болью собственного бессилия. Это твой самый большой страх. Потеря близких. Знаешь, ты схожа с Вейдером. Он так боялся потерять жену и ребенка, что предал всех, кого знал. И все равно не сумел их уберечь. Во всяком случае, жену.
Император зашелся хриплым смехом. И направил на девушку пучок молний, которые змеями впивались в ее распростертое тело, заставляя корчиться в оковах с риском вывихнуть заведенные за голову руки. Так продолжалось минуту, может, больше. Наконец владыка ситхов небрежно шевельнул запястьями и не спеша направился к своему креслу. Девушка на допросном столе все еще содрогалась, словно молнии по-прежнему жгли кожу и сознание. Потом боль постепенно стала уходить. Сайлорен закрыла глаза, глубоко дыша и собираясь с силами. Она начинала понимать, что дальше будет ещё хуже. Ведь сделан только первый шаг по пути в ад.
Заметив, что пленница затихла, Палпатин усмехнулся и ударил снова. Он не собирался давать ей возможность отдохнуть и сосредоточиться на чем-то другом, кроме боли. Молнии зашипели. Сайлорен глухо вскрикнула. На этот раз пытка продолжалась недолго. Остановив разряды и опустив руку, Император взглянул на дверь. Словно по неслышному приказу та открылась, и в комнату вошел невысокий мужчина с холодными глазами и абсолютно лысой головой. Подойдя к темному владыке, он преклонил колени и негромко проговорил:
- Владыка, вы меня вызывали?
- Да, Маарек, - Император чуть улыбнулся. - Сегодня ты покажешь мне искусство, которое так долго шлифовал в застенках СИБ (СЛУЖБА ИМПЕРСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ).
- Как прикажете, мой господин.
- Приступай. Но сначала вызови мою стражу.
Выполнив приказ, Штель выкатил из темного угла комнаты двухэтажный столик, заставленный различными приспособлениям. Между тем Палпатин сцепил пальцы и стал внимательно наблюдать за работой палача.
Тот подошел к девушке и точным движением повернул ее голову в сторону. Сайлорен почувствовала, как в шею впилась игла. Потом, взяв со стола специальный ножик, Штель начал разрезать одежду жертвы, постепенно оголяя её тело. Сайлорен против воли вздрагивала каждый раз, когда холодное лезвие прикасалось к коже.
- Мальчик мой, поясняй свои действия, чтобы моя милая ученица не скучала, - велел император.
- Владыка, эта инъекция вызывает короткие, но довольно частые судороги и спазмы мышечных связок, боль с каждой судорогой будет расти. Средство не раз доказывало свою эффективность.
Прошло несколько бесконечных минут мучительного ожидания, и Сайлорен почувствовала, как мышцы начинают непроизвольно сокращаться, скручивая обессиленное тело, сперва едва ощутимо, а затем всё сильнее. К тому же каждый приступ сопровождалось ударом дубинки, усеянной короткими острыми лезвиями, которая безжалостно рассекала кожу. Задыхаясь от боли, девушка надсадно дышала сквозь стиснутые зубы. А палач хлестнул ее ладонью по лицу. Раз, другой... Сайлорен против воли зажмурилась, из последних сил сдерживая крик. Гордость требовала сносить боль молча, с достоинством... Дубинка - пощечина - и так снова и снова... Скоро ее губы превратились в кровавую рану. Она не знала, сколько времени прошло, прежде, чем где-то в стороне прозвучал голос Императора:
- Пока хватит, Штель. Девочка моя, расскажи теперь, что ты знаешь о повстанцах, об их базе, а главное - где могут скрыться юный Скайуокер с твоей дорогой подругой. У тебя наверняка есть догадки. Времени поразмыслить было достаточно...
- Ничего я не знаю, - еле слышно выдохнула Сайлорен.
- Молчать не разумно, - было слышно, что Император усмехается. - Думаю, Маареку стоит продолжить.
Вколов своей жертве антидот на предыдущую инъекцию, Штель на мгновение задумался, окидывая Сайлорен оценивающим взглядом. Затем кивнул своим мыслям и, взяв со столика небольшие иглы, начал по одной вгонять их девушке под ногти. Сайлорен попыталась сжать руку в кулак, но Маарек грубо разогнул пальцы, едва их не сломав. С каждой вонзающейся в кожу иглой с губ Сайлорен срывался сдавленный стон. Воткнув пятую, Маарек подключил к ним провода и щелкнул переключателем.
- Владыка, это наверняка поможет ей стать сговорчивее.
Постепенно первая игла нагрелась, потом раскалилась. Снова раздался щелчок - и нагреваться стала вторая.
- Скоро она не то что заговорит - запоет, - убежденно проговорил палач.
Боль разрывала пальцы, вытесняя все мысли прочь... Девушка не кричала - она шипела и хрипела, до изнеможения извиваясь в своих оковах и тщетно пытаясь вырваться. Боль нарастала, хотя, думалось, это уже невозможно. Глаза ничего не видели от застилавших их слез. И этому не было конца. Время словно стазис растянулось, не оставив ничего, кроме боли. Пальцы горели как в огне. Скоро Сайлорен стало казаться, что вся её правая рука объята пламенем.
- Одно твое слово - и все прекратится, - произнес Палпатин. - Скажи, куда улетели мальчишка и джедай, и я остановлю Маарека. Мне даже база повстанцев не так важна, как они. Пойми, чем дольше ты молчишь, тем тебе хуже.
Девушка приподняла голову, силясь что-то прохрипеть, и наконец с покусанных и окровавленных губ слетело:
- Я не знаю...
Маарек наклонился к девушке, резко ударил по лицу, потом стиснул своими короткими узловатыми пальцами её подбородок и тихо произнес:
- Либо ты все расскажешь Владыке, сучка, либо я постепенно превращу тебя в обезумевший от боли фарш.
- Посмотрела бы я, как ты осмелился назвать меня сучкой, будь у меня в руке лазерный меч, - глядя ему в глаза, прошептала Сайлорен.
Маарек лишь усмехнулся. Его рука скользнула по ее телу, чуть задержалась на груди, пошла вниз, и вдруг резко нанесла удар в живот. А потом еще и еще. Дыхание девушки сбилось. Но самого удара Сайлорен, казалось, почти не ощутила. Боль куда более мучительная заполняла ее сознание. Правая рука по-прежнему горела, кисть уже почти не чувствовалась. А затем Штель занялся и левой рукой, так же спокойно, методично и безжалостно. Щелкнул переключатель. Иглы стали нагреваться... Через несколько минут Сайлорен рванулась всем телом, силясь разорвать стальные наручники, вырваться, освободиться от этой запредельной боли. На грани потери сознания она услышала, как Палпатин рассмеялся. Плохо отдавая себе отчет в происходящем, не чувствуя ничего, кроме горящей боли в пальцах, она снова и снова тщетно пыталась освободиться. Вены на руках вздувались синими жгутами. Кровь с разбитых искусанных губ струилась по подбородку. Внезапно девушка вскрикнула и отключилась. Измученное сознание укрылось спасительной темнотой беспамятства. Только тело ещё продолжало конвульсивно вздрагивать. Император перевел взгляд на палача и проговорил: