Салямиллион

— Что «от»? Отчего? Почему? Нет, все это бессмысленное дело.

На одиннадцатый день королева произнесла слово «рог!» На двенадцатые сутки она сказала «а!» и указала на скалистый кряж, который находился неподалеку от берега. Отрог переходил в горную цепь, тянувшуюся на восток до самых гор Байка. Эльфы так ничего и не поняли.

Наконец судно было построено, и они начали сердечно благодарить Берендела.

— Нам хочется быстрее уплыть из страны, обремененной проклятым именем Блэри. Мы и сейчас не можем сопротивляться приказам Шарона. К счастью, запрет его Глаза касается только строительства корабля и путешествий по стране. О плаванье речи не шло. Поэтому мы отправляемся к Западной Понии, а там проклятие больше не будет действовать. Послушай, Берендел! Поплыли вместе с нами! Мы многим обязаны тебе, и твоя помощь была неоценимой.

Мальчик переглянулся с Нобби и вежливо ответил эльфам:

— Спасибо, но я останусь здесь. Вам незачем благодарить меня снова и снова.

— Ты уверен? — настаивал Тюрин. — Эта проклятая страна. Здесь торжествует Зло, и честным воинам не остается ничего другого, как повернуться спиной к Блэриленду и найти себе что-нибудь получше.

— Возможно, вы правы, — ответил Берендел. — Но у меня такое чувство, что я должен остаться.

— Тогда прощай, — сказал Тюрин. — Ты сослужил нам хорошую службу, юный Берендел. Если однажды нам представится такая возможность, мы отплатим тебе тем же. Прими мой дружески совет. Всегда сохраняй свою репутацию чистой и говори собеседникам правду, ибо это символы Добра.

Берендел с улыбкой кивнул головой, принимая совет с долей скепсиса. Эльфы преподнесли ему и Нобби прощальные подарки, затем столкнули корабль в воду, забрались на палубу и уплыли к западному горизонту. Последней фигурой, которую увидел Берендел, была Плюшки-ем — королева эльфов. Она стояла на юте или на корме (я всегда путаю эти два названия, поэтому лучше вообще не говорите мне о килях, оверштагах и румпелях). Короче, она стояла в задней части корабля и махала мальчику рукой. Весенняя оттепель освободила часть ее ума от холода безумия, и она прощалась с Беренделом, как со своим близким родственником. Она помахала ему обрубком руки, затем взглянула на культю, сконфузилась и начала махать здоровой рукой, потому что та лучше подходила для этого.

Вскоре судно исчезло из виду, а чуть позже следом за ним за горизонт ушло и солнце, словно оно тоже навсегда покидало Верхнее Средиземье. Утром наступил новый день, и он, как обычно, начался с бледного рассвета на темном небосводе. Страна зевала и просыпалась. Несмотря на рабский труд под тиранией Зла, она по-прежнему предпочитала вести свои дела при солнечном свете.

Пока Нобби выкапывал съедобные клубни за песчаной дюной, Берендел забрался на большой валун и осмотрел окрестности. Внезапно он испуганно пригнулся. На дальнем холме мальчик увидел всадника на черном коне. Тот, конечно же, заметил часть берега, поросшую травой. На фоне вездесущего снега она походила на укус великана, и на этом зеленом ковре были только подросток и гном. Когда Берендел отважился снова взглянуть в том направлении, всадник уже ускакал. Вскоре вернулся Нобби. На завтрак они ели вареные клубни.

— Хвала небесам, что эльфы наконец уплыли, — сказал гном. — Я думал, что они никогда не перестанут петь свои прощальные песни.

— Слушай, — спросил Берендел, — ты понял, что сказала королева за эти двенадцать дней?

— Да только идиот не понял бы ее, — ответил Нобби.

— Или эльф, — согласился Берендел. — Но меня удивили ее слова. Неужели великая Салями действительно спрятана в конце того горного отрога?

— Довольно трудно судить о правильности слов королевы, — сказал гном. — Зато енто легко можно проверить.

Завернувшись в волчьи шкуры, они зашагали по белой равнине к горной цепи. Наст блестел, словно замерзшая роса. При каждом шаге ноги увязали в глубоком снеге, и их приходилось вытаскивать сильными рывками. На весь путь ушло не меньше часа, но Нобби и Берендел в конце концов добрались до начала кряжа. Перед ними возвышалась скала, похожая на огромную каменную голову. Казалось, что какое-то гигантское чудовище спустилось с гор и решило напиться из моря.

Приблизившись к скале, они увидели, что ее округлый конец напоминал лицо с открытым ртом-пещерой. Берендел и Нобби вошли в нее и осмотрелись. Воздух внутри был холодным и пропитанным запахом серы. Вглубь вел узкий лаз довольно устрашающего вида.

— Иди сюда, — сказал Нобби. — Она здесь.

Он прижался лицом к левой стенке арочного прохода.

— Где?

— Внутри скалы.

— Внутри? Откуда ты знаешь?

— Енто гномское чутье, — ответил Нобби.

— А ты можешь объяснить мне его?

— Легко, — ответил его спутник, ощупывая пальцами скалу. — Мы, гномы, появляемся на свет внутри больших камней. Понимаешь? Ну как бы рождаемся там. Думаешь, что я делал на том озере? Я дозревал в большом валуне, который лежал на берегу. Со временем уровень озера поднялся, и камень оказался под водой. А я-то не знал! Пребывал в бесчувственном состоянии. Когда я вылупился, меня окружали холодные воды. Естественно, в спешке я начал метаться, и моя борода запуталась.

— И это твоя история? — со смехом спросил Берендел. — Ты же говорил, что она очень длинная.

— А она и длинная, — ответил Нобби. — Сравнительно длинная. Ты так не считаешь?

— Нет.

— Просто я дал тебе урезанный вариант.

— Значит, ты новорожденный гном? Только отвечай мне честно.

— Понимаешь, парень, мы отличаемся от эльфов и людей. Мы рождаемся с мудростью и знанием нашего народа. Енто знание внутри нас с момента появления на свет. И мне кажется, не стоит даже говорить о том, что я обладаю особым чутьем на пустоты и уплотнения в камне. Все енто означает, что я точно знаю, куда нужно бить, чтобы вскрыть полость.

С этими словами Нобби сильно ударил кулаком по стенке прохода. И там, где он ударил, скала раскололась, и пещера наполнилась светом прекрасной Салями. Они заглянули в отверстие.

— Ого! — сказал Берендел.

— Угу! — согласился гном.

— Забирай ее, — прошептал Берендел.

— Сам забирай, — ответил Нобби. — У меня от нее мурашки бегут по спине. Она оказывает на меня вредное воздействие.

— Вредное?

— Да уж поверь мне.

Берендел вытащил Салями из углубления, кивнул гному, и они зашагали через снежную равнину обратно к берегу моря. Артефакт слегка жег руку, поэтому мальчик засунул его за пояс и прикрыл волчьей шкурой. Вернувшись на свою стоянку, они сели у ручья и начали думать, что им делать дальше. Их беседу прервали громкие крики. На другой стороне ручья появился отряд орков, возглавляемый парой Глаз Шарона (то есть двумя людьми, а не одним человеком с двумя глазами). И каждый из них восседал на черном коне.

Узнав, что эта часть северо-западного берега не покрыта снегом и что здесь происходят странные вещи, Шарон послал сюда двух самых опытных лазутчиков. Он решил, что в таком деле два Глаза лучше одного и что вдвоем они быстрее выяснят причину подозрительных явлений.

— Эй, ты! — закричал первый Глаз Шарона. — Да-да, вот ты!

Берендел обернулся через плечо и, изображая невинность, показал на себя пальцем:

— Я?

— Да, ты, придурок! Что это вы здесь делаете?

— Ничего.

— Властью Шарона я приказываю тебе говорить правду! — закричал второй Глаз.

Однако его команда не властвовала над сердцем Берендела, поэтому мальчишка прошептал себе под нос:

— Ага, размечтался.

Тут Нобби вскочил на ноги и вытащил нож из-за пояса.

— Оставьте парня в покое! — крикнул он. — Берендел мой друг, и я не позволю вам запугивать его.

— Мы не враждуем с вашим народом, сэр гном, — сказал первый Глаз. — Но все эльфы и люди находятся под нашей властью. Эй, мальчик! Что ты здесь делаешь? Говори нам правду.

Услышав такую команду, любой эльф или человек тут же признались бы: «Мы нашли священную Салями в конце той горной гряды. Вот она, смотрите». И Глаз Шарона приказал бы: «Отдай ее мне!» И любой эльф или человек мгновенно выполнил бы это указание. Но Берендел поступил иначе. Потыкав ногой песок, он отвернулся в сторону и мрачно ответил: