Страница 10 из 60
Проявление этой греховности в человеке связано со смертностью и тленностью его естества. При этом, как замечает Η. Н. Глубоковский, «апостол допускает натуральную бренность человеческой природы — по ее происхождению от земли — и тем не устраняет возможности, что по тварному естеству она подлежала смерти… При своей естественной смертности первозданный получил способность не умирать, которая была превышающею космические потенциальности и служила особым божественным отличием… Потому прежде всего у ослушников отнимается сверхдолжное, и физически обычная смерть — по определению Божию — делается наказанием уже в смысле возмездия за грех… Конечно, отныне эта смерть — в качестве греховной — становится не просто естественной, но и ужасной, бывает знамением виновности и приносит все ее грозные последствия»[164].
Апостол Павел настаивает на врожденности и всеобщности первородного греха: «…как иудеи, так и эллины, все под грехом (πάντας υφ ἁμαρτίαν είναι)»[165]. Причина греха в преступлении одного человека — Адама: «Как одним человеком грех (ἁμαρτία) вошел в мир, и грехом — смерть, так и смерть перешла во всех человеков, (потому что) в нем все согрешили»[166]. Преслушание Адама произвело новое состояние человеческого естества — греховность (ἁμαρτία), переходящее на всех с неотвратимой преемственностью. Понятие греховности подразумевает не только расстройство или поврежденность человеческого естества, но и изменение отношений с Богом, ибо после грехопадения, подчинившись диаволу, люди стали по природе чадами гнева Божия[167].
Смерть вступила в мир через грех[168] и им вызвана к историческому бытию. Она неотвратима и всеобща, действует во всех без исключения, потому что все потомки Адама восприняли от него грех (ἁμαρτία). В отношении самого способа восприятия греха (ἁμαρτία) апостол высказался несколько загадочно, и его слова «в нем все согрешили» (ἐφ’ ᾧ πάντες ήμαρτον) имеют различные филологические истолкования[169]. В настоящее время ряд библеистов эти слова апостола не относят к Адаму (если бы эта фраза относилась к Адаму, то вместо ἐφ’ ᾧ в тексте послания должно было бы стоять ἐν ᾧ). Слово ᾧ — относительное местоимение, которое может указывать на слово мужского или среднего рода. На этом основании мы имеем две формальные грамматические возможности для понимания данного текста.
Первый вариант: относительное местоимение относится к слову смерть (θάνατος), которое в греческом языке мужского рода. В этом случае разбираемый текст значит: «Так и смерть перешла во всех человеков, потому что из-за смерти все согрешили». Здесь мы видим описание круговорота смерти (страх пред смертью толкает человека на грех, а реально содеянный грех приобщает человека к реальной смерти). Однако при таком переводе возникает противоречие со всеобъемлющим смыслом первой части фразы «смерть перешла во всех человеков». Всеобщность смерти для всех людей не может быть объяснена только страхом перед смертью. Младенцы, например, не испытывают такого страха перед смертью, который бы их толкал на совершение личных грехов, однако и в них она реально перешла и существует[170]. Значит, дело не только в страхе.
Второй вариант — это тот, который встречается во многих современных версиях перевода Библии: ἐφ’ ᾧ имеет значение среднего рода, и тогда это место читается: «Так и смерть перешла во всех человеков, потому что все согрешили». В этом случае получается, что смерть является не следствием первородного греха прародителей (на связь с воспринятым грехом Адама нет указаний), а следствием именно личных грехов каждого человека («все согрешили»). Такое понимание также не согласуется со всеобъемлющим смыслом первой части фразы, где говорится о том, что «смерть перешла во всех человеков». Опять-таки, младенцы не имеют личных грехов, как же переходит смерть в них и они умирают, порой не достигая сознательного возраста?[171]
Оба рассмотренных филологических варианта перевода неудачны, во-первых, в семантическом отношении: получается, что апостол Павел в пределах одной фразы противоречит сам себе, а во-вторых, с богословской точки зрения, поскольку истинная причина всеобщей смертности — грех Адама, о котором идет речь в данном месте послания, как бы замалчивается, а выдвигаются новые причины: страх перед смертью или личные грехи. Но в том-то и дело, что у этих причин нет универсальной всеобщности для людей, значит, они и не могут быть основанием для всеобщей смертности человечества. Следовательно, указанные выше интерпретации текста несут в себе искажение.
Для точного понимания этого фрагмента[172] необходимо учесть контекст всего апостольского повествования и традицию святоотеческого толкования, которую наилучшим образом в обобщенном виде выразил святитель Феофан Затворник, прекрасно знавший как филологические тонкости данного текста, так и святоотеческую экзегезу: «То правда, что если взять эти слова — „поелику все согрешили“ вне связи, — то они могут не давать той мысли, что все согрешили „в нем“ [в Адаме]; но если брать в связи и с предыдущим и с последующим, то и при этом переводе („поелику все согрешили“) необходимо дополнять словом „в нем“, чтобы выдержать вполне мысль апостола. Он говорит: „Грех чрез одного вошел в мир и грехом — смерть, и таким образом смерть во всех вошла“. Грех отворяет врата смерти. Если она вошла во всех, то во всех предшествовал ей грех. Но во всех грех предшествовать смерти не мог иначе, как тем, что все согрешили в том, чрез кого грех вошел, т. е. в первом человеке — Адаме. Таким образом, читая: „Смерть вошла во всех людей, потому что все согрешили“, — не можем иначе понимать сие последнее, как — „согрешили в нем“»[173]. В связи с этими разъяснениями святителя Феофана становится ясным синодальный русский перевод данного фрагмента — «потому что в нем все согрешили», — где переводчики последовали, прежде всего, общему смыслу апостольской речи и святоотеческой традиции истолкования.
Последующие два стиха[174] и дальнейшие рассуждения апостола Павла наглядно подтверждают мысль о том, что смертное состояние человеческого рода обусловлено не личными грехами потомков Адама и не страхом перед смертью, но наследуемым грехом прародителей — αμαρτία (поэтому смерть могла царствовать и до закона). Незыблемой истиной остается утверждение, что смерть неотрывна от греха, и если она господствует над всем человечеством, то это неуклонно приводит к мысли, что «все согрешили», т. е. восприняли греховное состояние праотца Адама и в этом смысле «в нем согрешили», ибо находились «в чреслах отца», подобно тому как сам Левий, принимающий десятины, в лице Авраама дал десятину, ибо он был еще в чреслах отца, когда Мелхиседек встретил его[175]. Природное единство с первозданным Адамом стало онтологической основой для распространения первородного греха в человеческом роде, поэтому апостол и говорит прямо: «Непослушанием одного человека сделались многие грешными»[176], так же как и преступлением одного подверглись смерти многие[177].
Исходя из суждений апостола Павла о наследственной греховности человеческого рода, Η. Н. Глубоковский сделал важный обобщающий вывод (относительно сущности первородного греха — ἁμαρτία и его воздействия на человека), который, несмотря на его пространность, мы приведем, ибо он заслуживает особого внимания. Н.Н. Глубоковский пишет, что, согласно учению апостола Павла, ἁμαρτία является «демоническим началом в человеческой природе, развращающим ее при помощи плотяной бренности. Поэтому-то чада гнева, живущие по плотским похотям и исполняющие желания плоти, становятся вассалами „князя власти воздушной“, а он — дух, действующий в сынах противления[178]. Понятно теперь, если грех рисуется как живая энергия, входящая в мир и утверждающая в нем свое господство с царственными притязаниями[179] и чарующей обольстительностью[180]. Он [первородный грех] демоничен и потому несокрушим для человека, расторгнувшего свой союз с Господом. Греховность развивает среди падших людей крайнюю интенсивность, раз за ней скрывается сатанинская мощь, получившая доступ и право через свободное согласие человеческой воли. Но она не в состоянии прямо покорить себе человеческий дух в каждом, для чего нужно убить его совершенно и заменить собой. Естественно, что грех пользуется подходящим орудием в индифферентной и бренной плоти и делает ее своим органом настолько, что — по слабости падшего — духовность почти совсем исчезает в ней. Она бывает всецело греховною, потому что демонически захвачена грехом. Σáρξ [плоть] служит средством для организующего принципа в греховности.