Страница 24 из 35
* * *
Стояла глубокая осень. Первый снежок чуть посыпал грязную землю. Мы. конечно, охотились. С нашими гончими получилась какая-то ерунда: они одновременно подняли лисицу и зайца. Амляшка пошла по лисьему следу, а прочие псы увязались за зайцем.
Лисичку стукнуть интереснее, чем зайца, и мы с Семен Семенычем, разумеется, принялись подстаивать лису, покинув прочих собак. Охота завела нас чорт знает куда — к самому Щадилову пруду. Мы заняли позиции, укрывшись в пожелтевших камышах, и внимательно вглядывались в густую заросль ивняка впереди нас. Оттуда раздавался страстный голос Амляшки. О, как бесподобно гнала она в этот день!
Вдруг чуть слышно хрустнул тонкий лед на пруду. Я оглянулся и вздрогнул: позади нас появилась лиса. Она обманула нас. Осторожно сошла она на замерзший пруд. Она, видимо, чуяла, что лед еще не окреп, и ступала по нему с крайней осторожностью. От меня до лисы было далеко. Семен Семеныч со своего места мог бы стрелять, но он не оглядывался и не видел лисы. Я старался гипнотизировать его, чтобы он обернулся, но гипноз мой не действовал, а между тем лиса удалялась от Семен Семеныча.
«Эх, была — не была! — подумал я. — Авось, мое ружьишко достанет».
Я прицелился и выпалил по лисе. Дробь не сделала ей вреда, но выстрел шибко напугал ее. Она подпрыгнула, мотнула хвостом и, забыв со страху про всякую осторожность, что было духу припустилась по льду, вытянувшись в огненную ленточку.
Не выдержал тонкий лед отчаянных скачков лисицы. Он с треском сломался под ней на самой середине пруда, и лиса провалилась в воду. Она барахталась, пыталась выбраться на лед, но ее передние лапы неизменно обламывали край лишь только она на него упиралась. Хотя лиса и была вне выстрела, но песенка ее теперь была спета. От нас она никуда не могла уйти. Семен Семеныч побежал по правому берегу, а я — по левому. Лиса видела нас и не знала, куда ей выбираться. Это было редкое и интересное зрелище. Мы с Семен Семенычем весело перекликались.
— Владим Сергев! Забегайте к лозинам! Пужайте лису на меня!
— Смотрите, Семен Семеныч, не промахнитесь!
— Не сумлевайтесь, Владим Сергев! Не смажем! Это уж официально!
В это время появилась Амляшка. Она сразу увидала лису. Громко взвыла чернопегая в румянах и сразмаху вскочила на лед всеми четырьмя лапами. Два-три прыжка, и лед с треском обломился под нею. Невзирая ни на что, смелая собака устремилась к лисе, ломая грудью лед. Лиса окончательно обалдела. Она бешено закружилась в воде.
Амляшка быстро приближалась к ней, и через минуту в студеной воде завязалась отчаянная, смертельная борьба. Собака и зверь вцепились друг другу в морду. Вокруг них поднялся фонтан ледяных брызг. Какая это была захватывающая и волнующая картина! Амляха пыталась схватить своего врага за горло, но при этом вода всякий раз попадала ей в раскрытую пасть, и собака захлебывалась. Тогда острые зубы лисицы вонзались в Амляшкино ухо или губы. Амляшка старалась подмять под себя лисицу и утопить ее, но лиса была чертовски проворна и изворотлива. Она мужественно защищалась.
Так длилось с полчаса… Полчаса в студеной воде среди плавающих льдин— какое это должно было быть страдание! Наконец оба противника исчезли под водой. Судя по бурлившей воде, они и там продолжали борьбу. Это была жуткая минута. Казалось, обе погибли. Но вот из воды показалась голова Амляшки. Она победила! Возле нее всплыло рыжее тело матерой лисы.
Какие чувства переполняли нас!..
Несравненная Амляшка! Ни одна собака еще не заставляла своих хозяев переживать столько ярких, незабываемых моментов!
— Ура-а! — закричал Семен Семеныч. — Амляха! Амляшечка! Амлянчик!
Собака повернула к берегу. Видно было, что и она выбилась из сил. Ломая лед передними лапами, она то-и-дело с головой проваливалась в ьоду. Она устало и тяжело дышала. Хрип вырывался из ее окровавленной пасти. Все чаше и чаще ныряла она. Все медленнее становились ее движения. Она плыла ко мне. Семен Семеныч перебежал на мой берег. Нам хотелось броситься в пруд и помочь собаке. Но вот она сделала страшное усилие и достигла берега. Мы наклонились к воде и вытащили Амляшку на сушу.
Что за истерзанный вид был у нее. Ее уши были изорваны, губы в крови. С хрипом повалилась собака на землю. Все тело ее дрожало и дергалось. Мы склонились над ней. Она посмотрела мне в глаза странным, потухающим взглядом и оглянулась на Семен Семеныча. Вдруг ее пестрое тело скорчилось в страшной судороге, и она неподвижно застыла… Не выдержало собачье сердце— Амляшка была мертва!..
Мы с Семен Семенычем были как громом поражены.
— Кончилась чернопегая… знать, отгонялась!.. Владим Сергее… Как же так!.. Что теперь с нами будет? Что нам теперь делать?
Слезы подступали нам к горлу… Амляшка!.. бесценная, дорогая Амляшка!..
— Что делать? Только одно остается: давайте схороним ее. Не оставлять же ее на съедение лисам? Попросим лопату вон в той избушке возле плотины.
Молча закопали мы нашу собаку в черной, еще не промерзшей земле и накидали сверху аккуратненький холмик. Семен Семеныч встал над могилой и, взяв ружье, взвел курки.
— Что вы хотите делать?
— Салют! Уж ежели хоронить, так хоронить по совести!
Семен Семеныч дважды выпалил в воздух. Его примеру последовал и я. Потом Семен Семеныч снял с себя серебряный рог, выигранный Амляшкой на губернской выставке, и протяжно в него затрубил.
На наши выстрелы и на звук рога откуда ни возьмись прибежали Рыдало, Докука и Докукины дети. По всей вероятности, они поймали своего зайца и теперь отыскали нас. Они были измучены и тотчас же сели у наших ног вокруг могилы Амляхи. Семен Семеныч все еще трубил. Вдруг все четыре собаки задрали головы кверху. Протяжный надрывающий вой собак далеко прокатился над запорошенной землей. И выли же они! Казалось, они поняли все.
Эх, твари! Не видать вам больше Амляшки… Не видать вам вашей подруги…
— Владим Сергев, хорошо бы на могиле какой-нибудь официальный знак оставить. К примеру сказать, кол с дощечкой, а на дощечке надпись сделать. Пусть охотники, которые тут будут охотиться, прочтут и прочувствуют какая у нас с вами чернопегая в румянах была.
Я достал карандаш и принялся сочинять надгробную надпись. У меня получилось что-то очень длинное и торжественное — точь-в-точь как пишут на могильных памятниках. Я прочел свое сочинение вслух. Семен Семеныч тихо покачал головой:
— Нет, Владим Сергев, нехорошо: тут нет души… мало чувства. Дайте-ка я попробую.
Он взял у меня карандаш и, сопя носом, долго что-то писал и перечеркивал. Наконец он прочел следующее:
Чернопегая в румянах
На Щадиловом пруду
Задушила официально
Матерущую лису.
От усердия скончалась
После лисьего конца.
Погребенье состоялось
Тут же третьего числа
1926 года, ноября месяца.
Покойся, храбрая сука,
Под тенью камышей!
Другим будет наука,
Как ты гнала лисей.
Гнала она парато,
Но была малость горбата,
Голос у нее был итальянский,
А померла она на Казанскую
(по старому стилю).
С почтением С. Боченкин и В. Хвощ.