Страница 21 из 27
Рассмотрим подробнее инвентарь погребений. Найденная в нижнем кургане равноплечная фибула относится к скандинавской форме группы 2 по Э. Кивикоски (Kivikoski 1938: 29; 1973: 93, Abb. 674) и датируется X в. Фрагмент второй относится к чисто финской форме группы 7 и датируется концом X – XI вв. (Kivikoski 1938: 26; 1973: 93, Abb. 579). Литые браслеты с полой средней частью по праву можно назвать местным типом, так как все находки (14 экз.), за исключением одного экземпляра из Юго-Восточного Приладожья, локализуются на северном берегу Ладожского озера и в прилегающих районах области Саво (Kivikoski 1973, 103, Abb. 752). Подковообразные фибулы с воронкообразными головками – широко распространенный в Финляндии тип застежки (найдено около 70 экз. (Kivikoski 1951: 52, 57; 1973: 95, Abb. 701). Датируются они временем около 1000 г. – XI веком. Подвески относятся к чуждым для памятников Финляндии типам. Одна из них представляет собой спиральную трубочку с колечками, на которых подвешены колбовидные привески. Такие изделия характерны для восточнофинских областей, найдены такие и в Юго-Восточном Приладожье (Kivikoski 1973: 109, Abb. 800). Вторая подвеска состоит из шести соединенных в месте крепления «пальцев». Прототип этой формы также следует искать в восточно-финских областях. Не исключено, что это фрагмент какого-либо более крупного изделия. К сожалению, формы топора и бус неизвестны. Погребение в нижнем кургане по перечисленным выше предметам можно датировать первой половиной XI в. Верхний курган, судя по найденным там вещам, тоже относится к XI в. В эту дату вписываются все находки: фрагмент наконечника копья, кольчатые удила IV типа по А.Н. Кирпичникову, навершие плети I типа. Эта дата ставит под сомнение предположение Э. Кивикоски о трупоположении. К тому же часть бус оплавлена. А кальцинированные кости также могли не сохраниться.
После того, как мы ознакомились с памятником, становится очевидным, что выделение его в особую группу оправдано. Самим устройством погребального сооружения курганы отличаются от каменных вымосток Карельского перешейка. Аналогичные сооружения известны лишь западнее, в области Саво в районе Миккели. Отличается также инвентарь погребений. Существование здесь самостоятельной группы памятников подчеркивается также наличием строго локализованной группы предметов украшений – литых браслетов с полой средней частью. По отдельным категориям украшений прослеживается связь с Юго-Восточным Приладожьем.
Однако нельзя полностью исключать эти курганы из числа типичных погребений Карельского перешейка; они, несомненно, принадлежат к одному кругу древностей. Видимо, за ними стоит какая-то обособленная группа карельского населения, имеющая тесные контакты со своими юго-восточными соседями.
Теперь, в итоге, попытаемся на основе немногочисленных сохранившихся погребений и отдельных находок определить характер и основные черты развития материальной культуры населения Карельского перешейка в эпоху викингов (IX-XI вв.)
К наиболее ранним погребениям на этой территории, как мы выяснили, принадлежат следующие: Лопотти в Куркиёках, Валкярви Уосуккала, Юля-Кууса. Для всех этих памятников характерен устойчивый набор вооружения, состоящий из мечей типа Н и Е, наконечников копий типа I и топоров типа V. К этому же времени (конец IX – X вв.) можно отнести девять случайных находок, главным образом предметов вооружения. Погребальный обряд – трупосожжение на каменной вымостке – отвечает западно-финской погребальной традиции эпохи викингов. Тем не менее, как мы выше отмечали в связи с погребением в Лопотти, захоронения Карельского перешейка и Северо-Западного Приладожья отличаются от памятников аналогичного типа в Финляндии «интернациональным» набором предметов вооружения и украшений. Карелия, таким образом, в IX-X вв. становится частью «Ладожского мира» эпохи викингов. Западно-финские «переселенцы», оставившие эти захоронения, могут рассматриваться в свете этого не как представители колонизационного потока на восток из Западной Финляндии через центральные районы страны, а как подобные отрядам скандинавских викингов вооруженные группы воинов-торговцев, взявшие под контроль водные пути и пушные ресурсы Карельского перешейка и Северо-Западного Приладожья. В свете проведенного нами исследования аналогий найденным в Приладожской Карелии вещам становится очевидным, что отправной точкой этих отрядов являлся район Турку-Лайтила-Каланти в Юго-Западной Финляндии, и поэтому естественно предположить морской путь (Сакса 2001: 97). В условиях, когда осевшие в Ладоге славяне и скандинавы были более заинтересованы в контроле и использовании ведущих на восток путей, западные финны взяли под свой контроль местные карельские и финские рынки, «привязав» их к «схеме» ладожской международной торговли. Формируется местный рынок, обслуживающий транснациональную торговлю по Волжскому (Восточному) пути. Карелия уже более не являлась глухой таежной областью с редким населением. Следует также при оценке ситуации в эпоху викингов в Карелии учитывать возможность контроля и над ведущими из карельского Приладожья на север водными путями, по которым можно было пройти вплоть до Ботнического залива и Белого моря. Сам факт наличия погребений воинов и полный набор воинского снаряжения в них говорит о вооруженных столкновениях и, косвенно, о достаточно жесткой конкуренции за контроль над этой территорией. Роль и деятельность западных финнов в первой половине эпохи викингов в Карелии сопоставима с ролью и деятельностью скандинавов в Восточной Европе. Карта распространения обнаруженных погребений и отдельных находок этого времени хорошо ложится на трассу русла Вуоксы, что указывает на военно-торговое использование этой водной системы уже в начале эпохи викингов (Saksa 1992: 468-479; 1994: 98-104; 1998: 196, 201; Сакса 1997: 95-96, 2000: 125; 2001: 97-98; 2006: 292-293).
Наряду с вышеизложенной точкой зрения на происхождение воинских захоронений начальной половины эпохи викингов не следует исключать из рассмотрения проблемы и возможность того, что они могли принадлежать местному населению, имевшему контакты с внешним миром и возможности для осуществления не только региональной, но и дальней торговли. Обнаружение мечей в карельских древностях свидетельствует о появлении в IX-X вв. вооруженных людей, располагавших дорогим современным для той эпохи клинковым оружием. В случае с рассматриваемыми погребениями можно констатировать не только использование международных по своим типам мечей, но и распространение обряда погребения, сходного с погребальными обычаями соседних народов (Кирпичников, Сакса, Томантеря 2006: 42-44).
На защите автором данной работы диссертации на соискание звания доктора исторических наук в марте 2007 г. одним из оппонентов, М.Б. Свердловым, было высказано предположение, что могилы с воинским снаряжением IX-X вв. на Карельском перешейке и в Северо-Западном Приладожье могли принадлежать кюльфингам – представителям известного по сообщениям скандинавских саг и дискуссионного этносоциального воинского образования эпохи викингов, осуществлявшим свою военно-торговую деятельность именно в Приладожье.
Во всяком случае, данные погребения наглядно иллюстрируют ту обстановку, которая сложилась в начальную половину эпохи викингов на прилегающей к Ладожскому озеру территории. Очевидно все же, что дальнейшее рассмотрение этого остающегося дискуссионным вопроса следует проводить выходя за рамки традиционных для отечественной археологической и исторической науки славяно-скандинавских контактов. В карельской части Приладожья совершенно необходимо учитывать ситуацию на территории
Юго-Западной Финляндии в эпоху викингов, характеристику, контакты и влияние сложившихся в этой части Балтийского региона поселенческих центров. Иными словами, рассматривать всю область Балтийского мира эпохи викингов в контексте общебалтийских древностей во всей взаимосвязи этнокультурных, торговых и иных контактов.
Со второй половины X – начала XI вв. комплекс вооружения обновляется, и в употребление входят мечи типа V, наконечники копий III и IV типов, топоры-секиры VII типа по А.Н. Кирпичникову. Этот устойчивый воинский набор просуществовал XI в. и часть XII в. Погребальный обряд остается в основном прежним. Мечи в погребениях встречаются реже. К этому времени можно отнести уже пять могильников: два на холме Лаенмяки в Метсяпиртти (Коукунниеми) (возможно, это две части одного могильника) и два в Лапинлахти: Наскалинмяки и Хеннонмяки (также составляющие, возможно, единый комплекс, так как расстояние между ними около 40 м и расположены оба на одном склоне), один могильник в Куркиёках (Кууппала). По-прежнему господствует трупосожжение на каменной вымостке. Размеры ее стали больше и количество захоронений на могильнике, видимо, увеличилось. В расположении вещей на вымостке нет какого-либо порядка, отдельные погребения не вычленяются. На могильниках встречаются удила, орудия труда, обломки металлических котлов и глиняных сосудов, кусочки кремня или кварца, иногда шлак, зубы животных. Изредка в мужских погребениях встречаются подковообразные фибулы и детали пояса.