Страница 7 из 24
В молодые годы Александр Пушкин зачитывался «Историей государства Российского» Карамзина, только что увидевшей тогда свет. Прочел ее, по его же словам, «с жадностию и со вниманием». «Древняя Россия казалось найдена Карамзиным, как Америка – Коломбом», – заметил поэт.
Кстати, Пушкины упоминаются в «Истории государства Российского» двадцать один раз!
В пушкинских воспоминаниях о Карамзине есть и такие слова: «Некоторые из людей светских письменно критиковали Карамзина. Никита Муравьев, молодой человек умный и пылкий, разобрал предисловие… Мих. Орлов в письме к Вяземскому пенял Карамзину, зачем в начале Истории не поместил он какой-нибудь блестящей гипотезы о происхождении славян, т. е. требовал романа в истории – ново и смело!»
В истории правда превыше всего – вот главное для Пушкина. Историческая наука начала XIX столетия не располагала еще многими достоверными фактами и свидетельствами, полученными лишь в недавнее время и способными опровергнуть «норманнскую теорию».
Под впечатлением «Истории» Карамзина, которую поэт называл «подвигом честного человека», а возможно, и трудов Татищева (его более ранней «Истории Российской с древнейших времен»), Александр Пушкин пишет поэму «Вадим», к великому сожалению, так и не оконченную.
Летописные сказания сохранили имя Вадима Храброго, славянского князя, восставшего против варяга Рюрика и убитого им. Никоновская летопись указывает даже год восстания – 864-й. Пленителен и благороден у Пушкина облик юного князя, первым дерзнувшего подняться за «славянскую свободу».
Если следовать единственно признанной в пушкинскую эпоху версии о призвании варягов на Русь, все логично: Вадим восстает против завоевателей, готов «умереть за свободу Новгорода».
И нет ни малейшего сомнения, что так бы оно и было: свободолюбивые славяне, «народ нетерпеливый, старинной вольности питомец горделивый», изгнали бы чужеземцев, чему подтверждением и пушкинская поэма.
Вероятнее всего, борьба Вадима с Рюриком – это те самые княжеские усобицы и распри, которыми столь изобилует древнерусская история, – «и въста родъ на родъ», «воевати почаша сами на ся…».
Историкам будущего еще предстоит расчистить напластования поздних эпох, чтобы восстановить истинный смысл деяний наших пращуров. А значит – создать научно достоверную картину становления российской государственности.
Первый славянский князь Рюрик. Его далекий потомок Александр Пушкин написал однажды строки, равнозначные целой поэме: «…Клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество, или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог ее дал».
«Во славу Руси ратной»
Гордиться славою своих предков не только можно, но и должно; не уважать оной есть постыдное малодушие.
Вещий Олег
Сын Рюрика Игорь лишился отца в младенчестве. Рюрик умер в 879 году – сыну его в ту пору было не более двух лет. Известий о точной дате его рождения нет, вероятнее всего, это 877–878 годы.
По свидетельству летописи, Рюрик перед смертью передал правление своему родственнику Олегу, назначив его опекуном малолетнего сына.
Летопись повествует, как князь Олег, прозванный Вещим, со своими воинами – славянами, чудью, меря, кривичами, варягами – прошел из Новгорода по пути «из варяг в греки», взяв в 882 году Смоленск, город днепровских кривичей, и Любеч. Посадив там своих «мужей», он «приидоша» к Киеву.
В том же 882 году хитростью заманил Олег в свой лагерь правивших тогда в Киеве князей Аскольда и Дира. Там, на высокой днепровской круче, они и приняли свою нежданную смерть. По летописи, Олег будто попрекнул Аскольда и Дира, что они не князья и «не княжеского роду», и вынес к пленникам малолетнего Игоря со словами: «Вот он, сын Рюрика».
Со смертью князей-соперников Олег становится могущественным киевским владыкой. «И сел Олег, княжа в Киеве, и сказал Олег: «Да будет матерью городам русским»«. Олег, взимая дань со многих славянских племен, объединил под своей властью древлян, северян, радимичей (С.М. Соловьев называет его «собирателем племен»). Он же, князь-нарядник, «нача городы ставити» и «боронить» русские земли от «ворогов». Отомстил Олег и «неразумным хозарам» – борьба с ними закончилась освобождением радимичей и северян от «хозарской» дани.
В 907 году князь совершил свой знаменитый поход в Византию: «…поиде Олегь на конех и на кораблех, и бе числом кораблей 2000. И прииде къ Царюграду…»
Византийцы, напуганные вторжением столь могучего войска, без сражения запросили мира, и он был принят русскими – «и заповеда Олегь дань даяти…».
Договор, заключенный с Византией в 911 году (кстати, это первый на Руси известный письменный памятник), сулил большие выгоды русским, благоприятствовал торговле и мореплаванию.
Знаменательно и то, что «варяг» Олег, обещая блюсти договор, клялся, по славянскому обычаю, оружием и богом Перуном. А сам договор Руси с Византией начинался словами: «Мы от рода русьскаго…» Летописные страницы поведали, как победитель Олег прибил свой щит на вратах столицы Византии.
«…Разные славянские племена, принявшие имя русских, умножили войска своих победителей. Они завладели Киевом; Олег обосновал там столицу своих владений.
Варяго-русы стали ужасом Восточно-Римской империи, и их дикий флот не раз угрожал богатой и слабой Византии. Она, не в состоянии отражать их набеги силой оружия, льстила себя тем, что связала их ярмом религии». Эти пушкинские строки – еще одно подтверждение тому, как глубоко знал поэт отечественную историю.
…На ладьях, тяжело груженных серебром и заморским товаром, воротился Олег с дружиной в Киев. «…И жил Олег, княжа в Киеве, мир имея со всеми странами».
Умер Олег в 912 году, прокняжив тридцать три года. По сказанию Львовской летописи, погиб князь от укуса змеи, таившейся в черепе некогда любимого им коня.
Деяния Олеговы и сама смерть его воспеты Пушкиным. «Тебе кажется Олег не нравится; напрасно, – спорил поэт с Александром Бестужевым. – Товарищеская любовь старого князя к своему коню и заботливость о его судьбе— есть черта трогательного простодушия, да и происшествие само по себе в своей простоте имеет много поэтического».
Князь Игорь
Год смерти Олега – 912-й – становится началом фактического княжения Игоря Рюриковича, хотя Игорь и считался великим князем с 879 года – года смерти отца.