Страница 2 из 24
Директор ВНИИЭФ, Научный руководитель ВНИИЭФ – это тоже было первоклассно и государственно важно…
Директорами КБ-11 и ВНИИЭФ были дважды Герои Социалистического Труда генерал-лейтенант Павел Зернов и генерал-лейтенант Борис Музруков, Герои Социалистического Труда генерал-лейтенанты Анатолий Александров и Евгений Негин…
Бессменным Научным руководителем ВНИИЭФ до самой кончины Фишмана был трижды Герой Социалистического Труда академик Юлий Харитон, а затем – по совместительству— Министр РФ по атомной энергии академик Виктор Михайлов…
Главный конструктор КБ-11 и ВНИИЭФ – и это звучало сильно!..
Первым Главным конструктором КБ-11 был вначале формально сам Харитон, а фактически руководил конструированием трижды Герой Социалистического Труда генерал-лейтенант Николай Духов.
Затем, после образования в составе КБ-11 двух КБ— первого и второго, «зарядное» КБ-1 возглавлял академик Евгений Негин, а «боеприпасное» КБ-2 – дважды Герой Социалистического Труда Самвел Кочарянц…
Вот что это значило – Главный конструктор ВНИИЭФ!
Но – Первый его заместитель?
Как он?
И что он?
ПЕРВЫЙ заместитель Главного конструктора в любом серьезном инженерном деле – величина очень весомая и значимая, но очень редко – известная. Оно и понятно: первостепенной величиной является Главный.
Скажем, все знают имена ракетчика Королева, авиаконструкторов Туполева, Яковлева, Ильюшина, Микояна, Сухого…
А кто знает имена их первых «замов»?
Ну, разве что, кто-то вспомнит заместителя Туполева Архангельского.
Профессор Гуревич настолько был значим для авиационного КБ Микояна, что его имя по сей день присутствует в жизни страны – одной буквой в знаменитом названии «МиГ».
Но многие ли знают о том, что «Г» здесь – это «Гуревич»? Порой и аббревиатуру-то эту пишут: «Миг»…
Крупнейший наш ракетчик Михаил Кузьмич Янгель получил известность, хотя бы в оборонных кругах, лишь тогда, когда стал Главным конструктором в собственной «фирме» – новом КБ «Южное» (КБЮ) в Днепропетровске.
А Давид Абрамович Фишман «всю дорогу» был Первым заместителем Главного конструктора КБ-1 и затем – ВНИИ-ЭФ, Евгения Аркадьевича Негина.
Но книги о себе Фишман вполне заслуживает, поскольку среди плеяды советских «атомных» конструкторов, а точнее – конструкторов ядерных зарядов для ядерного боевого оснащения Вооруженных Сил СССР, Давид Абрамович – конструктор № 1.
Прочтя книгу, читатель это, надеюсь, поймет.
При этом есть один момент, касающийся не только Фишмана, но вообще всех тех, кто общенациональной известности заслуживал, однако в полной мере не обрел… Например, выдающийся «смежник» оружейников Сарова – Михаил Кузьмич Янгель… В его судьбе вполне проявился некий нюанс, характерный для ряда и других крупнейших «оборонных» инженеров. Скажем, Сергей Павлович Королев стал знаменит хотя бы посмертно. С его именем связано освоение космоса, его еще при жизни журналисты прославили, пусть и «безымянно», как Главного Конструктора Космонавтики. А после смерти Королев стал национальным героем.
Янгель всенародной заслуженной популярности даже после смерти, увы, не обрел. Такое уж у него было занятие – чисто оборонное… Важнейшее, но абсолютно не афишируемое, особо закрытое от чужих, непричастных к делу, глаз.
«КБЮ» Михаила Янгеля и его преемника Владимира Уткина – ближайший «смежник» ядерного центра в Сарове.
Именно это КБ создало ту могучую межконтинентальную баллистическую ракету (МБР) Р-36, последняя модификация которой, названная в НАТО «Сатаной», а у нас – «Воеводой», по сей день, хранит мир для России и всего мира! В Сарове так и говорили когда-то: «Королев работает на ТАСС, а Янгель – на нас».
Уместной, необходимой была такая закрытость имен выдающихся советских ракетчиков, или нет – вопрос неоднозначный. Но однозначен факт того, что всенародной популярностью они не пользовались, хотя в оборонной сфере были знамениты.
Что уж говорить о разработчиках ядерного боевого оснащения различных систем советского ядерного оружия!?
Есть и еще один деликатный момент, относящийся исключительно к советским ядерщикам. Когда речь шла о ракете, то обычно говорили, что ее «делает Янгель» или «КБ Янгеля», «КБ Уткина»… Так же говорили, имея в виду ракетные КБ Макеева, Надирадзе, Челомея, Люльева… Аядерные заряды и ядерные боеприпасы всегда «делал» ВНИИЭФ. Конкретных авторов ядерных систем – даже Главного конструктора, а тем более – его Первого зама, никогда при этом называли. Ядерные заряды всегда были обезличены.
И тому есть причина.
Безусловно, та же МБР Р-36 и прочие грозные наши МБР, самолеты, ракеты, подводные лодки и вертолеты – создания коллективные. Однако традиционно у собирательного понятия «коллектив», если это действительно сильный, незаурядный творческий коллектив, имеется и имя собственное – имя его руководителя. «Чкаловский» АНТ-25 «делал» Туполев, автомат «АК» – Калашников, «гагаринский» «Восток» – Королев, танки «ИС» – Котин, пушку «ЗИС-5» – Грабин, МБР Р-36 – Янгель и Уткин…
А кто делал ядерное боевое оснащение для Р-36, то есть – боевой блок с термоядерным зарядом? Кто делал ядерные заряды для множества других серийных систем советского ядерного оружия?
Стандартный ответ даже сегодня: «ВНИИЭФ».
Но почему так? Почему – обезличенно? Что – в ядерном оружейном деле, в отличие от ракетчиков, авиационщиков, танкистов, не нашлось выдающихся личностей с яркой индивидуальностью?
Нет, конечно! В среде первых советских «бомбоделов» их было как минимум не меньше, чем у других их «оборонных» коллег. Собственно, в «галактике» Трижды Героев Социалистического Труда большинство созвездий – «атомного» происхождения! Причем из ВНИИЭФ – пять: Юлий Борисович Харитон, Андрей Дмитриевич Сахаров, Яков Борисович Зельдович, Кирилл Иванович Щелкин и Николай Леонидович Духов!
Но в том, что ракеты и самолеты «делали» конкретные Главные конструкторы, а ядерные заряды – «ВНИИЭФ», был свой смысл, ибо ядерная оружейная работа с самого начала зарождения имела свои, только ей присущие особенности – объективные и субъективные. И эти особенности прямо сказались на профессиональной судьбе и формальном положении Давида Абрамовича Фишмана и его коллег. Кроме многолетней предельной секретности ядерной оружейной работы и предельной же засекреченности (по сравнению даже с ракетчиками) имен ее руководителей, у ядерного зарядостроения имелись «изюминки», свойственные лишь ему…
ВНАЧАЛЕ, пожалуй, надо сказать об особенностях объективных…
В любой сфере технической деятельности замысел новой, пионерской инженерной системы, ее физический, расчетный и конструктивный облик – это плод размышлений, прежде всего, конструктора. Он может привлекать для консультаций и оценок ученых и исследователей – физиков и математиков, термодинамиков и газодинамиков, материаловедов и кристаллографов, химиков и «прочнистов»… Но главная фигура разработки – он, человек конструирующий! То есть (от латинского сопБ^иеге) – создающий на бумаге детально разработанный план некой будущей материальной конструкции.
Любая идея – если она осуществима – в конце концов материализуется в виде некоего устройства, состоящего из собранных воедино и совместно функционирующих деталей. А любая деталь (как и конструкция, из них состоящая) до того, как быть изготовленной из того или иного конструкционного материала, возникает на чертеже конструктора. А еще до этого – в его голове… В его! При этом все основные идеи и решения рассматриваются и утверждаются главным оценщиком качества замысла – Главным конструктором.
Это – азбучная истина и аксиома для авиаторов и ракетчиков, судостроителей и машиностроителей, для танкистов и артиллеристов, для создателей новых ткацких станков и космических кораблей…
Однако ядерный заряд – конструкция особая и особо наукоемкая! Более того – в некотором смысле она уникальна с точки зрения условий ее реализации, потому что физическую идею заряда определяет не инженер, а ученый, не конструктор, а физик-теоретик. Недаром лишь на предприятиях атомной отрасли была введена должность Научного руководителя предприятия – чего никогда не было ни в авиации, ни в космической отрасли.