Страница 5 из 42
На каких высотах Олимпа, в каком вечно-далёком он ощущает себя, когда начинает творить? Каким видит время и мир со своей далёкой звезды? Что он откладывает на будущее, а что стремится сделать «здесь и сейчас», как будто его эпоха не может ждать лучших времён? Как он сам приближает эти лучшие времена, чувствуя в себе нетерпение «дара нездешнего»?
Блок информации первый:
«Мир, видимый со своей далёкой звезды…»
1. «Моя вера в справедливый суд будущего непоколебима…»
Учёные: астрономы, космисты, физики,
зоологи, естествоиспытатели
• Тридцать лет не решался Николай Коперник (1473–1543) обнародовать главный труд своей жизни «Об обращениях небесных сфер» (1543 г.), но в предисловии выразил твёрдую уверенность в признательности потомков: «Чем нелепее кажется большинству моё учение о движении Земли в настоящую минуту, тем сильнее будет удивление и благодарность, когда вследствие издания моей книги увидят, как всякая тень нелепости устраняется наияснейшими доказательствами…»;
• Фрэнсиса Бэкона (1561–1656) не поняли и не оценили на родине: репутацию, но не славу, доставили ему его «История Генриха VII» и его «Опыты»; и только спустя много времени по смерти автора этих сочинений, английские писатели решились признать его авторитет и в науке… Ф. Бэкон понимал неизбежность этого обстоятельства и сам называл себя слугою потомства» (из трактата И. Д’Израэли «Литературный Характер, или История Гения», Великобритания, 1705 г.);
• «…Иоганн Кеплер выражается с убеждением в своей знаменитости: «Можно подождать знающего читателя целое столетие, если в течение 6-и тысяч лет явился только один подобный мне наблюдатель…» Этим Кеплер говорил, что его произведения оценят последующие века» (из трактата И. Д’Израэли «Литературный Характер, или История Гения», Великобритания, 1795 г.);
• Входя в науку, Жорж Кювье (1769–1832) был готов потрясти основы тогдашней зоологии. «Я не стану пускаться в тёмную метафизику, – писал он коллеге Пфаффу. – Мой путь – искать истину везде, где она может, где она хочет проявиться, – путь более долгий, но он вернее приведёт меня к цели…»;
• «После того, как в 1844 году Чарльз Дарвин /(809 – 1882) на 230 страницах впервые изложил свою теорию, он составил завещание, обращённое жене: «Я закончил труд о происхождении видов. Когда мир поймёт мои теории, наука сделает огромный шаг вперёд…» (из монографии «100 человек, которые изменили ход истории: Чарльз Дарвин», российск. изд. 2008 г.);
• «Умер Грегор Мендель (1822–1884) 6 января 1884 года, настоятелем того монастыря, где вёл свои опыты с горохом (стал основоположником науки о наследственности. – Е. М.). Не замеченный современниками, Мендель, тем не менее, нисколько не поколебался в своей правоте. Он говорил: «Моё время ещё придёт». Эти слова начертаны на его памятнике, установленном перед монастырским садиком, где он ставил свои опыты…» (из сборника Д. Самина «100 великих учёных», Россия, 2004 г.);
• «17 августа 1916 года постановлением Совета Министров СССР, подписанным Сталиным, Пётр Капица (1894–1984) был снят с должности начальника Главкислорода и с должности директора Института физических проблем (Москва) «за невыполнение решений Правительства о развитии кислородной промышленности в СССР, неиспользование существующей передовой техники в области кислорода за границей…» В письме к И. В. Сталину от 6 августа 1948 года П. Капица писал: «Из хода развития мировой техники становится всё очевиднее, что моя точка зрения на проблему интенсификации кислородом основных отраслей промышленности (горючее, металл и пр.) как на наиболее крупную из современных задач в развитии техники… становится общепризнанной… История учит, что в вопросах осуществления новой техники время неизбежно устанавливает научную правду, я и жду терпеливо того несомненного момента, когда всем будет неоспоримо ясно, что, когда 2 года тому назад у нас было полностью закрыто моё направление работ, мы не только пошли по неправильному пути копирования изживших себя немецких установок высокого давления, но, главное, мы безвозвратно погубили своё родное, оригинальное, очень крупное направление развития передовой техники, которым по праву должны были гордиться. Тогда же «опала» с меня будет снята, так как неизбежно будет признано, что я был прав как учёный и честно дрался за развитие у нас в стране одной из крупнейших технических проблем эпохи…» (из статьи П. Рубинина «Время неизбежно устанавливает научную истину», СССР, 1989 г.).
«Неизбежное признание» пришло к П. Капице через 40 (!) лет, когда ему была присуждена Нобелевская премия по физике «за фундаментальные исследования в области физики низких температур». Однако уверенность Капицы в «неизбежное установление научной правды» произвела, по-видимому, впечатление даже на «отца народов». Во всяком случае, новых репрессий в адрес П. Капицы не последовало…»
Социалисты-утописты, психоаналитики
• «Как-то, за несколько лет до смерти, Шарль Фурье (1772–1837) – французский социалист-утопист. – Е. М. – с почти демонической гордостью написал о себе в «Оде на открытие социальных судеб»: «Лишь я один измерил глубину обширных планов Творца, я один – Его ученик-истолкователь, я один освободил человечество; есть ли герой, есть ли пророк, более меня достойный бессмертия? Твои сыны устроят мне грандиозные похороны и проводят в Пантеон мой прах, обременённый большей славой, чем прах Цезаря и Наполеона» (из сборника В. Степаняна «Жизнь и смерть знаменитых людей», Россия, 2007 г.). «В Северной Америке влияние Фурье на развитие прогрессивных социальных идей было столь значительным, что 30 – 40-е гг… 19 века называют «фурьеристским периодом» истории социализма в Америке (А. Брисбен, П. Годвин, X. Грили и др.). Было создано более 40-а фурьеристских колоний. В России идеи Фурье уже в 1-й четверти 19 в. стали известны некоторым из декабристов и близким к ним представителям интеллигенции. В 30–40 гг. учением Фурье интересовались А. И. Герцен, Н. П. Огарёв. Выдающимися приверженцами Фурье были М. В. Петрашевский и петрашевцы. Идеи Фурье отразились в произведениях Ф. М. Достоевского, М. Е. Салтыкова-Щедрина, Н. Г. Чернышевского и др.» (из статьи И. Зильберфарба «Фурье», «Большая Советская энциклопедия», т. 28, СССР, 1978 г.);
• В марте 1913 года, в период самой яростной критики теории психоанализа, Зигмунд Фрейд (1856–1939) писал своему ученику и последователю Ш. Ференци: «Мы владеем истиной, в этом я так же уверен, как и 15 лет назад…»;
Писатели, поэты
• Обвинённый и в ереси, и в политическом заговоре, «гражданин города Солнца» Томазо Кампанелла (1568–1639) был приговорён к вечному заключению. Однако могучий бунтующий дух его не был сломлен. В одном из своих сонетов он писал: «Закованный в цепи, я всё-таки свободен; представленный одиночеству, но не одинокий; покорный, вздыхающий, я посрамлю своих врагов. Угнетённый на земле, я поднимаюсь в небеса с истерзанным телом и весёлой душой, и, когда тяжесть бедствия повергнет меня в бездну, крылья моего духа поднимут меня высоко над миром». После 25-летнего пребывания в неаполитанских тюрьмах, режим заключения учёного был смягчён, – ему даже удалось добиться разрешения на издание своих сочинений!;
• «Получив единодушное отвержение своего трактата «О Духе Законов» (Франция, 1748 г.), Шарль Луи Монтескьё (1689–1755) воскликнул: «Я вижу, что век мой ещё не дозрел до понятия моего творения; но, тем не менее, оно должно быть издано!»;
• В письме к И. Дмитриеву (сентябрь 1825 г.), за восемь месяцев до своей кончины, Николай Карамзин (1766–1826) признавался: «Знаешь ли, что я со слезами чувствую признательность к небу за своё историческое дело (главный труд жизни «История Государства Российского», 1003–1886 гг.. – Е. М.)! Знаю, что и как пишу; в своём таком восторге не думаю ни о современниках, ни о потомстве; я независим и наслаждаюсь только своим трудом, любовью к отечеству и человечеству. Ну, пусть никто не читает моей «Истории»: она есть, и довольно для меня…»;