Страница 5 из 10
Первый канал станет крутить душевный фильм о страданиях праведного Ходорковского. В сознании «прозревшего плебса» Лимонов и Каспаров уподобятся Солженицыну и Сахарову. И все это как фарсовое повторение перестройки.
Один вопрос: не получим ли мы вполне конкретный распад той территории, к которой так нагло присобачила себя эта власть, даже обозвавшись «Единой Россией»? И неужели опять впереди – перестроившаяся номенклатура, жгущая партбилеты, да стреляющие веером разбойнички? Вряд ли новым диссидентам достанется контроль над падающими кусками…
Дикий морок. О чем он?
Об отсутствии скрепляющей идеи.
О том, что деморализованной оппозиции не стоит впадать в исторический нигилизм, в отчаянное неразборчивое упоение «западными нравами», в исступленную скорбь по 90-м…
…Не впасть в тряское отвращение к «тысячелетнему навозу государства» и «вечно крепостным». Не поддаться на искушение демонтажа в своем сознании России – государства как воли и представления, Родины, своеобычной, для каждого особенной, но теплой, иначе накроют с головой ледяные волны злобы с пеной апатии. Было бы дурковато – назло власти отморозить свое сердце, ожесточиться, проклясть страну. Наоборот, в неприятии системы и либерал, и государственник должны ощутить единый гул, одну музыку, кровоточащую, солнечную – как патетично сказал западник Герцен по поводу славянофила Константина Аксакова: «Мы, точно головы орла, смотрели в разные стороны, но в нас билось одно сердце».
А не случится ли, что в момент падения лживой системы вся наша ведущая оппозиция начнет бессердечно топтать вчерашних гонителей, забыв о милости к падшим? Не будет ли оппозиция блевать взахлеб на фальшивые лозунги о величии, забыв о том, что подлинное величие необходимо?
С любовью к Родине и заботливостью о судьбе нашего народа, с милосердием – только так и такая победит оппозиция. Это востребовано вокруг и поможет быстро победить.
Патриотизм – это прежде всего чувство. А любовь трудно объяснить схемами.
Над моими словами, пожалуй, и рассмеются.
А, не дай бог, получится как всегда – хрястнет качелью возмездия по высокой башне, надломится вертикаль, побежит трещинами русская земля…
Давайте помнить, что нынешняя власть спекулирует на настроениях народа лозунгами вроде: «Россия, вперед!», но лозунг этот честно отвечает настроениям измочаленного народа. Россия должна быть большой, сильной, самостоятельной, и транслировать не столько нефть, сколько особый подход, свою идею, свет миру, добротолюбие.
Распад России – это нам грозит.
Кремль будет наш, но должно с любовью и решимостью удержать груз страны.
И мы узреем ненавязчивые очевидные признания: «Почет бюджетникам-героям – теперь зарплаты им утроим!» или: «Суверенная страна – олигархии хана», или: «Разорви чинуша смету – за коррупцию к ответу!», или: «У нас в стране свобода слова – указ Сергея Шаргунова».
До встречи.
Канонизация 90-х?
Однажды я написал роман «Ура!» и одну из глав назвал «Поздний совок».
Спелое золотое детство прощальной империи было в этой главе. Время, когда даже воздух казался густым, как кисель, каждая черта пейзажа обещала покой и достаток, на всем лежала сиреневатая магическая печать «Сделано в СССР». Помню возмущение критики. «Вот и до романтизации брежневизма докатились…» – едко недоумевал уважаемый критик Немзер. Позитивный взгляд на период мрущих один за другим генсеков казался противоестественным и эпатажным. Все это было еще до сериала «Брежнев» и иже с ним, до повального увлечения граждан ретро-мелодиями.
Сегодня глава «Поздний совок» стала явью. Страна бесконечно и сладко спекулирует на достижениях и образах позднего совка. И нравы тогда были чище, и государственный аппарат был, в общем-то, вегетарианский, и самая большая на свете территория скорее величественно развивалась, нежели загибалась. Так считают люди. Долг писателя и политика – ощущения людей улавливать, как точным зеркальцем улавливают рассеянный свет, а дальше можно выводить гулять по стенам тех блестящих солнечных зайчиков, которые суть «искусство» или «идеология». (То есть можно и иногда нужно не соглашаться с общим, коллективно-рассеянным мнением, но улавливать это мнение надо, потому что это мнение и есть историческая тенденция.)
Я же теперь предупреждаю: рано или поздно (вероятно, достаточно скоро) в обществе начнется романтизация 90-х.
Да, кромешных 90-х, когда всех нагнули с приватизацией и вкладами, танки шарахали по Белому Дому, началась чеченская война, пьяный Ельцин плясал и шатался, и все было просто жуть.
До недавнего времени поздний совок тоже считался злом. Разложение элит – типажи циничной мрази-комсомольца и маразматика из Политбюро, ступор экономики, обрыдшая пропаганда. Кошмар. Ан нет, полюбили и теперь облизываем совок, как оказалось, вовсе и не помоечный, а золотой.
Что тому виной? Конечно, последовавший за совком период. Свобода в экономике, политике, культуре обернулась нищетой, болью и унижением маленького человека, который якобы перестал быть советским винтиком и оказался либеральной солью земли. Вот-вот. Растерли благополучных стальных советских винтиков до состояния соли, многих закопали в землю, некоторых пока ветер еще носит над землей, неприкаянных.
Эти потерянные люди с тоской неизъяснимой и присягают сейчас на верность позднему совку. Они молятся на священный жирный слой в десять или пять лет, когда их предсказуемое, расцвеченное ансамблем «Пламя» существование было столь близко к освобождению.
Чем ближе к падению, тем острее ностальгия. 84-й – слезы ручьем! Близко изгнание из рая! Рай еще тянулся, тяжелый, переспелый, наливалось гнилью родимое пятно у последнего генсека, чтобы через короткое время, прорвав гниль, вырвался огонь катастрофы.
Короче, люди ностальгируют.
Но есть люди, рожденные уже после СССР, выросшие в новой реальности. И тот смысловой откат в поздний совок, который происходит нынче как символическое отмщение за поломанные судьбы их отцов, этим новым, несоветским людям чужд.
Мы привыкли жить символами, а не фактами, словами, а не делами.
Почему де-факто провалились 90-е? Потому что либералы, имея власть, вполне могли бы обеспечить прозрачность судов, обуздать коррупцию, повысить безопасность и благополучие, но они лишь расхищали собственность, прикрываясь пустыми словами вроде «реформ» и «демократизации». Настоящих практических реформ, кроме разворовывания, не было.
Но ведь и поздний совок вовсе не был так прекрасен, как хотелось бы. Зачем же мы на него любуемся? А нам нравятся апокрифы! А мы наслаждаемся мифами! Поздний совок – это единственное противоядие, приняв которое, отходишь от обмана и насилия 90-х.
Тут и начинается самое интересное. Каким войдет в народное сознание первое десятилетие 2000-х годов? Как период стабилизации, порядка, повышения качества жизни, или?.. Или – очередного пустословия, только «патриотического»? Уже сейчас вошло в обиход понятие «нулевые годы». Может быть, через несколько лет, после какого-нибудь экономического кризиса люди будут плеваться, вспоминая грандиозный обман, удивляясь: чем же мы дышали в условиях полной несвободы, необычайного усиления чиновников, спецслужб и прочих держиморд? Куда это, в какие иллюзорные мракобесные топи мы свернули с проторенной европейской дороги?
Не хотелось бы, чтобы так говорили.
Но так обязательно будут говорить, если нынешние патерналистские ужимки останутся прикрытием очередного передела собственности.
В перестройку и в 91-м народ вдохновенно поверил в образ «свободы», но жестоко разочаровался. Западные ценности оказались сурово дискредитированы. То, что сейчас народ уверовал в «патриотизм», обещает крах веры. И новый виток новой абсурдной веры.
Снова предупреждаю: романтизация 90-х!
Попробую встать на позицию подобного романтика.
Это было время свободы… Да, Ельцин стрелял в оппозицию, но сразу же и дал восстановиться ей в полную мощь. Да, начал войну в Чечне, но и устроил мир. И т. д. и т. п…