Страница 9 из 130
— В путь, в путь, — утвердительно кивнул он, и на губах чуть обозначилась ободряющая улыбка. — Синоптики высмотрели небольшое «окошко». Вот… — показал на хорошо знакомые Кириллу листки с голубой полоской в верхнем углу. — «Окошко», во всяком случае, достаточное, чтоб перемахнуть на ту сторону. А спуститесь, любая погода вам в подмогу.
Генерал удобней уселся в кресле, сцепил пальцы и положил руки на неподвижный малиновый пламень, охвативший весь стол, будто стало холодно и он решил согреть их.
— Значит, отряд к вылету готов?
— Так точно.
— Все, пожалуй, с вами уже обговорено, — не то спрашивая, не то утверждая, произнес генерал. — Бойцы понимают свою задачу и готовы ее выполнить. Во всяком случае, обе встречи с ними дают мне основание так думать.
Помолчал.
— Ну вот. Спуститесь, надо полагать, благополучно. Побыстрее ориентируйтесь и радируйте, куда сбросить вам мешки. Вы же не много добра берете с собой. — Снова помолчал. — Да и на месте старайтесь кое-что добыть. Немцы же будут к вам ближе, чем мы. Так?
— Есть, товарищ генерал.
— Получены дополнительные сведения об обстановке в районе вашей выброски, — провел генерал ладонью по карте. — Положение, знаете, там гораздо серьезнее, чем было, когда мы получили от вас вот это. — Ладонь переместилась и легла на лист, и Кирилл узнал свой рапорт о посылке в действующую армию. — В ближайшие дни, стало нам известно, предстоит переброска через этот район крупных частей противника. Так вот, важно знать, каких частей и в каком направлении. Нам не очень ясно, что происходит вот тут… — Тупым концом карандаша постучал он по кружку на карте, будто гвоздь в него вбивал. Потом приложил карандаш к сомкнутым губам, и глаза его пошли блуждать по линиям, черточкам, пятнышкам, разбросанным во все стороны от кружка. — Учтите, командованию очень важно сейчас иметь точное представление об этом участке. И потому чем скорее окажетесь там, тем лучше.
«Чем скорее!..» — не понял Кирилл. Вон же лежат бюллетени погоды, которые все эти дни приводили Кирилла и отряд в уныние.
— Отряд готов действовать, товарищ генерал.
Выражение лица генерала показывало, что подтверждения вовсе не требовалось. Он начал объяснять обстановку в районе выброски десантного отряда, забарабанил пальцами по столу — мысль, видно, наткнулась на препятствие. Но вот дробный стук прекратился — мысль двинулась дальше, и он опять заговорил, повел карандаш, чуть касаясь карты, по крученым проселкам от одного населенного пункта к другому, очерчивал лесные массивы, перерезал железные и шоссейные дороги.
— Район сложный, — продолжал глуховатый голос генерала. — Важные коммуникации, аэродромы, есть и сверхсекретные, большие армейские склады оружия и боеприпасов. Там же, нам известно, происходит переформирование частей. — Он говорил, не отрываясь от карты, словно не мог выбраться из болот и лесов, по которым сейчас бродил. — Трудный район.
— Да, товарищ генерал, — откликнулся Кирилл тоном, подтверждающим, что он понимает задачу.
— А еще, — генерал развел руками, — болота. Вы-то знаете эту местность. Да думаю, обойдется — сапер же…
Тяжело поднялся.
— Сидите, — махнул рукой, заметив движение Кирилла, и стал шагать по кабинету: четыре шага вперед, четыре шага назад.
Четыре шага вперед — к окну, Кирилл видел, будто в густой паутине, изрезанный морщинами затылок, сутуловатую спину, лишенную твердых линий, — раньше и в голову не приходило, что человек начинает стареть со спины… Четыре шага назад — к столу, Кирилл смотрел в серое, как бы посыпанное пеплом, лицо генерала с тусклыми от недосыпания глазами.
— Отряд ваш небольшой, — остановился он перед Кириллом. — Осмотритесь и вербуйте себе людей. Там же советские люди остались! Иначе, сами понимаете… Возобновите старые связи, вы же там когда-то в буквальном смысле пуд соли съели, — вопросительно посмотрел генерал. — Задача вам ясна. Как ее выполнить, решите на месте. Вы коммунист, опытный командир и разведчик. Мы уверены в успехе.
И снова — спиной к Кириллу — шаг вперед, еще шаг, еще, еще. Опустил скатанную в рулон штору на одном окне, потом на другом, повернул выключатель, и в люстре со множеством ламп вспыхнули только две.
Поворот. Шаг, шаг, шаг, шаг. Глаза генерала полуприкрыты, точно ему трудно смотреть на свет.
Пока ходил он по кабинету и говорил, к нему вернулось что-то от молодости, длилось это недолго, и когда опять сел в кресло, видно было, как давили на него годы и усталость, и он сутулился под этой тяжестью.
— Нелегко будет, даже очень. — Генерал взял из раскрытой коробки папиросу, большим и указательным пальцами помял табак, закурил. Выпустил курчавую струю дыма и, махнув рукой, разорвал эту струю. Он как бы обдумывал что-то. — Главное, быть твердым, понимаете? Ну, что ли, железным. Беспощадным, — блеснули глаза генерала. Что-то сильное загорелось в них.
Кирилл насторожился. Быть твердым? К чему такое предупреждение? — с недоумением посмотрел на генерала. Неужели полагает, что он робеет, трусит? «Не может быть. Не может быть!» — вспыхнул он. Лицо Кирилла покраснело, будто на него внезапно пал малиновый отсвет стола.
Он встал. Подтянутый, прямой.
— Товарищ генерал, — намеренно сухо произнес он. — Задание будет выполнено. Разрешите идти?
— Нет. Садитесь.
Генерал снова вышел из-за стола.
— Садитесь, — повторил. Он отвел глаза.
Кирилл опустился в кресло. «Значит, еще что-то есть, не все, значит, сказано?»
Четыре шага вперед. Кирилл опять увидел его спину. Теперь она показалась ему достаточно крепкой, чтоб не уступить старости. Кирилл подумал о несчастье, постигшем генерала. В самом начале войны, рассказывал ему Иван Петрович, дом, в котором жил генерал, разбомбили. Под развалинами погибли его жена, дочь, два маленьких внука. «Такое хоть кого согнет». Четыре шага назад.
Молчание генерала показалось долгим.
— Вы обиделись… — сказал наконец. Он шагал, рассеянно глядя себе под ноги. — Я заметил это, — поднял он глаза и уже не сводил их с Кирилла. — Я заметил, вы обиделись, когда я сказал…
«А, вон оно что!..»
Генерал наморщил лоб. Он смотрел на Кирилла, но обращался к самому себе.
— На то мы и стали солдатами, чтоб воевать, раз война. Иначе мы и теперь будем только пахарями, сталеварами, плотниками, бухгалтерами, пекарями… — размышлял он вслух. — Конечно, не вам, бывалому солдату, напоминать об этом. Да я и далек от такого желания. Мне почему-то вспомнился ваш боец… Этот… — пошевелил пальцами. — Ну тот, маленький, тихоня… Петрушков, кажется?
— Петрушко, товарищ генерал.
— Петрушко? Понимаете, я обратил на него внимание, когда разговаривал с бойцами отряда. И тогда же подумал об этом…
«О чем? Что имеет в виду генерал?» Кирилл никак не мог уловить его мысли.
— Понимаете, для таких вот, как ваш Петрушко, противник — это какая-то абстракция. Почему — враг, если он даже представить его себе не может. Какой он, тот, которого должен убить: брюнет ли, толстый, тонкий, блондин, лысый, женатый, холостой — какой он? Когда же они поссорились, чтобы стать врагами? В ту войну я, деревенский бондарь, тоже так думал.
Шаг, шаг.
— А знаете, выглядит это даже убедительно. В самом деле, почему Иван должен убить Фрица, если он его и в глаза не видал? Гитлер же, а не он, начал войну.
— Но по нашей земле шагает-то он, а не сам Гитлер, бомбы-то на наши дома бросает Фриц, худой там или толстый. Его и должен, как вы говорите, товарищ генерал, убить Иван. И это наш боец понимает. И он убьет. — Кирилл дернул слегка плечом и посмотрел на генерала. «Разве не ясно?»
— Видите ли, нечто подобное немногословным рассуждениям вашего Петрушко мне уже приходилось слышать. Потому я и заговорил об этом…
— Война, товарищ генерал, научила нас многому. И беспощадности тоже. Даже таких вот простых и добрых наших людей, как Петрушко.
— А там, где вы сброситесь, бойцы ваши увидят такое, что и после войны не забудут. Читали же вы донесения оттуда!