Корона от обороны

-- Боюсь что да, герр фельдмаршал, -- отозвался тот самый штабной генерал, что оформлял Радеку патент на полуполковника. -- Ваш ордонанс-офицер при гроссгерцогине, полковник Хавкейе прислал рапорт...

-- Ну что вы тянете? -- поморщился фон Берг, когда пауза в речи генерала нарушила любые мыслимые приличия, открыл глаза, и, заметив некоторое замешательство на лице докладчика, поморщился. -- Господа, оставьте нас со Шмейхлером наедине, прошу вас.

Офицеры, как до того и юнкер Менгегульден, исполнили распоряжение со всей возможной ретивостью.

-- Ну-с, и в чем дело? -- недовольным тоном спросил командующий армией, оставшись с генералом тет-а-тет. -- Что, этот родовитый бездарь и там ни с чем не справляется? Господи, ну большую синекуру я себе даже представить не в состоянии!

-- Нет. -- Шмейхлер смущенно кашлянул. -- У Ее Светлейшего Сиятельства нареканий к полковнику нет, с нашей стороны тоже, однако... Вот.

Штабист извлек из-за пазухи пакет.

-- Не имею ни малейшего желания читать его бредятину. -- кисло отозвался фельдмаршал. -- Что там?

-- Рапорт о недопустимом превышении арцтмаршалом своих служебных полномочий.

Йоахим фон Берг с кряхтением выпрямился на стуле, достал еще понюшку нюхательного табака из табакерки, втянул ее через обе ноздри, от души прочихался и вновь откинулся на спинку.

-- Проклятый кретин. -- резюмировал он. -- Ладно, давайте подробнее.

-- Полковник Хавкейе докладывает, что выявил, как он полагает, вопиющий случай нарушения в порядке награждения. Ее Светлейшее Сиятельство, делая обход раненых, сняла с груди ленту ордена Полярной Звезды и повязала ее на юнкера фон Айса, что равносильно высочайшему награждению...

-- На кой бы черт ей это потребовалось? -- кисло спросил фельдмаршал.

-- Юноша получил перелом ключицы в деле под Кляйнеегерсдорфом, она использовала ее как перевязь для руки.

-- Фон Айс... Не тот, в случае гибели которого гроссгерцог обещал с меня голову снять? Ну, которому еще фон Шиллинг свои счастливые эполеты отдал по приказу эрцгерцога?

-- Точно так, именно он. Молодой человек проявил себя в бою, представлен к корнету.

-- Так молодец. А Хавкейе что не так? Завидует награде из рук нашей госпожи?

-- Это, я полагаю, в первую руку, но формально он указывает, что гражданское лицо, даже и монаршьих кровей, присваивать орден по статуту не может, а в тот момент положение об Арцтваффе еще не было подписано.

-- Отпишите идиоту, что Эвелина Датская уже который год как лейб-гвардии полковник от кавалерии. -- фыркнул фельдмаршал. -- Да, и мальчика, как поправится, переведите сюда, в ставку. Гроссгерцог угрозы попусту не разбрасывает.

***

Йохан Ольферт Фишер, высокий, уже далеко не молодой, но все еще по-юношески стройный мужчина с орлиным носом, стоял на шканцах линкора «Даннборг» широко расставив ноги и пристально вглядываясь через подзорную трубу в приближающиеся с веста корабли.

-- Погляди ж ты, -- вымолвил он, отрываясь от окуляра, -- под всеми парусами идут, не боятся мачты поломать.

Капитан флагмана, Карл Вильгельм Йессен, также опустил зрительную трубу и повернулся к своему командиру.

-- Если не ошибаюсь, коммодор, самый большой из кораблей -- это фрегат «Наяден», его с бригами «Люген», «Адмирал Йоль», «Киль», «Самсёэ» и «Лолланд» должны были отправить крейсировать у Карлскруне.

-- Не сходится. -- флегматично отозвался Фишер. -- Это шесть вымпелов, а я явственно наблюдаю семь. Хотя...

Командующий датской эскадрой вновь прильнул к подзорной трубе. -- Да, определенно, это наш посыльный шлюп, «Педер Вессель».

-- Однако, вы ведь отправляли его с депешами в Копенгаген. -- заметил Йессен.

-- Значит, он туда не доплыл. -- флегматично отозвался коммодор. -- Что-то помешало. Я, сказать по чести, даже догадываюсь -- что.

-- Вижу паруса! -- словно подтверждая слова Фишера, донесся крик из «вороньего гнезда». -- Много парусов на вест и норд-вест-вест!

-- Сёдерманланд. -- с мрачной уверенностью произнес командир «Даннборга».

-- Да. -- с какой-то даже беспечностью кивнул коммодор. -- Это, несомненно, он. Прикажите трубить боевую тревогу и сигнализируйте по эскадре -- «Выдвигаемся навстречу неприятелю».

***

-- Э`гвин, голубчик, и все же это очень нехо`гошо с вашей сто`гоны, избавляться от меня именно тогда, когда намечается такая славная д`гака. -- майор фон Лёве со скепсисом глядел на марширующих мимо него и генерала фон Эльке мушкетеров. -- Нешто п`гистало гва`гдии т`гуса п`газновать?

-- Понимаю вашу обиду, друг мой, -- ответил Эрвин. -- Понимаю, но не могу принять таких претензий. По сути, ваша миссия будет как бы и не поважнее моей.

-- Ну конечно! -- фыркнул Юстас. -- Вы будете бить поме`ганскую сволочь, а я изоб`гажать что-то опасное на штеттинском т`гакте. Всю жизнь мечтал!

-- Оставьте вы уже это фанфаронство. -- вздохнул генерал. -- Ведь прекрасно понимаете, что при штурме замка от кавалерии проку будет мало...

-- Меж тем конных егерей вы берете с собой. -- ввернул лейбгвардии-майор.

-- Егерей и спешить можно. -- не моргнув глазом, парировал фон Эльке. -- Они от этого стрелять хуже не станут. Прекратите уже дуться, дружище -- быть может, от успешности рейда «Серых соколов» весь исход боя будет зависеть? Вот только представьте себя на месте маршала Кабюшо -- вы заняли позицию, готовитесь ее удерживать, и тут вам докладывают, что у самой столицы заметили части бранденбуржской гвардии. Что вы предположите? Да все что угодно, включая обход с тыла частью нашей армии! Снимете вы хотя бы бригаду, чтобы парировать возможную угрозу?

-- Это вполне ве`гоятно, -- нехотя признал фон Лёве. -- Но мне это все `гавно не по душе. Слишком из`гядный к`гюк выходит, как бы не опоздать.

-- А вы уж будьте добры, расстарайтесь, и окажитесь во вражеских тылах вовремя, Юстас. Я очень на вас надеюсь.

Глава XXII

Отъезд эрцгерцога Эдвина из монастыря решено было организовать как можно менее заметно, чтобы сам он поменьше переживал из-за того, что «все увидят, как он бросает своих солдат». Мафальда посоветовала это Эвелине -- как всегда, таким образом, чтобы та решила, что додумалась до такого сама -- а Эвелина, в свою очередь, предложила фон Швётцеру выехать ближе к вечеру, когда большинство монахов, медиков и помогающих им фрейлин либо были заняты обходом пациентов, либо ужинали в трапезной. В результате покидающего госпиталь наследника престола могли увидеть лишь пара-тройка случайно оказавшихся в монастырском дворе людей. Однако сам он все равно был страшно недоволен -- проходившая мимо кельи, которую он занимал, фон Шиф издалека услышала его голос:

-- Не надо мне никаких одеял! Нечего меня закутывать, как ребенка!

«С кем это он там препирается? -- заинтересовалась первая фрейлина. -- С Эвелиной молодой человек таким тоном говорить не решится -- значит, видимо, с кем-то из наших дам?»

Женский голос, послышавшийся в ответ, подтвердил ее догадку:

-- Ваше высочество, что вы имеете против одеяла? Ваши доблестные солдаты укрываются здесь точно такими же!

Мафальда узнала Миранду, получившую утром звание капитана и, судя по ее решительному тону, уже освоившуюся в новом статусе.

-- Да что ж это такое, мне теперь что, всегда женщины будут указывать, что делать?! -- новых аргументов против того, чтобы укутаться в дороге Эдвин не нашел, и поэтому сменил тему. -- Может, теперь у нас вообще женщины будут всем править и все решать?!

«Вообще-то мы и так всегда все решаем», - усмехнулась про себя фон Шиф и заглянула в приоткрытую дверь кельи.

Пасынок Эвелины, уже одетый, стоял возле кровати, с суровым видом поглядывая на замершую перед ним, со скатанным в валик одеялом в руках, миниатюрную Миранду.