Котенок и незнакомец

— Не рановато ли семью на себя вешать? Зачем тебе это?

— А почему нет? Я понимаю возраст и все такое. Гулять надо. Да нагулялся я. Надоело. Я стабильности хочу. Знать, что я приду домой, а меня ужин ждет. Что баба под боком. Моя. Мне не надо ее ни с кем делить, не надо на морозе дожидаться перед киношкой. Хочу чтоб смысл был двигаться дальше. Для себя мне не интересно. Мне всего хватает. У меня есть деньги, я гуляю. Закончились — иду заработаю, чтоб опять продолжить пир. Но такое не может вечно продолжаться. Мне даже пить уже надоело. По шалавкам бегать? С пьяну с какой-то снюхался, потом два месяца лечился. Вот радость то была. Бизнес мутить? Зачем? Какая разница мне жить в однокомнатной квартире или двухкомнатной? Чтоб девку найти, которой мои деньги и квадратные метры понадобятся. Или до тридцатки ждать. Когда на меня девчонки поглядывать начнут. Подбирать тех, кто после неудачных браков? Лишка хвативших и не так сильно нос воротят? Я то не против. Даже и с детьми. Меньше вероятности, что свалит. Но возраст, будь он не ладен. Чего ты смеешься? Я тебе душу изливаю, а ты ржешь тут.

— Извини. Не хотела тебя обидеть.

— Знаю, что глупо звучит все это. Мол со временем… Только ждать не хочу. После того, как с Катькой расстались, вообще с катушек слетел. Зимнюю сессию кое-как сдал, а летнюю завалил. Так как все равно не живу, мать решила квартиру сдать.

— А где ты живешь?

— Где придется. То к матери хожу, то к бабке, то зависну где-нибудь. Вот, у тебя например. — Он крепче сжал мои плечи.

— Ты поосторожнее, а то кости переломаешь. — Я повела плечами. — Я так понимаю, после этого ты на женщин и ополчился.

— Пытался. Но не получается. Больно уж вы создания интересные. Да и лучше спать с девкой, чем одному.

— Антон!

— Что я такого сказал? — И опять хохочет.

— Тебя не учили правилам хорошего тона? Не знаешь что ли, чего можно говорить, а чего нельзя?

— А я трудно обучаем. Сейчас такого тебе наговорю, что красная будешь как рак вареный. — Он наклоняется к моему уху.

— Отстань от меня, а то щекотать буду. — Изворачиваюсь. Он особо и не держит.

— Попробуй. — Довольный такой. Накатывает волна азарта.

— Ты что каменный?

— Ага. Из мрамора.

— Щекотки не боишься?

— Нет. — А сам смеется. Довольный такой. — А вот ты боишься.

— Хватит! Егора разбудим возней.

— Да у него сон богатырский. Тем более я тихо себя. Веду Это ты ржешь кобылой.

— Сам ты кобыла!

— Я кобылой быть не могу. Уж скорее конь.

— Мерин.

— Я тебе покажу сейчас мерина. До оскорбляешься сейчас.

Он меня явно решил защекотать. Возимся с ним, пока у меня дыхание не перехватывает. Ускользаю на кухню. Он идет за мной. Я стою около окна, пью холодный чай. Свет от полной луны заполняет всю кухню. Деревья кажутся серебряными в лунном свете.

— Красиво. — Антон подходит со спины. Обнимает. — Похоже на волшебное царство, где нет места людям. А живут там маленькие волшебные существа, похожие на мотыльков. Они перелетают с дерева на дерево и танцуют.

— На деревьях танцуют?

— На их листочках. Они же маленькие. Помнишь сказку про дюймовочку? Вот такого расточка и наши существа.

— У меня существа с чем-то страшным ассоциируются.

— Назовем их феями.

— А как будет фея мужского пола? Фей?

— Наверное. Я не спрашивал. Но как они танцевали — видел. Есть одно поверье, если повторить их танец, то можно загадать желание и оно сбудется. Попробуем?

— Я танцевать не умею.

— А я научу. Ничего сложного нет. А музыкой будет лунный свет.

Он говорил тихо, голос завораживал. Мягкими движениями он прошелся по моим рукам, вызвав какой-то странный трепет предвкушения. Я послушно отдала ему кружку с чаем. Она перекочевала на подоконник.

— Иди сюда, котенок. — Тихий шепот, ласковые прикосновения. Он меня походу дела соблазнял. Тоже мне казонова нашелся. Но молчу. Интересно, что будет дальше.

— Закрой глаза. Доверься. Ночь — время иллюзий. Можно представить что угодно. Быть кем угодно и ничего не бояться. — Это не его слова. Их говорил другой человек. И говорил лучше, искреннее. А это лишь дешевая подделка. Но можно и ее выслушать, когда нет оригинала. Пусть от каждого его слова сердце разрывается на части. Он говорит, а я вижу другого человека. Вспоминаю другие объятья, другие прикосновения. Его губы шепчут прям около уха. Руки ласково гладят мою спину. Медленный танец в лунном свете вот-вот превратится в что-то большее. — Загадай желание и оно обязательно исполнится.

— Хочу автора этих слов слышать, а не его подобие. И хватит меня клеить.

— Желание не обязательно в слух говорить было. — Хмыкнул Антон. — И это жестоко.

— С моей стороны жестоко? А с твоей стороны не жестоко по больному бить? Теми же словами. Разве так можно?

— Отхожу от него и забираю свою кружку. Вытираю набежавшие слезы. — Чурбан ты бесчувственный. И фальши сколько. Зубы он заговаривает. Ничего ты не умеешь. Он говорил искренне. А ты, как попугай повторяешь заученные слова.

— Да ладно тебе кипятиться. Еще немного и пар повалит. Можно было и не подыгрывать. Сразу бы обрубила и все.

— Дурак ты. Думаешь я не хочу что ли все это слышать? Не хочу вспоминать?

— Я не знаю чего ты хочешь. Вот скажешь, так узнаю. Мысли читать не научился.

— Хочу Антон. Ты даже не представляешь как хочу. Как мне все это дорого. А есть лишь воспоминания. Как ночь приходит, так они постоянно возвращаются. Я уже не знаю как их прогнать. Они и греют и выматывают одновременно. Это что-то невозможное. С одной стороны и рада, что его повстречала, а с другой лучше бы и не знала. Мне постоянно хочется этого тепла, этой заботы, нежности. Сколько должно пройти времени, чтоб я смогла его забыть? И опять, не знаю, хочется ли мне его забывать. Вот что это такое? Наверное из-за беременности совсем с катушек съехала.

— Это не из-за беременности. — Антон стоял с другой стороны открытого окна. — Любишь ты его.

— Нет, это лишь дорогие воспоминания.

— Ага, а я Александр Македонский.

— К чему это?

— К тому, что можно убеждать себя как угодно. Только есть вещи, которые и так видны невооруженным взглядом.

— И что ты видишь?

— Что ты по кому-то сохнешь.

— Неправда. Мне со стороны виднее.

— Это так кажется.

— Тогда я тебя поцелую.

— В глаз дам.

— Все-то тебя драться тянет.

— Ты меня злишь.

— Это тебя давно по шерстки не гладили. Вот поглажу, так сразу милой и ласковой станешь.

Он меня взбесил. Не знаю до чего мы бы с ним договорились, но у Антона зазвенел телефон.

— Да ты не кошка, а ведьма. — Хмыкнул он, отвечая на звонок. — Нет, не разбудил. Есть. Лады, кину шесть тысяч. Смской пришли номер счета. Там все равно хоть Валентина Петровна, хоть Иван Иваныч. С карточки на карточку же перекидываю. Когда смогу? Котенок в половине седьмого на работу идет. Где-то к семи до банкомата доеду. Как какой котенок? Твой. Да, вместе время проводим. Вторую неделю у нее ночую.

— Я тебя убью. — Тихо прошептала я. Антон лишь рассмеялся, но начал пятиться.

— А чего? У тебя какие-то медсестрички там, которым я должен деньги переводить. Ей уже за пятьдесят? Ну вкусы у всех разные. Мне вон тоже девочки по старше нравятся. А чего такого? Котенок, прекрати на меня так смотреть. Мне страшно становится.

— Это он, да?

— Зознобарь твой. Кто же мне еще в первом часу ночи будет звонить?

— Кто?

— Ну ты его зазноба, а он зазнобарь. Как еще обозвать? Чего ты там ржешь? Меня вон твоя зазноба сейчас калечить будет. А я тут грязным делом занимаюсь. Слезки ей вторую неделю утираю. Слушаю, как она тут по тебе страдает.

Я наверное его точно придушить хотела. Но рот Антону хотелось закрыть точно.

— Убьешь! Котенок прекрати! Все, сам ее успокаивай! — Антон пихнул мне трубку и чуть не насильно подвинул к уху.

— Убью или покалечу.