Страница 3 из 34
Чем больше он размышлял над этим, тем твёрже убеждался в наличии причинно-следственных связей между своей теперешней бессонницей, безжалостно обкрадывающей его при и без того скудном количестве часов, отведённых на отдых, и событиями, в результате которых он теперь оказался на этом своём пути.
В такие минуты, мучительно долгие, кажущиеся часами, Риз как мог, старался заставить себя думать о чём либо другом, но воспоминания уподоблялись заезженной киноплёнке, а память, судя по всему, сделалась на удивление селективной.
Этой ночью, лёжа на циновке, в глиняном сарае именуемым в местных краях постоялым домом, Риз понимал, что он уже давно странствует под чужим небом и звёздами. И возможно лишь одна единственная вещь, заставлявшая его всё это время с такой стойкостью переносить лишения пути, теперь была уже достаточно близко. Как ни странно, но потенциальная близость цели скорее удручала Риза, нежели мотивировала, и об этом он долгое время боялся признаться самому себе, не говоря уже о своём товарище.
Риз лежал на спине, глядя прямо перед собой, туда, где в кромешной тьме скрылся потолок невысокого домика. Риз ожидал сна, но в который раз, вместо сна, приходили воспоминания….
Глава 1
Риз увидел свет, когда свет яркой лампы сумел впервые пробиться своими лучами сквозь тьму, окутывавшую сознание Риза.
Придя в сознании, Риз не сразу смог сориентироваться относительно своего местоположения, и положения в пространстве. Более того, он не мог даже контролировать свои собственные движения. В уши словно вливалась беспорядочная какофония звуков, шумов, отголоски голосов. Глаза не различали достаточно чётких контуров, и всё что он видел, были бесформенные пятна различных оттенков. Во рту Риз ощущал нечто инородное, неорганическое. Руки не слушались, и если Ризу и удавалось управлять ими хоть в какой-то мере – это были беспорядочные движения.
Пребывая в состоянии полнейшей растерянности, неспособным найти никакого рационального способа взаимодействовать с окружающей действительностью, Риз оставался какое-то время недвижим. Вскоре, ещё одна форма восприятия вернулась под его контроль – восприятие звука. Не осознавая перспектив этого сложного механизма, Риз сумел издать нечленораздельный рёв. Именно этот звуковой сигнал и помог Ризу привлечь к себе внимание. В комнате появились ещё какие-то расплывчатые фигуры, которые двигались над Ризом. От них исходили звуки, различить которые Ризу не удавалось. Тем не менее, с появлением этих фигур, молодой человек осознал наличие ещё одного доступного ему анализатора – обоняния. С появлением нескольких фигур, Риз ощутил странные, неестественные запахи, контрастирующий с запахом химикатов, пропитавших окружающее пространство.
Появившиеся фигуры то склонялись над Ризом, то вновь удалялись, всякий раз проделывая какие-то манипуляции. Тем не менее, через несколько мгновений, тьма вновь стала сгущаться, унося ещё уязвимое сознание в спасительную тьму.
Повторное свидание с реальностью случилось уже через двенадцать часов, когда сознание Риза вновь пробралось через тьму к непонятному источнику света, и на этот раз, оно обнаружило, что вокруг него был множество подвижных пятен, которые то приближались совсем близко, загораживая собой всё остальное пространство, то отдалялись. Столкнувшись с непостижимым хаосом ощущений, Ризу уже было не суждено спастись бегством в забвение.
Прошло какое-то время, прежде чем сквозь гомон звуков Риз стал различать человеческую речь. Затем постепенно к нему вернулась способность зрительной идентификации предметов, распознавание людей. Настоящим достижением для молодого человека стал возврат способности к координированному управлению своим телом. Сперва, Риз смог подчинить своему контролю только руки, но вскоре его мозг наладил контроль и над нижними конечностями.
Прошло несколько дней, прежде чем Риз смог самостоятельно удерживать себя на ногах и сделать первые шаги. Ему во всём помогали медицинские сотрудники, однако они же и пугали его как своим поведением, так и самим своим присутствием. Ни один из посещавших его специалистов не разговаривал с ним. Это не было игнорирование, напротив, интерес врачей был велик, и каждый день к пациенту приходили новые специалисты, молодые и пожилые. Все смотрели на него как на нечто диковинное, листали какие то бумаги, и с большим энтузиазмом обсуждали что то. Большинство посетителей всегда оставались за стеклянной дверью палаты Риза, и только одни и те же лица приближались к нему. Среди таких специалистов, безусловно, самым важным был уже не очень молодой мужчина, достаточно высокого роста, худощавого телосложения, несколько сутулый, носивший очки на длинном худом носу. Его непременно сопровождал другой мужчина -молодой, такого же роста, но с тёмными волосами, проницательным взглядом. Этот мужчина, несомненно, был помощником первого, и вместо очков, на лице этот человек носил слегка ехидную улыбку, и казалось, что он не переставал ощущать свою значимость даже в те минуты, когда руководитель исследования говорил, а все остальные молчали.
Помимо помощи Ризу в его повседневных нуждах, специалисты периодически проводили какие-то тесты, забирая у него образцы капиллярной и венозной крови, частицы кожи, образцы волос. Несколько раз пытались проводить заборы со слизистой ротовой полости, однако судя по всему, это не удавалось.
Ризу долго не удавалось справиться с непокорным речевым аппаратом, и даже когда ему в голову приходили сформированные мысли, высказать их не удавалось. Врачи внимательно смотрели на пациента, иногда со снисходительной улыбкой, иногда без всяких эмоций. Медсёстры, как правило, испытывали какую-то неприязнь всякий раз, когда Риз пытался с ними заговорить. Сперва, это обескураживало Риза, затем стало причиной раздражения, но даже малого намёка на такую эмоцию было достаточно, чтобы все специалисты в одно мгновение покидали палату молодого человека, перемещаясь за стеклянную дверь и продолжая наблюдать с обратной стороны, словно в ожидании чего то, что должно было бы случиться, но так и не случалось.
Ночи стали казаться Ризу особенно длинными. Если днём он был буквально окружён вниманием, то ночью всё обстояло по-иному. Компанию Ризу составляли дежурная медсестра за стеклянной дверью, и электронные часы под потолком. В палате молодого человека не было даже окна. Но что было хуже всего, Риз не мог заснуть. Никогда прежде он не испытывал таких проблем со сном. Сколь долго бы он не лежал с закрытыми глазами, сон буквально отказывался приходить к нему. Ночи напролёт Риз ворочался в своей постели, в бесплотных попытках уснуть. Самым удивительным оказалось то, что по утру, молодой человек не испытывал никакой сонливости или дискомфорта связанного с бессонной ночью.
Всё чаще к Ризу стали приходить руководитель исследований и его помощник. Этих двух постоянно сопровождали несколько медицинских сестёр и санитар. Риз уже знал, что мужчину в очках звали Кирилл Генрикович, а его помощника – первого заместителя проекта, звали Максимилиан, но очень часто к нему обращались как Макс.
Иногда эти двое просто беседовали с Ризом. Это существенно помогало пациенту овладевать своим речевым аппаратом. Вскоре, Риз мог уже излагать свои мысли. Иногда исследователи приносили с собой мобильное оборудование и проводили различные испытания. Первым, самым запоминающимся событием для Риза стал день, когда ему разрешили покинуть пределы своей палаты. В сопровождении санитар, молодой человек прибыл в помещение, оборудованное сложной электроникой, там же его ждали Кирилл Генрикович и Максимилиан.
– Вот и наш герой. – приветствовал пациента руководитель исследования, его помощник очень редко разговаривал с Ризом.
В тот день, Риз подвергся ряду исследований, МРТ, КТ и объёмной энцефалографии. Кирилл Генрикович оценивал полученные данные, а Риз получал возможность наблюдать и анализировать эмоции доктора. Кирилл Генрикович был доволен ходом своих работ, о чем постоянно сообщал Максимилиану, и указывал на отдельные фрагменты данных. Максимилиан, как правило, соглашался с руководителем, однако не испытывал того же энтузиазма.