Мой город: трагедия одной семьи

Ладно, вернемся к инциденту с мамой Романа. Я не хотела, чтобы все закончилось так плохо, но я не виновата в том, что произошло там, в квартире Надежды. Я хотела лишь поговорить с Романом, а она ничего ни хотела слушать. Я хотела объяснить, что я не лгунья, но Надежда меня не слушала. Она говорила мне всякие гадости, всякие непристойности, которые ни одна из уважающих себя женщин не поделится с кем бы то либо другим человеком.

Мне очень жаль, что у Надежды случился инфаркт, но я уверенна, что я в этом не виновата. Хотя я ее не обвиняю, каждая мать вступилась бы за своего ребенка на ее месте.

Так или иначе, разговор так и не получился, и теперь Надежда в институте Бурденко, а Роман видеть меня не может. Я написала Вере E-Mail письмо с просьбой о встрече, и получила на него ответ. Вот что она пишет…

E-Mail письмо Веры Ларисе

Здравствуйте, Лариса. Я, признаюсь, удивлена тем, что Вы мне написали. После того, как Вы поступили с Надеждой, Романом и мной. Вы разрушили мой брак, и у Вас хватает наглости еще писать мне?

В письме Вы просите меня о встречи с Вами? Что ж, я согласна Вас выслушать. Встретимся завтра в три. Приходите к памятнику Пушкина, что на Тверской улице.

Вера.

Из воспоминаний Ларисы. ПРОДОЛЖЕНИЕ

Сегодня ровно в три я пришла к памятнику Пушкина, где была назначена встреча Веры со мной. Было пасмурно. Небо было усеяно густыми сплошными тучами. Сегодня вообще-то у меня было плохое настроение. В душе была какая-то опустошенность. Было такое чувство, что я кого-то потеряла. Потеряла навсегда.

Тут я услышала чей-то женский голос за спиной. Этот голос назвал меня по имени, Лариса. Я оглянулась и увидела стоящую за моей спиной женщину. Я тотчас узнала ее. Эта была Вера.

Из воспоминаний Веры и Ларисы.

«Вера встретила меня холодно. Она считала меня кровным врагом. Сначала она не хотела меня слушать. Она лишь высказывала свое личное мнение, не только по поводу моего поступка, но и по моему поведению. Может она в какой-то мере была права, но не стоит во всем обвинять того, кто совершенно ни в чем не виноват. Я объяснила Вере, что я не знала, что Роман женат. Он об этом мне ничего не сказал. Лишь после нашей связи он признался, что женат. Я тогда хотела порвать отношения, женатики мне не нужны. Но дело в том, что я его полюбила, а вскоре узнала, что беременна. Это его ребенок, он был у меня единственный».

«Я слушала Ларису и не верила ее словам. Мне казалось, что это невозможно! Роман не мог поступить так. Он, по словам Ларисы, воспользовался ей, воспользовался, чтобы получить свое. По ее словам, она ни в чем не виновата. Это он подлец, подлец, которых свет не видывал. Если б Вера не знала, как он хотел своего ребенка, то она бы посчитала все это за чистой воды вымысел. Но это было не так. Вера чувствовала своим всем женским нутром, что Лариса не лжет. Она не могла только одного понять: как это возможно? Роман сдавал анализы, и он оказался бесплоден? Но если это не так? Что если он просто не хотел детей от меня? Что если он все это время не любил меня? И лишь женился из-за приданого? Этот вопрос не давал мне покоя.

«Я видела, видела и чувствовала, что Вера сомневается в том, что ее муж был честен с ней. Он оказался таким же козлом, как и все они вместе взятые − мужики. Никто не способен прожить жизнь в любви и согласии. Все они стараются сходить налево, отдохнуть от семейной жизни. Да, мужиков хлебом не корми, лишь бы сходить налево. И как я могла такого полюбить? Он казался мне красивым и привлекательным мужчиной, и я даже не заметила, что он такой подлец. – Он уже получил свое, – говорила Вера. – Его мать парализована, лежит в институте Бурденко. Жаль мне ее. Она так старалась сделать лучше своему сыну, что сама оказалась беспомощна! – Я спросила ее: – А что Роман? – На что она ответила, что он сын своей матери. Он никогда не отойдет от нее. Я не знала Романа достаточно хорошо, как Вера, но за то время, проведенное с ним, я достаточно узнала его. Я совершенно уверенно могу сказать, что, если бы ему пришлось выбирать между женой или мамой, он, конечно, выбрал свою мать. Иные чихают на своих предков, а он не таков. Он сын своей матери. Я спросила у Веры, что она думает по поводу сложившейся ситуации, и та ответила, что еще рано решать что-либо; вот родиться ребенок, тогда решим, что делать дальше. Она также добавила, что если этот ребенок действительно Романа, а это может определить лишь генетическая экспертиза, она разведется с ним, и пусть он идет на все четыре стороны. Он ее обманул, а этого мы, женщины, не прощаем никогда.

«Что ж, вот и поговорили. Я солидарна с Ларисой. Из разговора с ней, я поняла, что она такая же жертва любовных переплетений и обстоятельств, как и я. Она не хотела рушить семью, она итак разрушилась без участия кого-либо извне. Как же я была слепа, что не замечала очевидных вещей. Он никогда не любил меня. Ему было нужно лишь потомство, потомство − и больше ничего. Если бы он любил меня, то он бы мне не изменили, а он? Что за козел ей богу!?

Из воспоминаний Ларисы

После разговора с Верой я поняла, что ее чувства к Роману у нее охолодели. Она была холодна к нему. Но все же она была не равнодушна к его горю. Она знала, что его мать лежит сейчас на больничной койке отчасти и по ее вине. Она знала о ее состоянии здоровья и не смогла. Невольная жертва наших разборок и я стала их фитилем. Хотя и без меня там было непонятно что.

Глава-10

Рождение Романа

Прошли сутки с тех самых пор, как Надежда попала в институт имени Бурденко. Сейчас, лежа неподвижно на больничной койке, она думала о прожитой ею жизни, за которую она сделала многое и ничего. Она не жалела ни о чем, кроме одного. Она не могла до сих пор понять, как она проглядела сына. Рос он послушным и культурным ребенком, всегда слушался своих родителей, никогда не перечил им. Что с ним произошло? Почему он попрал все законы брака и пошел налево? Неужели дело только в ребенке? Да, это конечно существенный фактор, но есть много способов обзавестись детьми. Усыновление, суррогатная мать, наконец, патронаж. Нет, он хотел своего ребенка, зачатого естественным путем.

«Я для него ничего не значу, он вспомнил обо мне лишь тогда, когда натворил кучу дел: и что, мать понадобилась? Все они такие, дети. Вспоминают о своих родителях только в случае крайней необходимости, а в остальном мы им не нужны. О, Боже, за что мне такие наказания? Возьмите меня к себе, дайте покой. А они сами разберутся, к чему. Но как же мои советы? Неужели никто их не слушает, разве никому они не нужны? Да, никому. Даже близким мне людям, и то на все начхать; почему же я должна о них заботиться, если они обо мне − нет? Из-за того, что они мои близкие родственники? Хороши, нечего сказать. Я же по вине сыночка оказалась здесь, чтоб ему пусто было. Хорош, нечего сказать. Довел меня до парализации − и в кусты. Сын своего отца! Такой же подлец, и сволочь».

Тем временем, Роман волновался о здоровье мамы. Он понимал, что она − единственный человек в его жизни, кто всегда поддержит его в трудную минуту, кто не оставит его при любых ситуациях в жизни. Как-то ему она сказала, что мать – это друг, товарищ и советчик в одном единственном лице, и он запомнил эти слова на всю жизнь.

Лариса, тварь! Какая же она все-таки тварь. Набралась наглости и приперлась к маме. Знала же, что это ни к чему хорошему не приведет. Чтоб Вас черти в аду сожрали, будь проклят тот день, когда я Вас увидел. Простите, мама, простите, я был такой дурак! Все хотел собственных детей, думал, в них мое счастье. А о Вас совсем забыл. Простите меня, простите».