Варианты от Ментора

Казалось бы, ну, река, не море же! Но Енисей - единственная река в мире, которая течет не по ходу вращения Земли, а наоборот. Амазонка тоже так течет. Но всего 140 километров, а Енисей - 700. И не на Юг, а на Север. Четверо суток до Дудинки, или, как его называли речники "Лос-Дудинка", а если идут в Игарку - то это "Нью-Игарка". Ивану показались месяцем. Когда ночью Егорыч ему командовал:

-- Парень! Отбой! На сон четыре часа!

Иван засыпал уже в полёте к своему топчану - рундуку.

Но как-то втянулся. Научился спать вот так, короткими паузами. Капитан строго требовал от него неукоснительного выполнения своих обязанностей. Поначалу он гонял по устройству двигателя, правилам его эксплуатации. Требовал, чтобы станки все были смазаны, обслужены. В машинном отделении он требовал почти стерильной чистоты.

Затем Егорыч перешёл к обучению Ивана устройству судна. От самой высокой точки - антенны до балласта, расположенного в киле.

И не просто, а назубок.

Мог внезапно показать огоньком зажжённой папиросы:

-- Что это за хрень? Быстро! А это что за пимпочка, и на хера она нужна?!

Сидеть не было времени. Егорыч требовал, требовал, требовал.

Потом он начал обучать азам судовождения. И опять нещадно требовал. Когда Иван допускал ошибку, то получал подзатыльник или чувствительный удар в плечо, спину. Несколько раз ему хотелось всё бросить, но, помня, что его ждёт, закусывал нижнею губу и делал, что требовал капитан.

На третьи сутки, под вечер, внезапно налетел шквалистый ветер. Он начал раскачивать судно в бортовой качке. Капитан стал разворачивать судно, пытаясь поставить его носом к волне. С кормы раздался треск.

-- Быстро проверь груз! - взревел Егорыч, ворочая штурвалом.

Иван рванул наверх, в дождь, качку, ветер. Непогода заливала глаза. Казалось, что вытяни руку - и не увидишь пальцев. Всё мокрое, осклизлое. Качка, ветер сбивал с груза тело Ивана. Он цеплялся, пыхтел, тужился, но лез наверх.

Большие коробки, расположенные наверху, еле держались. Удерживающие фалы лопнули.

Автомобили уцелели.

В машинном отделении лежали запасные цепи лебёдки.

Иван, чуть не сломав шею, скатился с груза, ринулся в рубку:

-- Фалы наверху лопнули. Груз вот-вот сорвется. Я сейчас цепи запасные... -- сбиваясь, прохрипел он.

-- Давай, давай, сынок! Давай! Сам! - кричал капитан, борясь с непогодой.

Ивану удалось, борясь ветром, качкой, закрепить груз. Он несколько раз поднимался наверх, рискуя сломать себе шею или просто вывалиться за борт.

Ветер стих, дождь пошёл тише, волна немного успокоилась.

Иван сидел на палубе, прижавшись спиной к грузу. Он выбился из сил. Не мог даже подняться, чтобы спуститься вниз. Просто сидел, положив руки на палубу, и тяжело дышал.

Вышел капитан. Он поставил судно носом к волне, отдал якорь. Не взглянув на Ивана, он подёргал цепи, остальной крепёж, поднялся наверх, проверил, как закреплён весь груз. Только после этого подошёл. Закурил, встал напротив Ивана.

-- Сил нет?

Иван с трудом поднял голову. Не ответил.

-- Ну, давай, помогу.

Закинул руку себе на плечо, подхватил и начал поднимать.

-- Ну, и тяжёл же ты, парень! Надо тебе пайку урезать, а то трудно мне тебя тягать. Схуднуть тебе нужно кило на двадцать. - обратил внимание на его кисти. - Ух! А, что с руками-то?

Иван изодрал кисти рук. Во многих местах они были порваны. Кровь текла, смешиваясь с водой, растекалась по палубе.

-- Эх, паря! И палубу изгадил кровью. И потом скажешь, что не можешь движку ремонтировать и вахту у штурвала стоять, палубу драить! Непорядок! Специально членовредительством занимался? Отдохнуть решил?

Егорыч выговаривал ему, сам внимательно рассматривал кисти, проверяя все ли пальцы на месте, сжимая его пальцы в кулак и разжимая.

-- Симулянт, ты, Ванька, симулянт! Ладно. Будем тебя лечить. По-флотски.

Поддерживая, спустились в машинное отделение. В углу стояла жестяная банка с отработанным машинным маслом.

Егорыч взял Ивана за руки и быстро опустил кисти в чёрную жижу. Иван взвыл, пытаясь вырваться. Капитан удерживал. Тогда Иван попытался ударить головой в лицо. Но капитан легко отклонился, не выпуская рук. Усмехнулся - ощерился.

-- Тихо. Тихо. Потом подерёмся, если захочешь. Терпи. Терпи. Бог терпел и нам велел.

Через пару минут он сам вынул руки, держа их над жестянкой, куда текло, капало масло. Внимательно осматривал.

-- Вот и хорошо. - удовлетворённо кивнул он.

-- Ты хочешь, чтобы у меня гангрена началась?

-- Вот так ничего не будет. В нефтепродуктах никакая живность не живёт. Сейчас отмоем руки, зальём йодом, забинтуем. И всё заживёт. В рейсе, как сейчас, врачей нет, вот сам и крутишься, как можешь. Вызывать вертолёт сан.авиации тоже не всегда получится. Да, и не всегда они прилетят.

Ивану приходилось постигать азы новой жизни, которую он только в кино и видел.

Выстояв очередь в порту Дудинки, встали под разгрузку. Грузчики, докеры приветствовали Егорыча. Было видно, что он им давно знаком. На Ивана они с любопытством смотрели.

-- Хм! Очередной моторист у "Жида"! Не держатся они у него.

-- Не понял, - удивился Иван. - А почему "Жид"?

-- Увидишь. Он за копейку удавится. Глядя в оба! И мотористов он не любит. Дай-то Бог, чтобы кто-то выдержал с ним две навигации. Кто сам убегает, кого он выгоняет. Была у него одна история с мотористом... Он теперь их на дух не переносит. Будь его воля, так он вешал бы своих мотористов на мачтах как украшение. Так что не рассчитывай на вторую навигацию с ним!

-- Да ну! - Иван недоверчиво покачал головой. - Куда же он без моториста-то?

-- Мог бы он в одного управиться, так бы и сделал. А так... Необходимое зло. Терпит.

Пока стояли под разгрузкой, к Егорычу заходили в рубку люди. Они приносили какие-то пакеты, свёртки, пластиковые вёдра.

Потом Иван понял, что это была всевозможная рыба. Свежемороженая, плотно укутанная в пищевую плёнку. В пластиковых вёдрах - солёная. И несколько вёдер чёрной икры.

То, что в Енисее водится осётр и стерлядь, Иван уже видел, но, чтобы вот так икру... Вёдрами... Не видел.

Из холодильника капитан выгреб все продукты. Засунул, запихал, забил рыбу и икру.

В обратный путь они пошли почти налегке. Шли почти неделю. Нелегко идти против течения такой могучей реки, как Енисей. Егорыч обучал Ивана мастерству судовождения. Руки почти зажили. Штурвал надо было держать крепко. Иван старался.

Питались они на обратном пути ничуть не лучше: макароны, тушенка. Егорыч каждый день открывал холодильник и проверял, не съел ли чего Иван из северных рыбных запасов.

"Вот, ведь точно, жид!", думал про себя Иван, глядя на ежедневную ревизию припасов.

Не доходя до деревни Атаманово, Егорыч встал на якорь, кому-то позвонил. Было видно, что он нервничает. Стоял на палубе, осматривая в бинокль берега и русло реки, постоянно курил. Позвал Ивана:

-- Слушай сюда, молодой. Если я крикну "Полундра", ты быстро метнёшься к холодильнику и всё, что там есть, вываливаешь по правому борту. Понял?

-- Понял! - Иван кивнул.

Ему почему-то очень хотелось, чтобы так оно и случилось, и капитан лишился своего браконьерского товара и предполагаемого навара. Патологическая прижимистость Егорыча очень раздражала его. Макароны по-флотски у него уже поперёк горла стояли.

Но всё обошлось. К судну подошла одна моторная лодка, потом другая. Поднялись люди по верёвочной лестнице. Разговоров было мало. Поздоровались. Спустились на камбуз. Погрузили в сумки товар, рассчитались с капитаном. Тот тщательно пересчитал деньги, периодически внимательно рассматривая то одну, то другую купюры.

Иван прикинул, что немало денег. Очень даже прилично... На хорошую иномарку из автосалона хватит.

Попрощались. Люди погрузили товар у лодки и быстро отошли. На высокой скорости они скрылись за излучиной реки.