Варианты от Ментора

Господи! Помоги вырваться из этого ада! Всё! Исправлюсь!

А чего исправляться-то? Второй голос из глубины сознания. Куришь мало, выпиваешь умеренно, в карты не играешь, женский пол стороной обходишь. Кандидат в монахи.

Девушки!!! И в памяти всплывает девушка в белом... И машет она, машет! В памяти резко всплыла рука с палкой в форме буквы "Г"! Как коса! Вот и не верь после этого в приметы! "До скорой встречи!"

Иван ещё больше вспотел. Так, спокойно! Паника ест кислород. Вот и стык. Вот здесь была лопата. Ага, одна, вторая. Бредёт назад уже более уверенно.

А из головы не выходит уже не сама девушка, а рука её с изогнутой палкой. Неужели с "костлявой" повстречался!!! И примета сработала? Они же не на ровном место рождаются! И пудель! У булгаковского Воланда трость была с головой пуделя!!! Смерть навстречу!

Доковылял до Шпалы, тот смотрел на Ивана и мычал.

При использовании самоспасателя особо не покопаешь, не для этого он предназначен, но и бросить Иван не мог. Он не знал как его товарищи за завалом, разобрать его он не мог. Иван начал раскидывать землю вокруг Шпалы. Повезло, что порода была мелкая, рыхлая. Пыль мешала. Главное, чтобы ещё не разрубить Шаповалова штыковой лопатой. Тот лежит, снял каску с фонарём, держит, светит на себя, чтобы Ивану было сподручнее спасать его.

Одна нога была очищена, а со второй было сложнее, там была твёрдая порода, скальник, уголь, большой кусок породы придавил, раздавил бедро. Штанина была порвана и мокрая. Иван, как мог, пытался свалить камень. Не получалось. Ему не хватало упора, да, и амуниция спасательная мешалась.

Шпала вынул загубник и заорал в темноту:

-- Старик Шубин! Помоги!

Вставил загубник и кивнул Ивану. Тот снова вставил лопату и попытался сдвинуть каменюку. И камень пошёл в сторону отваливаться. Как будто точно старик Шубин пришёл на помощь.

Иван смотрел на Шпалу. Потом схватил его под мышки, и, пятясь задом, пошёл на выход. Тащил по земле. В глазах темнело, кровь пульсировала в голове, в горле, глаза вылазили из орбит.

Он дотащил до своего рабочего места, попятился, выронил тело, обмяк, сел, завалился на бок, рот открылся, загубник вывалился изо рта, слетела каска, ударился головой о камень, наступила темнота. Полная. Абсолютная чернота.

В голове только и успело пронестись:

-- Всё. Конец. Как жалко. Я такой молодой! Мама!

Последний образ, что мелькнул в голове - мама. Та самая, когда они с отцом улетали в Сочи, она присела рядом с Иваном, и поцеловала его, а потом захлопнулась дверь. Он стоял перед этой дверь и плакал. Мама и папа ушли. Бросили его... Он долго плакал в коридоре, в надежде, что дверь откроется, и они вернутся. И тётя долго не могла вернуть его в комнату.

И как в кино снова закрывается дверь, отсекая его от жизни.

Воздух!!! Свежая струя воздуха льётся в лёгкие! Свет режет глаза. Выедает как пыль. Больно.

Иван застонал. Больно - жив. У мёртвых ничего не болит. Закашлялся, повернув голову в сторону, сплевывая тягучую слюну.

-- Очнулся. - голос Шпалы.

-- М-м-м! - лишь промычал Иван.

-- Лежи, лежи, спаситель! - Шпала похлопал его по плечу, чтобы тот не вздумал встать.

Иван всё-таки открыл глаза. Больничная палата, на лице кислородная маска. Голова забинтована, в локтевом сгибе иголка, поднял глаза -капельница.

-- Как? - прохрипел Иван.

-- Спасатели нас вытащили. У тебя отравление, ну, и голова сзади разбита, когда падал, наверное. А у меня перелом, и сдавленная травма. И перелом не сложный. Повезло. Ты и старик Шубин помогли. А так бы я без самоспасателя не долго протянул бы! Спасибо тебе! А то, как бы моя Муся без меня-то. А вот сейчас на коляске покатаюсь, и вперёд! Как молодой на танцы! Все девки мои!

Иван жестом остановил его речь, поманил к себе, горло жутко пересохло.

-- Как остальные? - просипел он.

-- Нормально. Чудо чудное. Всех спасли. Подробностей не знаю. Поднимешься - обойдёшь своё звено. Про тебя спрашивали. Я всем рассказал, что ты - герой.

Иван лишь махнул рукой. Шпала утомил его своим трёпом. Очень хотелось пить.

-- Вы опять здесь? - раздался звонкий девичий голос. - Марш в свою палату! Не положено вам находится в палате интенсивной терапии!

-- Всё, всё, доктор, уезжаю. Он в сознание пришёл! Он - герой! Меня спас!

-- Не мешайте! - голос строжится. - мы сейчас осмотрим героя.

Она подходит, наклоняется... Иван открывает глаза. Она! Девушка в белом с изогнутой палкой!!! Смерть! Костлявая! Достала в больнице!!! От ужаса он вжался в подушку. Нет сил пошевелиться, не то чтобы бежать! Паралич. Пот повалил с него.

-- Что с вами?

Лицо напряженно, пытается понять, что происходит.

-- Я ваш лечащий врач. Меня зовут Элла Вадимовна. Вы слышите, понимаете меня? Вы понимаете? Ответьте!

Иван с трудом сглотнул, в горле по-прежнему сухо:

-- У вас есть собака?

-- Какое имеет значение? Вы понимаете, где вы?

-- Да, всё я понимаю. У вас есть белый королевский пудель?

-- Да. - удивлённо потянула доктор.

-- Вы гуляли в парке утром вчера? В белом платье и шляпке?

-- Да. - снова удивилась она.

-- Я просто вчера шёл и увидел вас. Очень красиво. Любовался.

-- Это вы? С кружкой? Вы мне помахали.

-- Да. - Иван обратил внимание на правую руку, на безымянный палец, он был без кольца.

В проёме двери стояла коляска со Шпалой, одна нога была в гипсе и выступала спереди как таран, с боку торчали костыли. Он смотрел на доктора, которая наклонилась над Иваном. "Колясочник" поднял большой палец руки вверх, мол, красивая девица!

Через два дня Ивана перевели в обычную палату. Он начал передвигаться. Первым делом навестил своих товарищей. Шаповалов у него был экскурсоводом. Выжили все. Были раскиданы по разным отделениям. Кто-то был на вытяжке, сложный перелом, у кого-то было отравление как Ивана, у кого-то сотрясение мозга. Но все живы! И это самое главное. И все шли на поправку.

Прогуливаясь в больничном дворе с Шпалой, тот рассказал:

-- Когда тебя вынесли, ты в бреду постоянно звал маму.

-- Перед тем как сознание ушло, я думал, что умру, маму увидел. Я всю жизнь пытался её вспомнить. У меня родители погибли, я тогда маленький был. А вот тогда, в шахте, я увидел. Как она с папой прощается со мной. В последний раз я видел. И так явственно. Как будто в шахте она была со мной. И я снова в детстве. Как бросился к двери и кричал, чтобы она с отцом не уходила. Вот, наверное, сознание или подсознание и звало её. Жаль, конечно. Думал, что умру. Обидно было и страшно.

-- Так она, наверное, и вытащила тебя! - Шпала был решителен.

-- Ага. Как твой старик Шубин! Ничего умнее не придумал, как в пыли орать. Я-то хоть без сознания был, а ты? - Иван был насмешлив.

-- Так помогло же! - Шаповалов был убеждён.- Ты вон, сколько мучился, не мог откатить камень. А с Шубиным у тебя на "раз-два" всё проскочило! Так, что ты это зря! Тебе и старик подсобил, и душа матушки твоей тебя из-под земли вынула.

-- А чего ты тогда Люсю жалел? Жена? Подруга?

-- Люсю? - задумался Шпала.

-- Люсю! Люсю! Всё сокрушался, как она без тебя будет!

-- А! Это! Не Люся, а Муся!

-- Жена?

-- Э, нет, брат! Это длинная история. У меня была жена Марина. Я когда со смены приходил, и не надо было за руль садиться, то говорил: "Маруся, лизнём?" Она шкалик из морозилки на стол. Я ей по молодости рассказал, что только водкой угольная пыль из лёгких выводится и радиация вымывается, а иначе никак. Она со мной рядом, свою стопочку пригубит, а всё моё, если настрой у организма имеется. А тут она у меня умерла. Рак. Быстро всё случилось. Неожиданно. За два месяца сгорела как свечка... И всё.

Шпала смахнул слезинку с уголков глаз и шмыгнул носом. Проглотил комок.

-- Я всегда думал, что первым буду. Шахтёр же. Не вышло так. Получилось иначе. После смерти Маруси как кто закодировал, водка вообще не льётся в горло. И камень на душе такой тяжёлый. Не рассасывается. У меня две дочки. Одна старшая в Кемерово университет заканчивает. Парень есть. Младшая после школы только поступила, но учёба ещё не началась. Вот взял я путёвки в санаторий на Алтай. На машину с дочкой младшей на десять дней. Ей тоже горько, в восемнадцать лет мать схоронить. Едем мы назад. Смотрю дочь немного отошла. У сам я как был спрессованный - так и остался. Рулю. Трасса пустая. Утро, выехали ещё затемно. Дочь кричит: "Папа! Стой!" Я по тормозам. Она пальцем показывает. На обочине сидит собачушка. Тойтерьер. Это я потом узнал породу. А так. Худая, рёбрышки пересчитать можно. На ушах штук пять клещей. Сидит, и видно, что взгляд уже потерялся. Умирает от обезвоживания и голоду. Остановились. Только дверь открыли, а она на бок завалилась. Всё. Кирдык. На глазах ребёнка. Сначала мать, а тут собачка на глазах. Нет, думаю, так дело не пойдёт! Воды в чашку, побрызгал на псинку, смотрю, глаза открыла. Растёр её, миску под нос. Лакает воду. Дочь колбасу, мясо тащит. Она всё это просто всосала не жуя. Пока дочь кормила её, я местность осмотрел. Там отбойник помятый, как будто кто-то с торца на него залетел, потом машину подкинуло, сверху большое замятие. Смотрю в кювет, а там метров десять лететь. Следы падения, есть. Трава смята и пожухла, деревца маленькие поломаны и повяли. Видно, что с другой стороны тяжёлая техника подъезжала. Видать собачка была в машине, да, вылетела. Пощупал её. Вроде, кости целы. Лёгкая она.