Страница 43 из 59
Подвигав челюстью, он приоткрывает губы и снова лжет мне:
– Я нормально.
– Кенджи!
– Пять минут, клянусь! Я выжимаю на этой развалине полный газ…
Трогаю запястья Адама, веду по нежной коже кончиками пальцев. Свежие шрамы с запекшейся кровью. Целую его ладонь. Он прерывисто вздыхает.
– С тобой все будет хорошо, – говорю я.
Его глаза закрыты, но он слабо кивает.
– Что ж вы мне не сказали, что вы вместе? – неожиданно спрашивает Кенджи.
– Что? – Сейчас не время краснеть.
Кенджи вздохнул. В зеркале я замечаю блеск в его глазах. Отек почти прошел, лицо приобретает нормальный вид.
– Вот слепота куриная, такое проглядел… Черт, он так на тебя смотрит, будто в жизни баб не видел. Будто перед голодным поставили еду и запретили к ней прикасаться.
Адам тут же открывает глаза. Я стараюсь понять его взгляд, но он на меня не смотрит.
– Чего ты мне просто не сказал? – повторяет Кенджи.
– Я еще сам не спрашивал, – едва слышно отвечает Адам. Сил у него все меньше. Не надо ему тратить их на разговоры.
– Погоди, ты со мной говоришь или с ней? – оборачивается Кенджи.
– Давай отложим, – начинаю я, но Адам качает головой.
– Я сказал Джеймсу, не спросив тебя. Я… поспешил. – Он помолчал. – Не хочу навязываться. У тебя всегда должен быть выбор. И со мной ты будешь, если сама захочешь.
– Так, я притворился, что вас не слышно. – Кенджи делает неопределенное движение рукой. – Продолжайте, пользуйтесь возможностью.
Я гляжу Адаму в глаза, смотрю на его мягкие губы и нахмуренные брови.
Я наклоняюсь к его уху и шепчу, чтобы только он слышал меня:
– Ты поправишься. А когда поправишься, я покажу, какой выбор я сделала. Своими губами я узнаю каждый дюйм твоего тела.
У Адама вырывается неровный вздох.
Его глаза смотрят на меня почти лихорадочно, и я боюсь, что от моего признания ему станет хуже.
Я отстраняюсь, но Адам удерживает меня, положив руку на бедро.
– Не уходи, – просит он. – Только твое прикосновение удерживает меня от безумия.
Глава 42
– Мы на месте. Сейчас ночь. Глупостей вроде не выкинули, – сказал Кенджи, переключая передачу на паркинг.
Мы снова под землей, в каком-то хитром подземном гараже. Только что ехали по дороге и вдруг словно нырнули в канаву. Дыру почти невозможно обнаружить, особенно в темноте. Надежное убежище, Кенджи правду говорил.
Я уже несколько минут не даю Адаму отключаться. Он борется со смертельной усталостью, кровопотерей, голодом, болью. Чувствую себя совершенно бесполезной.
– Адама нужно доставить прямо в медицинское крыло, – заявляет Кенджи.
– Здесь есть медики? – Мое сердце взмывает на параплане.
Кенджи ухмыляется:
– Здесь всё есть. И всё могут, не хуже твоего. – Он нажимает выключатель в потолке. Слабый свет освещает старый седан. Кенджи направился к двери. – Подожди здесь, я приведу кого-нибудь с носилками.
– Слушай, что с Джеймсом?
– Эгхм. – Кенджи на секунду сжимает губы. – Он еще поспит малость.
– То есть?
Он смущенно кашляет и расправляет мятую рубашку.
– Ну, я типа дал ему кое-что… для облегчения дорожных тягот.
– Ты накормил десятилетнего снотворным? – Мне хочется свернуть Кенджи шею.
– А что, лучше, чтобы он не спал и хрен знает чего насмотрелся?
– Адам тебя прикончит.
Кенджи смотрит на опущенные веки Адама.
– Сегодня точно не сможет. – Поколебавшись, он возвращается к машине, нагибается и гладит Джеймса по волосам. – Замечательный пацан. Утром будет как огурчик.
– Я не верю тебе.
– Эй, эй! – Он поднимает руки. – Все будет нормально. Я не хотел, чтобы мальчишка перепугался сильнее, чем нужно. Может, даже Адам со мной согласен!
– Я убью тебя, – едва слышно откликается Адам.
Кенджи смеется.
– Держись, держись, дружище, а то я подумаю, что ты шутишь.
Кенджи скрывается за дверью.
Я не даю Адаму засыпать, говорю, что мы почти в безопасности, касаюсь губами его лба. Изучаю каждую тень, каждую черту, каждую ссадину и синяк на его лице. Мышцы у него расслабились, лицо уже не напряжено. Дыхание стало чуть легче. Я целую его верхнюю губу. Потом нижнюю. Потом щеки, нос, подбородок.
После этого все происходит очень быстро.
Дверь распахивается, и к машине подбегают четверо: двое примерно моего возраста, двое постарше. Двое мужчин и две женщины.
– Где он? – спрашивает женщина постарше, оглядываясь в тревоге. Глядя на них, я не понимаю, видят они меня или нет.
Кенджи открывает дверцу со стороны Адама. Он уже не улыбается. Он выглядит… другим – сильнее, быстрее. Даже ростом выше стал. Он командует. Ему подчиняются. Эти люди знают его.
Адама перекладывают на носики и немедленно осматривают. Все говорят одновременно – о сломанных ребрах, кровопотере, дыхательных путях, каком-то ЖЕЛ[3] и «что у него с запястьями?». Кто-то проверяет пульс. «Давно кровоточит рана на бедре?» Молодые мужчина и женщина смотрят на меня. Все вошедшие странно одеты.
Странные костюмы, белые с серыми полосами по бокам. Это у них медицинская форма такая?
Адама уносят.
– Подождите! – Я выбираюсь из машины. – Подождите, я хочу пойти с ним…
– Не сейчас, – останавливает меня Кенджи. – Тебе нельзя там быть. Не сейчас.
– Как это? Что они с ним будут делать? – Мир выцветает, становится расплывчатым, потом преувеличенно четким, серые тени мелькают длинноногими силуэтами с суетливыми движениями. Внезапно все теряет смысл. Я перестаю что-либо понимать. Моя голова – плоский асфальт, меня затоптали насмерть. Я не знаю, где мы. Я не знаю, кто Кенджи. Кенджи – друг Адама. Адам знает его. Адам. Мой Адам. Адам, которого у меня забрали и не пускают с ним, я хочу, но мне не позволяют, а я не понимаю почему…
– Джульетта, они помогут ему. Соберись, не раскисай. Я понимаю, день выдался сумасшедший, но мне нужно, чтобы ты оставалась спокойной.
Его голос. Такой ровный. Такой неожиданно четкий.
– Кто ты? – Я начинаю паниковать, уже готова схватить Джеймса в охапку и бежать, но не могу. Кенджи что-то сделал с Джеймсом, и даже знай я, как разбудить мальчишку, мне все равно нельзя к нему прикасаться. Я готова вырвать себе ногти. – Кто ты?
Кенджи вздыхает.
– Ты давно не ела. Ты без сил. Ты испытала шок, а сейчас охвачена бурей эмоций. Рассуждай логично. Я тебе не наврежу. Ты в безопасности. Адам в безопасности. Джеймс в безопасности.
– Я хочу быть с ним! Я хочу видеть, что с ним делают!
– Я не могу тебе этого разрешить.
– Что ты собираешься со мной делать? Зачем ты меня сюда привез? – Глаза расширяются, взгляд мечется по сторонам. Я кручусь на месте, словно в водовороте собственного воображения, не умея плавать. – Чего тебе от меня надо?
Кенджи опускает глаза. Потирает лоб. Лезет в карман.
– Ну, видит Бог, я не хотел этого делать…
Кажется, я кричу.
Глава 43
Проснувшись, в первое мгновение я кажусь себе старой скрипучей лестницей.
Кто-то меня вымыл, оттер – кожа кажется атласной. Ресницы мягкие, волосы гладкие, расчесанные, блестят в искусственном свете, шоколадной рекой сбегая вдоль бледных берегов моей кожи и мягкими волнами спадая на ключицы. Суставы болят. Переутомленные глаза по-прежнему жжет. Я лежу обнаженная под плотной простыней, идеально вымытая, как фарфоровая кукла.
Я слишком устала, чтобы думать об этом.
Обвожу комнату сонными глазами, но разглядывать особо нечего. Я лежу в кровати. Вокруг четыре стены. Одна дверь. Рядом тумбочка, на ней стакан воды. Вверху жужжат лампы дневного света. Все белое.
В моей жизни явно что-то меняется.
Я беру стакан воды, и дверь открывается. Натягиваю простыню как можно выше.
– Как вы себя чувствуете?
Высокий мужчина в пластмассовых очках в черной оправе, в простом свитере и отглаженных брюках. Соломенно-желтые волосы свисают на глаза.
3
Жизненная емкость легких (мед.).