Команда скелетов (сборник)

Я попытался представить себе половину автостоянки. Представил, как я иду и подхожу к свежему провалу в земле, где кончается асфальт с аккуратно расчерченными желтой краской местами для автомашин. Провал, склон или, может быть, бездонная пропасть, затянутая ровным белым туманом…

– Если ты прав, – сказал я через пару секунд, – то как далеко, ты думаешь, ты уедешь на своем пикапе?

– Я про него не думал. Я думал про твою машину с четырехколесным приводом.

Об этом, конечно, стоило подумать, но не сейчас.

– Что у тебя на уме?

– Соседняя аптека, – не заставляя себя упрашивать, продолжил Миллер. – Об этом я тоже думал. Что ты на это скажешь? – Я открыл было рот, собираясь сказать, что не имею ни малейшего представления, о чем он говорит, но тут же и закрыл. Когда мы подъезжали к магазину, бриджтонская аптека работала. Прачечную закрыли, но аптека работала. Чтобы впустить свежий воздух, они открыли двери настежь и застопорили их резиновыми колодками, потому что кондиционеры у них, как и везде, остались без электричества. Дверь в аптеку должна быть не дальше двадцати футов от входа в магазин. Тогда почему…

– Почему никто из тех людей не пришел к нам? – задал за меня вопрос Миллер. – Ведь прошло восемнадцать часов. Они должны проголодаться. Не могут же они питаться «дристаном» и гигиеническими пакетами.

– Там есть продукты, – сказал я. – Они всегда продают что-нибудь. Крекеры, выпечку и всякую всячину. Плюс кондитерский прилавок.

– Я не думаю, что они стали бы сидеть на такой диете, когда здесь столько всего.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что я хочу смотаться отсюда, но не хочу стать обедом для какого-нибудь беглеца из второсортного фильма ужасов. Четверо или пятеро из нас могут сходить и проверить ситуацию в аптеке. Своего рода пробный шар.

– Это все?

– Нет, есть еще одно дело.

– Что еще?

– Она, – сказал Миллер и ткнул пальцем в направлении одного из средних проходов. – Эта сумасшедшая стерва. Ведьма.

Указывал он на миссис Кармоди. Она уже была не одна: к ней присоединились две женщины. По их яркой одежде я заключил, что они из тех, которые приезжают сюда на лето, леди, оставившие, может быть, дома семьи, чтобы «сгонять в город и кое-что купить», и теперь снедаемые беспокойством за своих мужей и детей. Леди, готовые ухватиться за любую соломинку. Даже за мрачные утешения миссис Кармоди.

Ее брючный костюм высвечивался в темноте все с тем же зловещим великолепием. Она говорила и жестикулировала непрерывно с мрачным и твердым лицом. Две леди в ярких платьях (не таких ярких, как одеяние миссис Кармоди, которая все еще держала свою похожую на мешок сумку, прижимая ее к себе пухлой рукой) внимали каждому ее слову.

– Она – это еще одна причина, почему я хочу убраться отсюда, Дрэйтон. К вечеру рядом с ней будет уже шесть человек. А если розовые твари и птицы вернутся сегодня ночью, завтра утром у нее будет целая конгрегация. И тогда уже нужно будет беспокоиться о том, кого она прикажет им принести в жертву, чтобы результат был получше. Может быть, меня, или тебя, или этого Хатлена. Может, твоего сына.

– Бред какой-то, – сказал я.

Но так ли это? Холодок, пробежавший у меня по спине, подсказывал, что, может быть, он прав. Губы миссис Кармоди двигались и двигались, а дамы-туристки не отрываясь следили за ее морщинистыми губами. Бред? Я вспомнил пыльные чучела, пьющие воду из зеркального ручья. Миссис Кармоди обладала какой-то силой. Даже Стефф, обычно рациональная и рассудительная, упоминала ее имя с некоторой настороженностью.

«Сумасшедшая стерва, – назвал ее Миллер. – Ведьма».

– Люди, что остались здесь, испытывают на себе такое воздействие… Это как восьмой круг ада, – сказал Миллер и, показав жестом на выкрашенные красной краской рамы, обрамляющие стекла, перекошенные, выгнутые, потрескавшиеся, добавил: – Их мозги сейчас – как эти вот рамы. Уж про себя я точно могу сказать. Половину прошлой ночи я думал, что свихнулся, что на самом деле я в смирительной рубашке где-нибудь в Данверсе, что я просто вообразил этих розовых тварей, доисторических птиц, щупальца, и все это исчезнет, когда войдет хорошенькая медсестра и вколет мне в руку успокоительное. – Его маленькое лицо побелело и напряглось. Он посмотрел на миссис Кармоди, затем снова на меня. – Я скажу тебе, что произойдет. Чем больше люди свихиваются, тем лучше для некоторых она будет выглядеть. И я не хочу тут оставаться, когда это случится.

Губы миссис Кармоди продолжали шевелиться. Язык танцевал среди ее старческих кривых зубов. Она и в самом деле походила на ведьму. Надеть на нее черный остроконечный колпак, и это станет очевидно. О чем она говорит там с этими двумя пойманными пташками в летней расцветки перьях?

О «Проекте “Стрела”»? О Черной Весне? Об исчадиях ада? О человеческом жертвоприношении?

Чушь.

И все же…

– Что ты скажешь?

– Кое с чем я согласен, – ответил я. – Мы попробуем сходить в аптеку. Ты, я, Олли, если он захочет, еще кто-нибудь, один-два человека. Потом обговорим остальное…

Даже это вызвало у меня такое чувство, словно я иду по узкому бревну над бездонной пропастью. Я едва ли помогу Билли, погибнув. Но с другой стороны, я едва ли помогу ему, просто просиживая здесь зад. Двадцать футов до аптеки. Не так уж плохо.

– Когда? – спросил он.

– Дай мне час.

– О’кей.

Глава 9. Экспедиция в аптеку

Я рассказал миссис Терман и Аманде, потом рассказал Билли. В то утро он, похоже, чувствовал себя уже лучше: на завтрак съел два пончика и миску каши. После этого я пробежал с ним туда и обратно вдоль двух проходов наперегонки и даже немного рассмешил. Дети так приспосабливаются, что это иногда просто пугает. Он был бледен, мешки под глазами от слез, выплаканных ночью, еще не прошли, и все лицо его имело какой-то ужасно изможденный вид. Чем-то оно теперь напоминало лицо старика, словно слишком большое эмоциональное напряжение слишком долго держалось за этим лицом. Но он оставался подвижен и все еще мог смеяться, по крайней мере до тех пор, пока снова не вспоминал, где находится и что происходит.

После забегов мы сели вместе с Амандой и Хэтти Терман, попили кофе из бумажных стаканчиков, и я рассказал им, что собираюсь идти в аптеку еще с несколькими людьми.

– Я не хочу, чтобы ты ходил, – немедленно заявил Билли, мрачнея.

– Все будет в порядке, Большой Билл. Я тебе принесу комиксы про Человека-Паука.

– Я хочу, чтобы ты остался. – Теперь он был не просто мрачен, теперь веяло грозой.

Я взял его за руку, но он тут же ее отдернул. Я снова взял его за руку.

– Билли, рано или поздно нам придется отсюда выбираться. Ты ведь это понимаешь?

– Когда туман разойдется. – Но он произнес это без всякого убеждения в голосе, медленно и без удовольствия прихлебывая кофе.

– Билли, мы здесь уже почти целый день.

– Я хочу к маме.

– Может быть, это первый шаг, чтобы мы могли к ней попасть.

– Не надо, чтобы мальчик сильно надеялся на это, Дэвид, – сказала миссис Терман.

– Черт! – сорвался я. – Нужно же ему на что-то надеяться!

Миссис Терман опустила глаза.

– Да. Может быть, нужно.

Билли ничего этого не заметил.

– Папа… Там же всякие… чудовища, папа.

– Мы знаем. Но большинство из них – не все, но большинство – похоже, выходят только ночью.

– Они подстерегут вас, – сказал он, глядя на меня огромными глазами. – Они будут ждать вас в тумане, и, когда вы будете возвращаться, они вас съедят. Как в сказках. – Он крепко обнял меня с какой-то панической страстностью. – Не ходи, пожалуйста, папа.

Я как мог осторожно расцепил его руки и объяснил, что должен идти.

– Я вернусь, Билли.

– Ладно, – произнес он хрипло, но больше не смотрел на меня. Он не верил, что я вернусь, и это было написано на его лице, уже не гневном, а печальном и тоскующем.

Я снова подумал, правильно ли делаю, подвергая себя такому риску, но потом взгляд мой случайно остановился на среднем проходе, где сидела миссис Кармоди. У нее появился третий слушатель, небритый мужчина со злыми, налитыми кровью глазами. Его насупленные брови и трясущиеся руки просто кричали слово «похмелье», и это был не кто иной, как Майрон Ляфлер. Человек, бездумно пославший мальчика выполнять работу мужчины.