Страница 17 из 37
Губернская интеллигенция? Замечательным ее представителем в Ярославле, но не губернского, а куда более широкого масштаба был Евгений Иванович Якушкин, сын известного декабриста Якушкина. Евгений Иванович был человек совершенно выдающегося ума, колоссальной эрудиции, энциклопедических знаний, составивший себе крупное имя обстоятельными трудами в области обычного права. Работою своею он был связан с Академиею, университетами и другими учеными и научными учреждениями. При этом редко простой, доступный человек. Добрый, благожелательный, широко открывавший свои двери всякому посетителю без различия к общественному положению, полу и возрасту. Влияние его на местную интеллигенцию было огромное. От него не выходила профессура Демидовского юридического лицея, преподаватели гимназии и других учебных заведений, врачи. Собирались к нему и с ним советовались местные земцы. Ухаживала и администрация. Сменявшиеся губернаторы все старались завязать с Евгением Ивановичем возможно приятельские отношения. Но не на все авансы он отвечал. Судьба, например, наградила Ярославль таким губернатором, как печальной памяти Б. В. Штюрмер, впоследствии распутинский премьер-министр[82]. Ясно, что на авансы такого человека кристаллически честный Е. И. Якушкин отвечать не мог. Шли к нему и студенты и гимназисты. И всегда занятой, неустанно работавший в своем кабинете над крупными вкладами в науку, Евгений Иванович умудрялся находить время, чтобы подогнать того или иного гимназиста по предмету, по которому он не успевал. А приходилось Евгению Ивановичу подгонять и профессоров, и весьма часто.
Евгений Иванович был вдовый. Имел сыновей – профессора Московского университета Вячеслава Евгеньевича и преподавателя одной из московских гимназий Евгения Евгеньевича, а также дочь, бывшую замужем за начальником статистического управления Министерства внутренних дел Тройницким.
Оригинальным, по меньшей мере, было вступление Евгения Ивановича уже стариком во второй брак с девицею лет под пятьдесят Мариею Александровною Бизеевой. Что привело Евгения Ивановича к этому браку, над этим приходилось только руками разводить[83]. Она была не только стара, но и нехороша собою и неумна. Это не мешало ей считать себя большою умницею, а по внешности особою очаровательною. Особенностью была ежедневная мигрень, начинавшаяся у Марии Александровны с раннего утра и удерживавшая ее в постели много за полдень. К обеду она оживала, а к вечеру расходилась настолько, что если попадала на вечеринку, где танцевала молодежь, то и сама пускалась в пляс с гимназистами. Преимущественно же любила играть с солидными мужчинами в карты, в винт, нещадно дымя папиросами. За ужином бойко пила вино и, ни на минуту не умолкая, молола всякий вздор. Молчаливый Евгений Иванович изредка добродушно пытался ее останавливать. Она на минуту умолкала, а потом разбалтывалась еще пуще.
Любопытно, что Евгению Ивановичу нашелся соперник – другой претендент на перезрелые руку и сердце Марии Александровны – старичок помещик-гусар, упоминавшийся выше Александр Григорьевич Высоцкий. Мария Александровна преуморительно напропалую кокетничала с обоими претендентами. Когда она остановила окончательный свой выбор на Евгении Ивановиче, Александр Григорьевич грозил застрелиться. Однако быстро успокоился и поспешил построить на своем земельном участке в городе рядом с имевшимся старым домом новый деревянный дом специально для будущих молодых, куда и поселил их после вскоре состоявшейся их свадьбы.
Брак Евгения Ивановича с Марией Александровной находит себе единственное объяснение во французской поговорке о том, что крайности соприкасаются. Действительно, во всем супруги были противоположностями, что не помешало им вместе прожить в добром согласии и, насколько возможно, счастливо. Единственно, что в них было сходно, это отличавшая обоих доброта. Мария Александровна, несмотря на порою злой, из-за дурашливой болтливости, язык, была, в сущности, очень доброю. Это она доказала, с любовью и нежною заботливостью воспитав сирот своей покойной сестры Шиповой, при оставшемся совершенно никудышном, полуюродивом их отце Павле Ивановиче. Сирот было трое – мальчик Иван Павлович, сделавшийся впоследствии министром финансов в кабинете С. Ю. Витте, и две девочки. Помню Ивана Павловича еще в коротких штанишках, высоких сапожках и детской красной рубашке с пестрым кушаком. Девочки были болезненные и очень некрасивые. Ослепленная нежность Марии Александровны признавала их интересными. Но все-таки, несмотря и на блестящую карьеру брата – после поста министра финансов он получил через некоторое время портфель министра торговли и промышленности, а Октябрьская революция 1917 г. застала его управляющим Государственным банком – все-таки не нашлось желающего ни с одной из девочек сочетаться браком. Девочки болели и старели. Мария Александровна не оставляла попечения о них и продолжала называть их «девочками».
Большим приятелем Евгения Ивановича в Ярославле был директор ярославского юридического Демидовского лицея Михаил Николаевич Капустин, бывший профессор Московского университета, впоследствии попечитель учебных округов, сначала Рижского, а потом Петербургского. В бытность царя Николая Александровича наследником, Михаил Николаевич преподавал ему юридические науки. Ученый был Михаил Николаевич не ахти какой. Но исключительно был хороший человек. Призванием его, реально проявлявшимся во все дни его жизни, было творить добро, притом по возможности так, чтобы правая рука не знала о том, что делает левая. Хотя благодетельствовать человечеству представляется лучшим способом нажить себе беспощадных врагов – благодеяния не прощаются – тем не менее, Михаил Николаевич осуществлял врожденное свое призвание настолько незаметно, что был[84] любим и ценим. Оставил по себе светлую память у огромного большинства студентов, профессоров, вообще лиц, с которыми соприкасался по службе или в общественных своих отношениях. В интимном кругу был словоохотлив и занимателен. Семьи не имел. Женат был на девице из московской профессорской семьи Топоровой, сестра которой была замужем за моряком Бирилевым, бывшим впоследствии короткое время морским министром. Жена вскоре после брака оставила Михаила Николаевича. Детей у них не было.
После перевода Михаила Николаевича из Ярославля в Ригу его сменил в должности директора юридического лицея добродушный, но очень тусклый профессор Н. А. Кремлев, а последнего – некто Шпилевский. Об его ученых заслугах не принято было говорить. Директор лицея в самом лицее и в обществе, Шпилевский выдавал себя за аптекарского ученика по вечерам на бульваре тем особам прекрасного пола, за которыми пытался ухаживать «инкогнито». Ни дать ни взять, губернатор из «Периколы»[85]. Низко надвинутая на лоб широкая шляпа, поднятый воротник. Неузнаваем и только. А наутро инкогнито оказывается вскрыто: «Шпилевский опять охотился вчера на бульваре». Шпилевский был женат, и хорошо женат, на весьма достойной даме, урожденной Мосоловой, имел шалую дочь Аню, по-институтски поочередно влюблявшуюся во всех знакомых молодых дам, и племянницу Любовь Александровну Домелунксен, за которою поголовно ухаживали все посещавшие Шпилевских мои гимназические и университетские товарищи, в том числе сделавшийся впоследствии всемирно известным артистом-певцом Л. В. Собинов. Пококетничав с ними, Любовь Александровна вышла замуж за гродненского гусара богача Дервиза. Шпилевские устраивали у себя вечеринки и балы в прекрасной казенной квартире директора лицея. Было на этих вечерах и балах оживленно и весело. Танцевали преимущественно на рождественских праздниках, к которым съезжались из столиц учащаяся гражданская и военная молодежь и гвардейские офицеры.
Танцевали и у радушного губернатора генерала Алексея Яковлевича Фриде, переведенного в Ярославль из военных губернаторов Туркестанского края. Это был самый милый губернатор в Ярославле в описываемую эпоху. Отличало его отсутствие обычного напыщенного губернаторского важничанья, простота, обходительность и честность. Сменил он скоропостижно скончавшегося на своем посту губернатора Владимира Дмитриевича Левшина, недурного человека, но сухого и чопорного чиновника-карьериста. Перед Левшиным был в Ярославле губернатором очень надутый[86] генерал Николай Александрович Безак, впоследствии начальник Главного управления почт и телеграфов. Несколько лет ранее губернаторствовал стяжавший себе большую популярность адмирал Иван Семенович Унковский, бывший командиром фрегата «Паллада», рейс которого в 1867 г. вокруг Африки и Азии описан И. А. Гончаровым в известном его классическом труде «Фрегат “Паллада”»[87]. Ивана Семеновича я только однажды встретил в бытность его почетным опекуном Ведомства императрицы Марии по московскому его присутствию. Знаком же был впоследствии, после смерти Ивана Семеновича, с его вдовою Анною Николаевною, с дочерью Екатериною Ивановною, вышедшею замуж за моего приятеля и родственника Сергея Дмитриевича Евреинова, всех же их ранее познакомился с сыном Ивана Семеновича Семеном Ивановичем, с которым в гимназические годы и дружил, когда он гимназистом наезжал из Москвы погостить в Ярославль, в семью Урусовых. Семен Иванович по окончании гимназии поступил на морскую службу и участвовал в путешествии царя Николая Александровича, в бытность наследником, на Восток[88]. Анна Николаевна Унковская всегда тянулась к Ярославлю, в котором не только вышла замуж за Ивана Семеновича, но и воспитывалась и родилась. Поэтому вскоре после смерти мужа перебралась в Ярославль из Москвы, исхлопотав себе назначение на должность начальницы Ярославского женского епархиального училища.
82
Версию о назначении Б. В. Штюрмера председателем Совета министров по выбору Г. Е. Распутина разделяли многие современники, в т. ч. и В. Б. Лопухин, однако в действительности Б. В. Штюрмер являлся личным кандидатом Николая II. Старец узнал о близости назначения Б. В. Штюрмера от Александры Федоровны и тут же одобрил его кандидатуру, дословно повторив аргументы царицы. «Я полагаю, – писала она супругу 4 января 1916 г., поддерживая избрание им Б. В. Штюрмера, – что стоит рискнуть немецкой фамилией, так как известно, какой он верный человек, и он хорошо будет работать с новыми энергичными министрами». Передавая Николаю II мнение Г. Е. Распутина, Александра Федоровна сообщала 9 января, что «наш Друг сказал про Штюрмера: не менять его фамилии и взять его хоть на время, так как он, несомненно, очень верный человек и будет держать в руках остальных». На протяжении января 1915 – января 1916 г., вплоть до назначения Б. В. Штюрмера, т. е. до 20 января, Г. Е. Распутин никогда с ним не встречался. Следовательно, старец не мог и организовывать его назначения. Встреча Г. Е. Распутина с Б. В. Штюрмером состоялась только 21 января, сразу по получении им премьерства. В первой половине января 1916 г., когда назначение Б. В. Штюрмера было Николаем II уже предрешено, в пользу этого назначения стали агитировать петроградский митрополит Питирим и журналист и контрразведчик И. Ф. Манасевич-Мануйлов. До самого назначения Б. В. Штюрмера Питирим его «не знал совершенно» и «никогда не видал». О близости замены И. Л. Горемыкина Б. В. Штюрмером Питириму сообщил его секретарь И. З. Осипенко, узнавший об этом от Г. Е. Распутина, с которым секретарь общался 4, 5 и 6 января 1916 г. В свою очередь, от Питирима о назначении Б. В. Штюрмера узнал И. Ф. Манасевич, поскольку начиная с января 1915 и до 20 января 1916 г. он с Г. Е. Распутиным не общался. Следовательно, митрополит и журналист, подобно царице и старцу, не имели отношения к избранию царем кандидатуры Б. В. Штюрмера – представители камарильи только вторили желанию Николая II. Если, тем не менее, современники считали, что в данном случае Питирим и И. Ф. Манасевич сыграли решающую роль, то этому способствовали, вольно или невольно преувеличивая свое значение, и митрополит, и журналист. Подробнее о назначении Б. В. Штюрмера см.: Куликов С. В. 1) Назначение Бориса Штюрмера председателем Совета министров: предыстория и механизм // Источник. Историк. История: Сб. науч. работ. СПб., 2001. Вып. 1. С. 387–428; 2) Камарилья и «министерская чехарда». С. 83–85. Отношения Г. Е. Распутина и Б. В. Штюрмера во время его премьерства были близкими весьма недолго. Уже в начале марта 1916 г., вспоминал посредник между премьером и старцем И. Ф. Манасевич-Мануйлов, подразумевая Г. Е. Распутина, «произошло то, чего он не ожидал. А именно – что Штюрмер совсем, почти, не откликался на его просьбы». Хотя старец и передавал через фрейлину Л. В. Никитину свои письма и прошения премьеру, но он «или не считался с ними, или замедлял по ним исполнение». Неудивительно, что с этого времени, подчеркивал С. П. Белецкий, Г. Е. Распутин «был недоволен Штюрмером». Недовольство премьером «росло» не только у старца, но и у А. А. Вырубовой, которая, выражая мнение свое и Александры Федоровны, «отзывалась очень нехорошо о Штюрмере» и говорила, что он – «неверный человек» и «на него нельзя положиться». «Так что, – подытоживал И. Ф. Манасевич, – дамская половина, вместе с Распутиным, шла против Штюрмера; очень рельефно это сквозило» (Допрос И. Ф. Манасевича-Мануйлова. 10 апреля 1917 г. // Падение царского режима: Стеногр. отчеты допросов и показаний, данных в 1917 г. в Чрезвыч. следств. комис. Врем. правительства. Т. 2. Л., 1925. С. 50, 51; Показания С. П. Белецкого // Падение царского режима. Т. 4. Л., 1925. С. 522). Следовательно, эпитет «распутинский премьер» точен лишь отчасти.
83
Вписано вместо: «приходится только руками разводить и теперь, по прошествии без малого полувека».
84
Вписано вместо: «теми, по крайней мере, кому не благодетельствовал, был искренне».
85
«Перикола» – опера Ж. Оффенбаха.
86
Вписано вместо: «способный».
87
Книга И. А. Гончарова «Фрегат “Паллада”: Очерки путешествия», вышедшая в 2-х тт. в 1858 г. в Петербурге, обобщила его впечатления, полученные во время кругосветного плавания 1852–1854 гг., когда Гончаров являлся секретарем адмирала Е. В. Путятина.
88
Имеется в виду путешествие вокруг Азии, предпринятое наследником-цесаревичем Николаем Александровичем (будущим Николаем II) в 1890–1891 гг. для завершения своего образования. В ходе путешествия он и сопровождавшая его свита посетили Египет, Индию, Цейлон, Сингапур, Индонезию, Сиам (Таиланд), Индокитай, Китай и Японию. Приплыв во Владивосток, цесаревич вернулся в Петербург сухопутным путем. Об этом путешествии см.: Кривенко В. С. Путешествие Его императорского величества наследника цесаревича на Восток, от Гатчины до Бомбея. СПб., 1891; Ухтомский Э. Э. Путешествие на Восток Его императорского высочества государя наследника цесаревича. 1890–1891. Т. 1–3. СПб.; Лейпциг, 1893–1897.