Страница 20 из 20
Когда же сложился этот замечательный тандем?
Эрнст Геллнер в своей знаменитой книге «Нации и национализм» интересно рассуждает о стратегии «оскопления», «мамелюкства», проводимой авторитарной властью для того, чтобы ее непосредственная опора состояла из людей или групп, «которые оказались бы беспомощными без поддержки пользующегося их услугами государства». Одним из наиболее распространенных вариантов «оскопления» является использование в качестве управленцев этнических групп, чуждых «туземному» населению страны.
В Средние века такая практика для европейских монархов была обычным делом. Но с появлением национальных государств она сошла на нет (что не исключает ее реанимации в связи с кризисом nation-state). На Руси, напротив, с XI в. мы ее практически не наблюдаем. Попытка Василия II после возвращения из ордынского плена использовать в качестве «мамелюков» приехавших с ним татар закончилась для великого князя плачевно – потерей зрения и престола.
Следующая «проба пера» состоялась при Иване Грозном. Его опричнина была весьма радикальной попыткой создать структуру власти, абсолютно неподконтрольную обществу, поэтому естественно, что он настаивал на своей полной инородности по отношению к русской среде, подчеркивая свое якобы нерусское – германское – происхождение. Среди опричников мы видим немало как выходцев из Западной Европы, так и восточных инородцев – татар и черкесов. Современники вообще считали, что сама идея опричнины исходила от второй жены царя – черкешенки Марии Темрюковны и ее родственников, которые, кстати, занимали видные посты в опричном корпусе. Характерно, что опричный террор бил исключительно по русской аристократии, почти вовсе не затронув азиатских выходцев. В синодике Ивана, где перечисляются его жертвы для церковного поминовения, из шести тысяч имен – всего пять тюркских.
Восточными инородцами, которым во владение отдавались земли, конфискованные у репрессированных, обильно пополнялась и главная социальная опора Грозного – поместное дворянство. Писцовые книги некоторых уездов свидетельствуют, что в результате такой политики «служилые татары» стали составлять более трети местных помещиков.
Тем не менее в силу ряда причин – полного провала опричной политики, вскоре последовавшей смерти Ивана, а затем и потрясений Смуты – этнокорпорация восточных инородцев в русском дворянстве так и не сложилась. Они, похоже, весьма быстро ассимилировались, ибо на длительное время самодержавие было вынуждено перейти к политике опоры на русское общество, и им не было никакой выгоды сохранять и культивировать свою инородность.
При Алексее Михайловиче власть снова хочет стать неподконтрольной. И когда она начала проводить непопулярную церковную реформу, вызвавшую мощный протест великорусского духовенства и низов, – так называемое старообрядчество, ей снова понадобилась инородная опора, каковой стала группа представителей малоросского духовенства, получивших польско-латинское образование и с презрением относившихся к «непросвещенным варварам-московитам».
Лучший исследователь русского старообрядчества С.А. Зеньковский пишет: «Культурное руководство европеизирующейся Имперской России конца XVII и начала XVIII века почти не имеет в своих рядах великороссов…С начала XVIII в. положение великороссов в церкви ухудшается. Церковная иерархия постепенно переходит в руки малороссов. Великороссы сами, видимо, неохотно идут в церковную администрацию, а государство их не пускает на руководящие роли в церкви, как идеологически ненадежный элемент. Позже, с 1710-х гг. великороссы оказались почти совсем оттеснены от руководства церковью киевскими монахами, захватившими епископские кафедры и Синод в свои руки. Уже в 1722 г. в Синоде 5 малороссов и 4 великоросса, в 1725 г. великороссов в Синоде еще меньше, их всего двое на пятерых киевлян. В 1751 г. Синод уже состоял из 9 епископов-малороссов и только одного великорусского протопопа».
Любопытно, что именно малоросс Феофан Прокопович ввел в широкое употребление слово «россияне». Дело дошло до того, что Елизавета Петровна в 1754 г. была вынуждена издать специальный указ: «чтобы Синод представлял на должности архиереев и архимандритов не одних малороссиян, но и из природных великороссиян». Впрочем, когда великорусское духовенство было окончательно стреножено и приручено, Екатерина II успешно использовала его для разгрома слишком уж много возомнивших о себе малоросских иерархов, посмевших сопротивляться секуляризации церковных земель.
После Петра I в российской элите начинается «немецкое засилье». Немцы исполняли функцию не только «спецов», но и наиболее надежной «опоры трона», поэтому главной помехой их вытеснению с занятых социально-политических позиций была сама императорская власть. Без ее (почти всегда) твердого и неизменного покровительства «русские немцы», составлявшие 2–3 % дворянства империи (против более чем 50 % собственно русских), недолго смогли бы сохранять за собой в среднем до трети высших постов в государственном аппарате, армии, при дворе.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.