Страница 2 из 3
Кладбище было старым и довольно обширным. Повсюду среди больших корявых деревьев и когда-то аккуратно подстриженных кустов возвышались каменные надгробия и виднелось несколько каменных фамильных склепов разной величины. Красноармейцы шли внимательно оглядываясь по сторонам. Очень скоро в кладбищенской стене обнаружился довольно широкий проход – не ворота, а просто участок стены, метра четыре шириной, был разобран, и вынутые камни лежали тут же у дороги аккуратно сложенные в несколько кучек.
– А следы-то, похоже, на кладбище заворачивают, – сказал Петров.
– Ишь ты, глазастый, – старшина прищурившись тоже присмотрелся к дыре в ограде, – Пойдёмте-ка, посмотрим, что там… И на могилки поглядывайте, чтобы нас покойнички не пристрелили.
Держа автоматы наготове красноармейцы осторожно подошли к разобранному участку стены. Странное ощущение появилось у старшины Матвеева – вроде там, на дороге, где олень выскочил, и ветки хрустели, и лес густой был, и ничего не разглядишь, но чувства опасности тогда не было… А сейчас – и тихо, как и должно быть на кладбище, и просматривается всё вокруг, а вот где-то в животе холодок затаился… Страшно, а непонятно почему…
Петров оказался прав – следы грузовика сворачивали на кладбище, прямо через разобранный фрагмент стены. И не просто сворачивали – было заметно, что раньше тут была лишь небольшая калитка, которую совсем недавно расширили, чтобы на территорию кладбища могла проехать машина…
«И всё-то у этих немцев аккуратно…» – успел подумать старшина посмотрев на три, сложенные правильными пирамидками, кучки вынутых из стены камней. Потом он повернулся в сторону леса по другую сторону дороги, и тут же оглушительная автоматная очередь ударила откуда-то из-за деревьев, не дав Матвееву даже и мгновенья, чтобы успеть что-то предпринять. Ноги его подогнулись, и с тремя пулями в груди он сначала бессильно опустился на колени, а потом повалился на спину, широко раскинув руки в стороны. Петров и Симанин успели только вскинуть автоматы. Однако выстрелить никто из них не смог. Сражённый той же очередью Петров повалился на спину. Симанину повезло чуть больше – он остался на ногах, лишь его автомат почему-то сильно дёрнулся в руках, словно кто-то невидимый ударил по нему тяжёлым молотком пытаясь выбить. Удержав оружие в руках, Симанин направил ствол в сторону леса и до боли в пальце надавил на курок… Однако ни одного выстрела не последовало – что-то заклинило в автомате. Ответная очередь по зарослям раздалась через пару секунд откуда-то снизу. Оказалось, что Петров был только ранен, и теперь, полулёжа на боку, отчаянно стрелял по кустам. Опустошив весь магазин, он попытался подняться на ноги. Наступила напряжённая звенящая тишина. Не видя врага, и не заметив, откуда по ним стреляли, Петров и Симанин оказались в очень опасном положении. Медлить было нельзя. Симанин подхватил безуспешно пытавшегося встать на ноги Петрова, и они вдвоём поспешно укрылись за кладбищенской стеной. Петров был ранен – ноги его всё время подгибались, и, чтобы не упасть, он держался за Симанина. Они вбежали на кладбище через проход в стене и тут же упали на траву за толстой каменной кладкой. Потом они отползли ещё немного вглубь и залегли среди могил.
– Куда тебя ранило? – быстрым шёпотом спросил Симанин, безуспешно пытаясь передёрнуть затвор своего автомата и не сводя глаз с прохода в кладбищенской ограде.
– Зацепило-таки … – сдавленным голосом отозвался Петров, – А ты чего не стрелял?
– Не знаю – заело что-то… – Симанин посмотрел на Петрова. Тот был бледен, и по его гимнастёрке растекалось тёмное кровавое пятно – слева, чуть сбоку и ниже сердца, виднелось тёмное пулевое отверстие…
– Твоя это пуля была, – сказал вдруг Петров и показал рукой на автомат Симанина, – Видишь, прямо под затвор попала… Спасла тебя твоя железка – теперь долго жить будешь…
Симанин с удивлением посмотрел на свой автомат – разверни он его тогда в сторону леса на мгновение раньше, и пуля вошла бы прямо ему в грудь, и они бы все втроём оказались срезанными одной очередью…
– На немцев нарвались, – бормотал Петров, – Какая глупость…
Из-за обилия надгробных плит, нескольких раскидистых старых деревьев и аккуратно подстриженных кустов, просматривалось кладбище очень плохо. Несомненно, прячась за могилами, у красноармейцев были хорошие шансы уйти незамеченными. Но и у немцев было много возможностей незаметно окружить бойцов.
Словно в подтверждение этого, откуда-то из глубины кладбища раздалась немецкая речь – короткий и требовательный вопрос, и сразу же кто-то отозвался из-за каменной стены со стороны леса… Даже не владея немецким, Симанин и Петров догадались о содержании разговора: «почему стреляли? – русский патруль!».
Потом послышался треск веток, и до красноармейцев донеслись едва различимые шаги – кто-то вышел из укрытия в лесу и осторожно приближался к проходу на кладбище. Одновременно позади них, на кладбище, зазвучали отрывистые немецкие команды, и почувствовалось, что среди могил и склепов началось какое-то движение.
– Дай мне твой магазин, – сказал Петров, – Я их задержу, а ты пока уходи…
– Вместе пойдём, – ответил Симанин отстёгивая и передавая Петрову магазин от своего повреждённого автомата.
– Нет, – голос Петрова был ровный и усталый, – Я ног совсем не чувствую, и перед глазами муть какая-то… Иди один. И лучше не шастай пока по кладбищу, а спрячься где-нибудь, дождись пока стемнеет, и – потом уходи. Искать тебя фрицы точно не будут – времени у них совсем нет, им сейчас шкуру свою спасать нужно…
– Да как же я тебя оставлю?.. – пробормотал растерянно Симанин не находя нужных слов.
– А вот так… – сказал Петров, – Тебя звать-то как, Симанин?
– Василий…
– Давно на фронте?
– В ноябре призвали… С марта вот в Германии…
– Ну и нечего тебе задницу свою напоследок светить – война не сегодня-завтра закончится… Дома девки ждут… Так что, живи, Василий!.. – Петров внезапно прислушался и резким жестом руки остановил возможные возражения со стороны Симанина.
Над кладбищенской стеной вдруг появилась тёмная немецкая каска с натянутой на неё маскировочной зелёной сеткой – немец пригнувшись приближался к проходу в стене. Петров прилёг на правый бок, прижался щекой к шершавому каменному надгробию и направил автомат в сторону прохода.
– Уходи, дурак, – раздражённо сказал он Симанину, не глядя не него, – После войны к матери моей съезди, под Архангельск. Крыша у неё течёт, писала… Сам-то уж точно не починю – помоги ей…
Закончить фразу Петров не успел – в проходе появился немецкий солдат с автоматом наготове. Петров выстрелил короткой очередью. Немец успел среагировать и быстро спрятался за каменной стеной.
– Беги! – строго приказал Симанину Петров, и тот, оставив свой повреждённый автомат на земле, на четвереньках пополз дальше вглубь кладбища.
С трудом продравшись через густые кусты между могилами, Симанин услышал короткую автоматную очередь за своей спиной – наверное, немец снова попытался проникнуть на кладбище. Симанин полз, старательно укрываясь за могильными холмиками и каменными надгробиями. Вокруг него раздавалась прерывистая немецкая речь, слышался топот ног и треск веток. Совсем рядом, едва не наступив ему на руку, пробежали три немецких солдата в новых чёрных сапогах. Снова послышалась стрельба, взрыв гранаты, а потом внезапно наступила тишина…
Пробираясь среди лабиринта могил, Симанин вскоре оказался в кустах напротив каменного склепа с белыми оштукатуреными колоннами по краям. Неподалёку, на кладбищенской дорожке, стоял грузовик с покрытым брезентом кузовом. Чуть дальше виднелся сильно забрызганный грязью чёрный легковой автомобиль. У входа в склеп стояли и тревожно озирались по сторонам два очень молодых немецких солдата в чёрной униформе и с автоматами в руках. Возде их ног лежал раскрытый длинный плоский оружейный ящик с металлическими застёжками. Потом один из солдат приоткрыл дверь склепа и опасливо заглянул внутрь. В следующее же мгновенье откуда-то появился немецкий офицер в серой шинели в сопровождении светловолосой девушки без головного убора. На девушке также была серая шинель с непонятными Симанину серебристыми знаками различия. Офицер что-то сказал солдатам, и те сразу куда-то убежали. Офицер же и девушка торопливо направились в сторону грузовика…