Обреченность (ЛП)

Боль, удовольствие — это слишком, и мои глаза слезятся под повязкой, мягкая ткань впитывает мои слёзы и сохраняет сильные эмоции в тайне.

Он не ждет, когда я приспособлюсь к его размеру, он безжалостно погружается в меня. Мои твёрдые соски трутся о мягкую кожу, в то время как он толкает меня всё дальше и дальше верх по скамейке, пока мой таз не оказывается вровень с краем. Добавляя трения моему чувствительному клитору — толкая меня ещё к одному оргазму.

— Коул, Коул, Коул, — молитва, заклинание, бессвязно слетающая с моего языка, с каждым мощным толчком его члена в мою киску.

Пока я издаю стоны, он молчит. Только его тяжелое дыхание даёт мне знать, что он под воздействием нашего совокупления так же, как и я.

Быстрее и глубже трахая, оставляя восхитительным образом синяки, которые, определенною, завтра будут болеть. Мне плевать на последствия, водоворот чувств в моём теле требует освобождения. Безрассудная жестокость, с которой он заявляет о своей нарастающей необходимости во мне, наводняет мои вены наркотическим опьянением от желания.

Цвета более яркие, чем я когда-либо видела открытыми глазами, взрываются перед моим внутренним взором, когда другой оргазм накрывает меня. Моя киска сокращается вокруг его длины, когда его искусные пальцы присоединяются к агрессивному проникновению, вторя его члену, они протирают твердую небольшую измученную жемчужину сверхчувствительной плоти, которая уже находится в припухшем состоянии, спрятавшись в складочках киски.

Это уже слишком. Я не могу больше терпеть. Мой мозг словно пребывает в состоянии короткого замыкания, несмотря на крик моего тела:

— Да, больше. Да, ещё.

С одним последним зверским толчком мой ранее молчаливый муж ревёт моё имя, наполняя меня своим семенем.

Его тяжелый вес опускается на мою спину, больно прижимая мои связанные руки к коже, но мне всё равно. Это чувствуется правильно.

Его пот, покрывающий грудь, стекает на мою кожу, его член дергается глубоко внутри моей использованной киски, и его затрудненные вздохи вжимают меня всё глубже в скамью, ограничивающую мои движения. Это всё чувствуется таким правильным.

Слишком быстро он отстраняется, спешно освобождая меня от веревок на руках, мои конечности восстанавливают свою чувствительность с болезненным покалыванием, которое он успокаивает глубоким массированием, уговаривая мою плоть успокоиться, а боль утихнуть.

Позаботившись обо мне, Коул подхватывает меня на руки и несёт в кровать, снимая мою повязку и смахивая в сторону оставшуюся влажность на моих щеках.

— Вот ты где, принцесса, — его слова, нежный способ заботы обо мне — способ Коула произносить те вещи, которые никогда не будут произнесены. Вещи, которые он не способен озвучить, или, возможно, даже почувствовать. Слова и любовные банальности, которые большинство жён будут ежедневно ожидать, особенно после секса, — отсутствуют. У меня нет необходимости слышать их, я не нуждаюсь в устном подтверждении, поскольку я вижу их. Я вижу все вещи, которые он не может сказать. Фиолетовый в его ауре затмил похоть, смешиваясь с его тьмой в красивых облаках, которые более драгоценны для меня, чем любые слова. Спорим, ему даже не известно, как глубоко его обуяли чувства, или как много я стала значить для него.

Два месяца назад мы родились заново.

Он утонул ради меня.

Он отдал свою жизнь за меня.

Слова кажутся бессмысленными, учитывая эту жертву.

По требованию Люка, Коул и я исчезли. Наши безжизненные тела были восстановлены и транспортированы в убежище. Я понятия не имею, где мы, но мы не одни.

Анна — экономка «Хантер Лоджа», также здесь, с нами, исполняя любую нашу прихоть. Видите ли, мой муж — это не только монстр, но и спаситель.

Вместе с Анной Саймон — юный мальчик, которого я встретила месяцы назад в мои первые дни жизни с Хантерами.

Саймон — протеже Коула. Более того, он один из множества детей, которых братья Хантер спасли от жизни в ужасе, помогая им, руководя ими, обучая их и делая всё от них зависящее, чтобы собрать их разбитые жизни воедино. Также в убежище некоторые из оставшихся в живых после резни в «Крэйвен Холле». Те, у кого нет семей, чтобы возвратиться к ним, те, с кем Анна проводит всё своё время, пытаясь заштопать некоторые полученные раны. Эмоциональные раны, которые команда докторов Коула не смогла исправить швами и медикаментами.

Она — удивительная женщина, и, как оказалось, бала лучшей подругой детства Мелинды Хантер, превратившаяся затем в личного ассистента. Связь, из-за которой отец Коула позволил ей остаться. Даже когда его душа опустилась на самое дно адской преисподней, он держал её около своих сыновей в качестве замены. Она также почувствовала на себе гнев вражды Крэйвен — Хантер и носила шрамы, доказывающие это. Сила её духа доказана отказом уйти. Она, возможно, не смогла уберечь Коула и Люка от их ужасающего детства, но она была одной из их точек спасения от ужасов, которые они вынесли. И, насколько ей удавалось, она заботилась о них как о своих собственных детях.

Женщина — ангел.

Ангел, проживший всю свою жизнь в недрах ада.

— Ты поспи, пока я помогу Анне и Саймону. Мы уезжаем через несколько дней. Нужно много всего организовать, плюс мне не нравится делиться тобой.

Его глубокий голос щекочет мою кожу, пока я лежу в его объятьях.

— Нет. Я хочу пойти с тобой. Если ты мне позволишь, я могу помочь. Я уверена, девочки предпочтут ещё одно дружественное женское лицо. Если ты подождешь меня, пока я сполоснусь, я могу быть готова через пару минут.

— Фей, — начинает протестовать он, но я прерываю его. Это забавно, насколько изменились наши взаимоотношения за последние несколько недель. Они изменились, но по сути — те же самые. Да, я могу больше высказываться, что является новым, и кое-чем, что нравится ему, — когда я бросаю ему вызов, но, в конечном счете, я по-прежнему подчиняюсь ему так же, как и всегда.

— Ты же знаешь, я ненавижу быть запертой в одиночестве, я так провела большую часть своей жизни. Я знаю — это твоя потребность защищать меня, но я в безопасности, Коул. Я здесь. Я твоя. Его больше нет.

Он перемещается на кровати и притягивает меня так, чтобы я лежала на его груди. Его глаза смотрят в мои, полет его мысли ускоряется, подыскивая слова.

— Я знаю это, принцесса. Но там есть и другие, такие же опасные, как Алек, так же жаждущие моей крови. Я — Хантер, и я всегда буду объектом охоты. Это означает, что ты всегда будешь в опасности, а я всегда буду делать всё, что в моей власти, чтобы оградить тебя от этого. Это то, кем я являюсь.

Я наклоняюсь вперед, чтобы спровоцировать нежный поцелуй. Другое новшество в нашем браке, теперь я беру то, что хочу и когда хочу. Он никогда не отвергает меня.

— Я знаю, но ты должен позволить мне быть тем, кем являюсь я. Ты спас меня, Коул. Теперь дай мне право быть свободной. Ты же знаешь, моя жизнь протекает рядом с тобой. Нет ничего и никого, кто сможет изменить это. Я тону с тобой — муж, и тобой я дышу. Теперь поцелуй меня и заставь меня утонуть снова.

И он так и делает.

Эпилог

Часть вторая

Я подвел её.

Я видел, как она умирает.

В то время, как мои лёгкие наполнялись тёмной, запятнанной кровью речной водой, и я видел, как дыхание оставило её в поразительном спектре цвета.

Я закрыл глаза и подчинился моей судьбе. Только не цвет пришел за мной, а чернота.

Когда я очутился на холодной земле, извергая содержимое моих лёгких, Люк был первым, кого я увидел, — он бил по грудной клетке Фей.

Моей первоначальной реакцией было — убить его. Он прикасался к ней, ударяя кулаком по её груди.

Я повалился на бок, мои ноги отказывались повиноваться мне, чтобы идти. Моё тело истощило все силы.

С заключительным зверским ударом его кулаков, грязная жидкость фонтаном покинула её посиневшие губы. Люк быстро перевернул её на бок, пока её грудь билась в конвульсиях, а её захваченное тело боролось против власти смерти, которая обернула свои когти вокруг неё и отказывалась отпускать.