Страница 2 из 2
Учащиеся во главе со Слизнортом азартно затаили дыхание, но в следующий миг Малфой выпрямился во весь свой немалый рост, и глядя на Слизнорта немного свысока, равнодушно произнёс: «Я о-о-очень старался, сэр, но так и не уловил запаха. Либо моя любовь хорошо моется, либо её аромат мешает познать мой хронический насморк».
Новый взрыв хохота был подобен вирусу гриппа. Распространившись по классу, он засвербел даже в грейнджеровском носу. Гермиона вдохнула, выдохнула и заливисто рассмеялась вместе с остальными. Отсмеявшись она запнулась взглядом о морщинку меж бровей преподавателя. Гораций Слизнорт сохранял ледяное спокойствие, и лишь на дне его бледно-голубых глаз сверкали искры неподдельного веселья.
— Ваше остроумие похвально, мистер Малфой, а ваша рефлексия просто поразительна, Гермиона. Однако, ваша очередь, мисс, поведать нам, чем пахнет зелье.
Малфоевский насморк отрезал пути к отступлению, сделав отговорки невозможными. Гермиона оглянулась в поиске защиты и поддержки, но остальными присутствующими овладело непонятное любопытство. Она наклонилась и произнесла вслух, чеканя каждое слово:
— Зелёное яблоко, крепкий алкоголь и совсем чуть-чуть примешивается запах свежескошенной травы.
В аудитории воцарилась воистину мёртвая тишина. Слышно было лишь бульканье в котлах. Гермиона обвела взглядом присутствующих, а затем, вдруг, схватила со стола свою сумку и, не говоря более ни слова, выскочила в коридор. Остальные так и остались сидеть, раскрыв от удивления рты, когда вслед за Гермионой Грейнджер тут же выбежал и Драко Малфой.
— А-а, профессор Слизнорт,. — раздалось откуда-то с задних столов.
— Продолжаем занятие, — невозмутимо прервал зельевар и насвистывая, отправился на своё место.
Позже, выпроводив учеников, он открыл шкафчик с ингредиентами, за двойной задней стенкой которого хранилась бутылка его любимого сливочного ликера. Не утруждая себя разделением на порции, Гораций отхлебнул из горлышка и крепко запечатал напиток. В тот же миг от стены отделилось что-то белёсое, точно небольшое облако тумана.
— Доброе утро, сэр, — поздоровалось нечто.
— Здорово, Пивз и спасибо за содействие, — хихикнул Слизнорт, — у меня в столе есть немного рыбьих потрошков и другие лакомства для призраков и полтергейстов.
— Кто бы мог подумать, что вы тоже любитель пошутить, — довольно отозвался Пивз, зависнув на уровне взгляда Слизнорта.
— Кто бы мог подумать, — в тон ему отозвался зельевар, — что и с полтергейстами можно найти что-то общее, скооперироваться в любви к маленьким и безобидным розыгрышам.
— Малфой и Грейнджер, — хмыкнул Пивз, — не так уж и безобидно это звучит. Они же друг друга терпеть не могут. За что вы их так?
— Просто я люблю Хеллоуин, — ответил Гораций, — и никто не имеет права прогуливать бал, организованный мной, по случаю этого праздника. Мистер Малфой и мисс Грейнджер проигнорировали сие мероприятие накануне, за что и поплатились.
— Мне ничего не стоило подсунуть Драко Малфою сонного зелья и испортить будильник, а вот пробраться в комнату девочек и наложить проклятье на одежду Гермионы Грейнджер… тут пришлось постараться.
— В любом случае это пойдёт им на благо, — подняв указательный палец вверх, заключил Слизнорт.
…
Он нагнал её в холле, у самого входа в гостиную Гриффиндора. Никогда раньше Малфой не задумывался какую скорость может развить в беге, обиженная девчонка. Кое-как, неловко ухватив её за руку, Драко моментально получил реактивный тычок под рёбра и возмущённое:
— Отпусти! Сейчас же!!!
— Гермиона, — прозвучало обезоруживающе. Настолько, что на миг она перестала сопротивляться, хотя Малфой продолжал удерживать её за локоть, свободной рукой крепко вцепляясь в мантию у талии.
Раньше Драко никогда не называл её по имени, а оно, оказывается, так сладко срывается с губ. Так что хочется повторить…
— Что? — голос девушки звучал отнюдь не дружелюбно.
— Это зелье… Нет у меня никакого насморка, я успел понять, что за аромат Амортенция таит для меня. Она пахнет твоими духами, мятным леденцом, чуть-чуть свежим пергаментом и книжной пылью. В общем, моя Амортенция — ты, Гермиона.
Дверь в гостиную Грифиндора располагалась напротив окна, за котором лениво разгоралось первое ноябрьское утро. Лучи солнца — настоящего, не по-осеннему золотого, проникли в прохладный холл замка, оставляя яркие блики на девичьем лице. Гермиона смотрела на Драко, беззащитно моргая, ещё более удивлённо, когда тот осторожно подался вперёд и коснулся её губ своими устами.
Возможно в другой день голос разума взвыл бы в Гермионе раненым зверем, возможно гордость не позволила бы ей ответить поцелуем на поцелуй бывшего врага. Но разум, совесть, гордость — все они вдруг дружно заснули мертвецким, хмельным сном, когда пальцы Драко запутались в её волосах, а голос нежно зашептал на ушко: «Ждать было глупо. Может быть другого шанса нам и не представится, Гермиона».
Озорные зайчики играли в догонялки, на непозволительно тесно прижавшихся друг к другу мантиях. Никогда еще гриффиндорские и слизеринские цвета не сплетались так откровенно. Гермиона не думала о том, что будет через пять минут или даже через секунду, ей просто нравились касания мягких губ Драко, становившихся совсем не целомудренными. Где-то на периферии её сознания кометой пронеслось: «Яблоко, крепкий алкоголь, совсем немного аромата свежескошенной травы. Так вот чем пахнет Драко Малфой».
…
Толстая Дама с портрета у входа в гриффиндорскую гостиную, раздобыла где-то пенсне и созвала Леди с близлежащих портретов. Теперь они, толкаясь и перешёптываясь, пихались локтями в тесном пространстве позолоченной рамы.
— Кусачие маргаритки, — глухо раздалось со стороны гостиной и в образовавшемся пространстве возникла фигура Джинни Уизли, собравшейся на занятия.
— Ну ничего себе, — вырвалось у неё. — Сегодня на завтрак в тыквенный сок добавили зелье галлюцинаций?
Пара не обращала совершенно никакого внимания на возмущённый возглас. Только с портрета Толстой Дамы донеслось приглушённое шипение:
— А ты лучше отойди, весь обзор перекрыла.
…