Страница 5 из 10
Встрѣтясь съ царскими войсками, Болотниковъ ихъ разбилъ у Ельца и Кромъ, вслѣдствіе чего поднялись: Тула, Веневъ, Кашира, Орелъ, Калуга, Вязьма, и нѣкоторые тверскіе города, хотя сама Тверь оставалась вѣрна Шуйскому. Особенно сильно движеніе проявилось въ Рязани, во главѣ котораго стали: Григорій Сунбуловъ и два брата дворянина Ляпуновы — Прокопій и Захаръ, а въ Тулѣ сталъ боярскій сынъ Истоминъ-Пашковъ. Идя къ Москвѣ, ополченія дворянъ соединились съ шайками Болотникова и остановились въ подмосковномъ селѣ Коломенскомъ. У Шуйскаго для подавленія возстанія и защиты Москвы не было войска, кромѣ того, въ Москвѣ не хватало хлѣба, такъ какъ подвозъ его былъ остановленъ мятежниками. Но вскорѣ открылась рознь: дворянское ополченіе узнало, что Болотниковъ посылалъ въ Москву грамоты и въ нихъ открыто поднималъ чернь на высшіе классы, о чемъ гласитъ также грамота патріарха Гермогена, избраннаго при Шуйскомъ.
Это обстоятельство заставило ополченія рязанскихъ и тульскихъ дворянъ отказаться отъ единенія съ Болотниковымъ. Сунбуловъ и Ляпуновъ первыми явились съ повинной къ Шуйскому, а за ними перешли и другіе дворяне рязанскіе и тульскіе. Къ этому времени подошли на помощь Шуйскому дворянскія ополченія изъ Твери и Смоленска, и Шуйскій уцѣлѣлъ.
Болотниковъ побѣжалъ на югъ, подошелъ къ Серпухову, но, узнавъ, что тамъ мало запасовъ на случай осады, перешелъ въ Калугу, а оттуда ушелъ въ Тулу и засѣлъ въ ней вмѣстѣ съ казачьимъ самозванцемъ Петромъ. Этотъ Лже-петръ явился при жизни Лжедмитрія среди терскихъ казаковъ, выдавая себя за сына Царя Ѳеодора, родившагося будто бы въ 1592 году, котораго въ дѣйствительности не было. Весною 1607 г. Шуйскій осадилъ Тулу; стоялъ подъ ней все лѣто, устроилъ плотину на рѣкѣ Ужѣ, затопилъ весь городъ и голодомъ выморилъ мятежниковъ. Въ октябрѣ Тула сдалась. Болотниковъ былъ сосланъ въ Каргополь и утопленъ, Шаховской сосланъ на Кубенское озеро, а Лже-петръ повѣшенъ.
Торжественно Шуйскій вернулся въ Москву, но пока Шуйскій стоялъ подъ Тулою явился второй Дмитрій-самозванецъ, по прозвищу Воръ. Онъ явился въ порубежномъ городкѣ Литвы — Пропойскѣ, гдѣ сидѣлъ въ тюрьмѣ; чтобы его отпустили въ Стародубъ, онъ назвался роднею Нагихъ. Добравшись до Стародуба, онъ послалъ оттуда своего пріятеля по сѣверской сторонѣ, который говорилъ, что Дмитрій живъ и находится въ Стародубѣ, гдѣ мѣстные жители, дѣйствительно, увѣровавъ въ него, стали ему помогать деньгами и разсылать о немъ грамоты въ другіе города. Дружина собралась вокругъ Вора изъ поляковъ и казаковъ и всякихъ проходимцевъ. Выступивъ съ нею, Воръ при Болховѣ разбилъ царское войско и подошелъ къ Москвѣ, основавъ въ подмосковномъ селѣ Тушинѣ свой укрѣпленный станъ, куда къ нему пришли польскія дружины князя Рожинскаго, Лисовскаго и Яна Петра Сапѣги. Послѣдній разбилъ войска брата Шуйскаго — Ивана и открылъ дорогу въ сѣверныя области государства, которыя сравнительно съ южными были въ цвѣтущемъ состояніи.
Тушинцамъ надобно было взять Троицкій монастырь (Троице-Сергіевскую лавру), чтобы овладѣть другими городами на сѣверѣ. Осада лавры продолжалось почти полтора года (съ сентября 1608 до начала 1610 гг.) и кончилась ничѣмъ. Но это не помѣшало шайкамъ тушинцевъ заставить болѣе двадцати сѣверныхъ городовъ признать власть Вора; въ числѣ ихъ были: Суздаль, Владимиръ, Ярославль, Вологда.
Шуйскій, сознавая свою слабость, сталъ искать для борьбы съ Воромъ внѣшней помощи. Такъ какъ въ то время Швеція враждовала съ Польшей, за то, что у польскаго короля Сигизмунда III его дядя Карлъ IX отнялъ наслѣдственный шведскій престолъ, а второго самозванца отчасти поддерживало польское правительство, то Василій Шуйскій и обратился за помощью противъ Вора къ Карлу IX. Въ 1608 г. онъ послалъ для переговоровъ своего племянника князя Михаила Васильевича Скопина-Шуйскаго; въ февралѣ 1609 года съ Карломъ IX заключилъ Шуйскій союзъ, въ силу котораго король послалъ къ русскимъ войско изъ 3 тысячъ конницы и 3 тысячъ пѣхоты, взамѣнъ чего Шуйскій отказывался отъ всякихъ притязаній на Ливонію, уступилъ шведамъ городъ Корелу съ уѣздомъ и обязался вѣчнымъ союзомъ противъ Польши. На такой вызовъ Сигизмундъ отвѣтилъ открытымъ разрывомъ съ Москвой и осенью 1609 г. осадилъ Смоленскъ. Скопинъ съ отрядомъ шведовъ, подъ начальствомъ Делагарди, въ 1609 г. двинулся отъ Новгорода къ Москвѣ и подъ Тверью разбилъ шайки Вора, что заставило тушинцевъ снять осаду Троицкой лавры. Вызванный изъ Астрахани О. И. Шереметевъ, гдѣ онъ подавлялъ бунтъ, успѣлъ приблизиться къ Москвѣ и соединиться со Скопинымъ въ знаменитой Александровской слободѣ (нынѣ городъ Александровъ, Владимирской губ.) осенью 1609 г. Силы шведовъ и русскихъ были бы вполнѣ достаточны, чтобы уничтожить Тушино, но оно уже было сожжено до прихода Скопина къ Москвѣ. Воръ, презираемый своими и польскими союзниками, въ платьѣ мужика, на навозныхъ саняхъ, едва успѣлъ ускользнуть въ Калугу, послѣ чего гетманъ Рожинскій вступилъ въ соглашеніе съ Сигизмундомъ, который звалъ его поляковъ подъ стѣны Смоленска. Послѣ бѣгства Вора казаки переходили къ нему; земскіе русскіе люди, бывшіе при Ворѣ, шли въ Калугу или отдавались съ повинною къ Шуйскому. Многіе же изъ этихъ «перелетовъ» русскихъ обратились къ королю Сигизмунду, чтобы онъ далъ имъ въ цари своего сына Владислава, пославъ посольство, состоявшее изъ людей средняго состоянія и разныхъ классовъ. Посольство состояло изъ Михаила Салтыкова, кн. Масальскаго, Хворостинина, Плещеева, Вельяминова — все «добрыхъ дворянъ», а также дьяковъ: Грамотина и другихъ людей низкаго происхожденія: Ѳеодора Андронова, Молчанова и т. д. Они заключили 4 февраля 1610 г. договоръ подъ Смоленскомъ, въ которомъ изложены условія тушинскихъ уполномоченныхъ о признаніи московскимъ царемъ королевича Владислава. «Ни въ одномъ актѣ Смутнаго времени, — говоритъ В. О. Ключевскій, — русская политическая мысль не достигаетъ такого напряженія, какъ въ договорѣ М. Салтыкова и его товарищей. Прежде всего обезпечивается неприкосновенность русской православной вѣры, а потомъ опредѣляются права, ограждавшія личную свободу каждаго подданнаго отъ произвола власти. Всѣ судятся по закону, никто не наказывается безъ суда. По договору, какъ и по записи царя Василія, отвѣтственность за вину политическаго преступника не падаетъ на его невинныхъ братьевъ, жену и дѣтей, не ведетъ къ конфискаціи ихъ имущества. Условія личныхъ правъ поражаютъ новизной: большихъ чиновъ людей безъ вины не понижать, а малочиновныхъ возвышать за заслуги; каждому изъ народа московскаго для науки вольно ѣздить въ другія государства христіанскія, и государь имущества за то отнимать не будетъ. Но «мужикамъ христіанамъ» король не дозволяетъ перехода ни изъ Руси въ Литву, ни изъ Литвы на Русь. Холопы остаются въ прежней зависимости отъ господъ, а вольности имъ государь давать не будетъ. Государь дѣлитъ свою власть съ двумя учрежденіями — земскимъ соборомъ и боярской думой, а такъ какъ послѣдняя вся входила въ составъ земскаго собора, то онъ въ договорѣ 4 февраля назывался думою бояръ и всей земли».
Рис.: Встрѣча кн. М. Скопина-Шуйскаго съ Делагарди близъ Новгорода.
Этотъ договоръ былъ дѣломъ среднихъ классовъ, главнымъ образомъ дворянства и дьячества, но ходъ событій даетъ ему болѣе широкое значеніе.
Племяннікъ Шуйскаго Мих. Вас. Скопинъ-Шуйскій, которому было всего 24 года, очистилъ со шведами сѣверные города и въ мартѣ 1610 г. вступилъ въ Москву. Но Прокопій Ляпуновъ, когда Скопинъ Шуйскій еще двигался къ Москвѣ, послалъ уже поздравить его царемъ и этимъ испортилъ положеніе племянника при дворѣ дяди.
Прошло немного болѣе мѣсяца послѣ того, какъ надежда народа М. В. Скопинъ въѣхалъ въ Москву и народъ торжественно встрѣчалъ его, такъ теперь народъ въ отчаяніи провожалъ его тѣло. На крестинахъ у князя Воротынскаго Скопину-Шуйскому сдѣлалось дурно и черезъ нѣсколько дней онъ умеръ. Вѣсть эта какъ громомъ поразила народъ, приписавшій смерть Скопина отравѣ его кумой, женой Дмитрія Ивановича Шуйскаго. Безчисленныя толпы тѣснились около гроба. Громко рыдалъ и царь Василій Ивановичъ — онъ хоронилъ своего знаменитаго воеводу и послѣднюю свою опору. Характерны слова Делагарди: «Московскіе люди, — говорилъ онъ со слезами на глазахъ, — смотря на трупъ Скопина, не только на Руси вашей, но и въ землѣ моего государя не видать мнѣ такого человѣка». Архангельскій соборъ въ Кремлѣ хранитъ останки Скопина среди гробницъ русскихъ царей.