Страница 17 из 73
В центре площади находился общественный фонтан, мраморный обелиск, из которого (в лучшие времена) вытекали четыре струи воды. Лишь одна все еще функционировала. Чаша фонтана, высеченная гномами-каменщиками из единой глыбы стеатита, треснула в трех местах. Камни были покрыты мхом. К обелиску, заметил Портиос, был прикован цепью заключенный.
Был ли этот заключенный мятежной женщиной, ожидавшей своей ужасной казни?
Портиос долго изучал обстановку, прежде чем покинуть убежище среди загонов для рабов и приблизиться к фонтану. Поблизости были несколько человек. Никто не обратил ни малейшего внимания на фигуру в лохмотьях. Он остановился у ног сидящего заключенного.
С ней жестоко обошлись, хотя не так основательно, как с Казантом. Один глаз окружал черный синяк. Порезы и старые синяки украшали ее лицо, шею и руки. Ее волосы были грязными, и жесткими пучками торчали во все стороны.
Он думал, она спит, но внезапно пленница прыгнула на него, лишь чтобы быть резко остановленной тяжелыми путами.
«Хочешь увидеть больше?» — прошипела она. — «Подойди поближе».
«Очаровательное приглашение, которое я вынужден отклонить», — ответил он на квалинестийском.
Кериан откинулась на стеатитовую чашу фонтана. «Кто ты», — тем же тоном спросила она.
«Кто-то, кто может помочь тебе».
«Так давай!»
«Всему свое время». — Портиос был заинтригован. Несмотря на легкий акцент, она не говорила как необразованная сельчанка. — «Как тебя зовут?»
Она сверлила его взглядом. Он повторил вопрос. Поскольку она по-прежнему молчала, он добавил: «Возможно, ты думаешь, кто-то еще придет тебе на помощь? Сдирание кожи, я слышал, ужасный способ умереть».
«Сделай еще шаг, чтобы я могла лучше разглядеть тебя». — Он глядел на ее руки в кандалах, и она рявкнула, — «Тебе меня нечего бояться, если ты говоришь правду!»
Портиос шагнул вперед. В свете далеких костров стала видна его маска и ряса, и ее глаза расширились: «Что это, маскарад?»
«Так и есть. Скажи мне свое имя».
Она поднялась на ноги и гордо выпрямилась, хотя ее тянули вниз множество цепей: «Я — Кериансерай, генерал армий объединенных эльфийских народов, жена и супруга Гилтаса, Беседующего с Солнцем и Звездами!»
Он застыл в изумлении. Она сошла с ума или просто лжет? Если бы Олин или его хозяин Самувал знали, что в их руках легендарная Квалинестийская Львица, они бы вопили об этом с каждой крыши. Тогда бы они продали ее неракским рыцарям за царское вознаграждение. Несмотря на неправдоподобие, Портиос наполовину ей поверил. Он пришел в поисках способа вызвать революцию. Вместо этого, он обнаружил оружие величайшей мощи.
«Можешь доказать свои слова?»
«Вытащи меня отсюда, и я докажу тебе все!»
Портиос не колебался. Он бы не позволил грязному огру казнить эльфа любой касты.
«Когда тебе назначили умереть?» — спросил он.
«Послезавтра. Через два часа после рассвета, до начала невольничьего аукциона. Они хотят выставить мою тушу, чтобы запугать остальных».
Он потрогал ее цепи. Их было много, но они были медными, не железными. Стальной напильник легко справится с ними.
Он повернулся, и она прошипела: «Куда ты собрался?»
«Терпение. Я вернусь завтра ночью».
«Нет!» — Она потрясла своими цепями, едва не закричав от ярости. — «Вытащи меня отсюда немедленно!»
«Терпение», — повторил он и отбыл, скрывшись среди клеток для рабов.
Утро дня казни выдалось жарким, с рано поднимавшейся, чтобы заполнить небо, белой дымкой. Наларин со своими кагонестийцами затаились, преклонив колено, в высокой траве, положив луки на сгибы рук, и наблюдали за направлявшимся в Самустал потоком путешественников.
Портиос вернулся с рекогносцировки первой ночью и поделился с остальными, что он выяснил об обреченной заключенной, но ее имя сообщил лишь Наларину.
Сейчас он не был со своим отрядом. Бросающийся днем в глаза в своей маске, он пробирался внутрь другим путем.
Когда Наларин рассудил, что толпа путешественников достаточно многочисленна, он приказал своим воинам и неракским пленникам встать. Столпившись, люди бормотали насчет попытки вырваться, ожидая от Джералунда руководства к действию. Если они поднимут шум, несомненно, находившиеся поблизости люди помогут им против их тюремщиков-эльфов.
Сержант резко мотнул головой. Путешественники им не помогут. Они были простыми торговцами, местными фермерами и ремесленниками. Эльфы были вооружены и в боевой готовности.
Вид вооруженных кагонестийцев, многие в полной лесной раскраске, заставлял местных жителей бросаться врассыпную с дороги. То, что эльфы сопровождали пленников-людей, вызвало множество комментариев, но, как и ожидал Джералунд, никто не высказался в защиту неракцев.
У ворот заграждения высокий человек в одежде из коричневой кожи потребовал объяснить, какое у Наларина дело в Самустале.
«Такое же, как и у всех остальных», — ответил Наларин. Он мотнул подбородком в сторону неракцев. — «У нас рабы на продажу».
Стражник потерял дар речи. Он спешно проконсультировался со своими товарищами. Не было приказа, запрещавшего эльфам торговлю живым людским товаром. Обратные случаи происходили ежедневно. Не найдя даже хрупкого предлога, чтобы не пустить кагонестийцев, стражник сказал, что будет рад пропустить их, как только они заплатят входную пошлину. Озвученная им сумма была в два раза больше той, что он требовал с предыдущих партий.
«Я дам тебе двадцать стальных монет. Этого хватит».
Бандит взял протянутый Наларином потертый бархатный кошелек, но не отодвинулся. Ухмыляясь своим товарищам, он потребовал еще стали.
Предводитель кагонестийцев несколько секунд пристально разглядывал его, а затем тихо сказал: «У меня есть еще сталь».
«Я возьму всю сталь, что есть!» — Бандит протянул руку.
Наларин носил кинжал, выданный ему командиром квалинестийских рейнджеров за службу Трону Солнца. Мягким плавным движением он вытащил кинжал и воткнул его стальное лезвие в протянутую ладонь. Бандит хрипло завопил и рухнул на колени. Его товарищи потянулись к своему оружию, но увидели, что на них смотрят девятнадцать полностью натянутых кагонестийских луков.
Наларин убрал в ножны свой нож, предварительно вытерев двумя пальцами лезвие и стряхнув кровь на пыльную землю. Он двинулся через ворота. Стражники замешкались, затем отступили, не желая бросать вызов двадцати кагонестийцам. Пройдя створки, Наларин встал сбоку и подождал, пока пройдет колонна эльфов и пленников.
Никто из товарищей раненого человека не пришел ему на помощь. Они вернулись к своим обязанностям, с другим бандитом, проверяющим стоящую в очереди следующую партию. Наларин стал в строй в конце своего отряда. Должно быть, тот человек использовал свой пост для набивания собственных карманов и не делился со своими товарищами, иначе бы они, скорее всего, горели бы большим желанием отомстить за него. Ему повезет, если они не перережут ему глотку и не отнимут всю сталь, что он уже выжал из дневных прохожих.
Когда Наларин снова возглавил строй, Джералунд окликнул его: «Хорошо сыграл».
«Я встречал таких типов уже».
«Людские отбросы?»
Наларин пожал плечами: «Я бы так не сказал. Было бы легче, если б все ничтожества были одной расы, но это не так».
Толпа становилась плотнее по мере продвижения к главной площади. Помимо явных торговцев и разносчиков, там было много необремененных товарами личностей, хорошо одетых и сдержанно вооруженных тонкими аристократическими клинками. Их звали «овсянками», в честь красочной перелетной птички. Они пришли в Квалинести после поражения эльфов, покупали (или крали) земли, подкупали новых хозяев за льготы в бизнесе и эксплуатировали бедняков за нищенскую зарплату и грабительскую аренду. Большинство были людьми из регионов, менее пострадавших от войны, но среди них были и несколько темных эльфов. Если в Квалинести кого и ненавидели сильнее капитана Самувала, так лишь этих следовавших за ним по пятам богато разряженных овсянок.