Танцы на снегу

Все вокруг сверкало и искрилось. Солнце сияло в ясном небе цвета дроздового яйца. Все было ярким, новым, полным жизни. Кувырку все безумно нравилось. Он был влюблен в жизнь, кипящую ключом, он был королем гор и князем равнин.

Кувырок встал на задние лапы, выпятил грудь и прошелся по кругу, глядя на припорошенные снегом поля. Он свистнул, и звук этот вылетел, как стрела, и понесся к месту сбора зайцев. Оттуда долетел ответный свист.

Настало время танцев на снегу.

Большеглазки не было в норе под мраморным корытом, и Кувырок слегка обиделся, что подружка ушла, не подождав его. Он решил во что бы то ни стало ее догнать и помчался вслед, взметая лапами снег, перескочил через невысокую изгородь одним легким прыжком, как лошадь без всадника, и приземлился с другой стороны, подняв целое облако снега. Большеглазка бежала впереди.

— Эй! — крикнул он. — Подожди меня!

— Не могу! — прокричала Большеглазка в ответ. — Не положено!

Кувырок еле слышал, что она сказала. В мозгу жужжали пчелы, в ногах пели птицы.

Когда он добежал до тотема, Большеглазка как раз переводила дыхание. Она посмотрела на него, и ее глаза сказали так много, что зайца охватило возбуждение, и он забегал кругами, а потом встал на задние ноги и чуть-чуть поплясал, чтобы дать выход переполняющему его веселью.

Остальных зайцев тоже обуяла радость жизни. Даже Лунная зайчиха, обычно солидная, сдержанная и полная достоинства, сейчас прыгала, носилась и каталась по снегу перед Стремглавом, который не сводил с нее глаз. Другие зайцы стояли на задних лапах, кое-кто уже дрался, хотя пока не всерьез, а только чтобы согреться.

Сильноног подбежал к Большеглазке и куснул ее за спину, а она легонько дала ему по носу передней лапой. Зайчиха ничуть не рассердилась, наоборот, фамильярность Сильнонога ей польстила и вызвала живой отклик. Кувырок на мгновение опешил, поняв, что перед ним серьезный соперник. Большеглазка, конечно же, была к нему привязана, но сейчас, как у всех зайцев, кровь пела у нее в жилах, и вся сдержанность была отброшена. Большеглазка ничего не обещала ни Кувырку, ни кому-нибудь другому, да и не могла обещать. Как бы она ни относилась к нему раньше, сейчас ее надо было завоевать.

Многих животных отрезвила бы эта мысль, но только не зайца в период танцев на снегу. Вместо того чтобы оскорбиться и возмутиться поведением Большеглазки, Кувырок пришел в восторг. Вот какую зайчиху он выбрал! Ее желают и другие — например, такой сильный и красивый парень, как Сильноног. Она была великолепна, прекрасна, необыкновенно привлекательна! Кувырок сейчас согласился бы танцевать на костре ради нее.

Он подскочил к ней на задних лапах, показывая свое стройное худощавое тело, и оттолкнул плечом Сильнонога.

Его глаза блеснули, когда соперник пошатнулся на глазах зайчихи.

Призрачная зайчиха Кувырка наблюдала за ним из мира теней, желая ему победы над любым парнем, который захотел бы драться из-за Большеглазки. Кувырок всегда был ее любимцем, хотя у нее были и другие подопечные. Она находила его очень привлекательным — по-земному, — и ей даже приходило в голову, что было бы неплохо снова облечь свой дух в оболочку плоти и ощутить горячую кровь в жилах. Горный заяц был так красив, особенно когда стоял, как сейчас, на задних лапах. Как сверкают его глаза! Какое гибкое, стройное тело, какие мускулистые бока и сильные задние лапы! Ее собственное тело давно обратилось в прах, но все желания остались при ней.

Сильноног понял, что на легкую победу рассчитывать не приходится. Его ждала драка с некрупным, но сильным горцем, который бросал вызов убоищам на колокольнях, спасался от борзых, справлялся с дикими кошками и золотыми орлами и вышел из всех испытаний живым и невредимым. Несмотря на малый рост, противник был серьезный — мускулистый, решительный, неукротимый, как волк.

Сильноног поднялся на задние лапы и несильно стукнул Кувырка по голове — просто в знак того, что принимает вызов. Сама же драка должна была состояться в свой черед — после того как закончат разборки и обеспечат себе зайчих парни постарше.

Внезапно все замерло. Зайцы замолчали, застыли без движения, и только пар от их дыхания поднимался кверху, клубился и растворялся в синеве морозного воздуха. Скованные стужей поля тянулись во все стороны, плоские и безжизненные, — кое-где из-под снега виднелись коричневые гребни борозд. Изгороди обледенели, деревья окаменели.

Через Букерово поле шел человек, держа что-то в руке.

Зайцы застыли в неподвижности, а человек приближался. Вот он прошел пятибревенные ворота. Его дыхание выходило струями пара. Это был человек с трактора. В руке он держал букетик крокусов, желтых и белых. Он не видел зайцев, хотя их было много, а он прошел совсем рядом. Человек смотрел куда-то в другой мир, и глаза его были влажны. Он подошел к подножию дерева, где когда-то зарыл два тела, и положил цветы на землю. Потом долго стоял, глядя под ноги. До зайцев донеслись странные звуки — человек мяукал, словно котенок.

Наконец он снял кепку, пробежал пальцами по голове, повернулся и пошел прочь.

Зайцы подождали, пока человек отойдет подальше, и снова ожили, запрыгали и затанцевали.

Первым начал церемонию, конечно, Стремглав. Он объявил, что хочет Догонику. Солнечный заяц поднялся на задние лапы и затанцевал перед Лунной зайчихой, осыпая наблюдателей снежной пылью. Он слегка промочил шкурку, валяясь по земле, и влажный мех поблескивал на солнце.

Затем, наскоро проплясав предварительный танец перед зайчихой, как того требовал этикет, к нему подошел Скоропрыг. Не то чтобы он так уж хотел почтенную матрону, хотя, возможно, не отказался бы стать Солнечным зайцем, — просто полагалось, чтобы избранница никому не доставалась без драки. Зайчихе было бы обидно, если бы никто не оспорил ее у парня, а уж кто-кто, а Скоропрыг был воплощенной вежливостью. К тому же проигрыш в драке со Стремглавом за Догонику не мог помешать ему драться потом за какую-нибудь другую зайчиху.

Стремглав, самый крупный парень в колонии, распластал соперника на снегу несколькими короткими резкими ударами, а потом толкнул в грудь обеими передними лапами. Скоропрыг опрокинулся на спину и дал знак, что сдается. На этом драка закончилась — не слишком захватывающий матч, но никто и не ждал большего. Парни просто проявили уважение к Лунной зайчихе, которая величаво сидела, взирая на недолгую схватку.

Еще две пары зайцев подрались, а потом произошло нечто интересное.

Один парень из новеньких объявил, что хочет Медуницу. Немедленно поднялся еще один из явившихся с болота и бросил ему вызов. Оба протанцевали перед зайчихой, после чего началась ожесточенная драка. Местные зайцы не понимали, почему эти парни дерутся так свирепо, — видимо, тут сводились какие-то старые счеты.

Один из дерущихся был Чемпион. Другой, который ждал, когда Чемпион объявит о своем желании, чтобы сразу бросить ему вызов, был Водохлеб. Трудно было подобрать двух парней, которые больше отличались бы друг от друга.

Чемпион был длиннотелый, мускулистый, очень красивый парень. Глядя на него и вспоминая Торопыжку, Кувырок почувствовал укол ревности. Он понимал, конечно, что такой парень, как Чемпион, должен нравиться зайчихам. И все-таки его красота была какая-то безликая — ни одной особой приметы. Чемпион выглядел образцовым зайцем — из тех, что всегда поступают как надо и по правилам, почитают старших, заботятся о своей внешности и превосходно бегают. На вкус Кувырка, он все же был скучноват — что это за заяц без единого недостатка!

Водохлеб был худощав, поменьше ростом, чем Чемпион, но жилистый. Шкурка у него была довольно неухоженная, словно он презирал всякую заботу о внешнем виде, — типичная наружность бунтаря. Ему случалось дерзить старшим, обличая их в глупости, и его поведение вызывало много пересудов у солидных зайчих. Ему не раз грозили изгнанием из колонии — правда, здесь, у Лунной зайчихи, он держался скромнее. Догоника выставила бы его прочь не раздумывая, не то что Морская зайчиха.