Танцы на снегу

Зайцы, затаив дыхание, не сводили с нее глаз. Каким-то чудом она нашла просвет в густом кустарнике и оказалась на другой стороне. Столпившиеся у края канавы собаки метались и громко, вразнобой лаяли — надо полагать, кричали зайчихе, что непременно поймали бы ее, если бы не случайность.

Приготовили второго зайца.

Ему тоже удалось уйти за изгородь. В груди Кувырка затеплилась надежда. Наверное, подумал он, форы, которую дают зайцам, как раз достаточно, чтобы здоровый заяц успел уйти. Возможно, людей не очень волнует, поймают ли собаки зайца, хотя сами собаки, естественно, относятся к этому иначе.

Кувырок еще не видел тут ни одного горного зайца, только русаков. Он был первым зайцем своего вида, которому предстояло бежать в этот день. Он знал, что не так быстр, как русаки, и это, конечно, сильно его беспокоило. Приходилось полагаться только на хитрость, но ужас изгладил у него из головы все хитрости, какие он только знал. В голове было пусто. Необходимо успокоиться, взять себя в руки, сосредоточиться.

Настал черед его соседа, который когда-то уже прошел через это испытание.

С первой же секунды, как только клетку раскрыли и Пройдоха кинулся бежать, Кувырок понял, что дела у соседа плохи. Выписывая зигзаги, Пройдоха сворачивал под слишком острым углом. Он потерял слишком много сил еще до того, как выпустили собак. Когда борзые бросились догонять зайца, Кувырок по целенаправленности их бега понял: они твердо знают, что на сей раз добыча не уйдет.

Они бежали кучно, и ветер обтекал их изящные тела. На этот раз они не толкались, не соревновались между собой. Они стремительно мчались к добыче.

Пройдоха еще мог бы спастись, но…

В последний момент, когда собаки неслись прямиком на него, а ему оставалось каких-то шесть прыжков, он потерял голову и спетлил, повернув назад в поле, вместо того чтобы броситься к изгороди.

«Не туда! — мысленно закричал Кувырок. — В другую сторону!»

Участь Пройдохи была решена. Он отчаянно метался среди собак. Кувырок слышал злобное лязганье собачьих челюстей. Щелк! Щелк! Взмах хвоста — и Пройдоха кубарем покатился в сторону. Одна из собак схватила его за спину и высоко взметнула в воздух. Заячий вопль, напоминающий отчаянный крик человеческого младенца, пронзил воздух. Кувырок и другие зайцы, обезумев от ужаса, забегали по клеткам, барабаня, кусая проволоку, царапая пол в тщетных попытках выбраться.

Пройдоха приземлился посреди собачьей стаи и исчез, все еще крича, в мешанине жадных пастей. Борзые терзали умирающего зайца, отрывали клочья шкуры и мяса, забавлялись, как игрушкой, куском ноги или ухом.

Есть одно правило, предписанное всем хищникам, будь то дикие кошки, орлы или люди. Оно гласит: Настоящий охотник убивает по необходимости, а не ради удовольствия. Это правило нигде не записано, ему не учат на словах, но всем охотникам оно известно от рождения, и они интуитивно знают, что должны его соблюдать. И тот, кто озабочен состоянием своей души и чистотой духа, не станет убивать живое существо ради забавы. На свете много людей, соблюдающих этот закон, но ни одного из них не оказалось здесь, на поле, где погиб Пройдоха.

Заячьи крики умолкли, но собаки никак не могли успокоиться. Переполненные кровожадным торжеством, они возбужденно перекрикивались на своем языке, бегали и скакали, не даваясь хозяевам, пытающимся взять их на поводок. Далеко не сразу людям удалось успокоить тех, кого они натравили на несчастного зайца, и навести среди них порядок.

Теперь борзые держались не так, как поначалу. Жажда убийства охватила их. Им не терпелось увидеть следующего зайца. Они попробовали крови, и им захотелось еще.

Настала очередь Кувырка.

К этому времени Кувырок установил кое-какие закономерности в поведении людей и собак. Когда возбуждение от предыдущей гонки утихало, люди словно бы начинали о чем-то спорить. Они сходились и расходились, много шумели, сильно жестикулировали[1]. Потом главный человек издавал резкий лающий звук, и все замолкали. Притихшие, внимательные собаки нетерпеливо напрягались. Воцарялась полная тишина, все замирало, и тут-то и открывали клетку. Большинство зайцев, знающих только два способа реагировать на опасность: замереть или бежать, считало, что в этот напряженный момент им следует выскакивать и мчаться изо всех сил, насколько хватает дыхания… А вот Кувырок, хотя сам он этого не понимал, был исключительный заяц. Он был способен предвидеть события и составлять план действий.

Если замереть, когда откроют клетку, люди, конечно, поднимут шум, станут тыкать палками, пока заяц не побежит. Следовательно, понял Кувырок, выбора действительно нет, бежать надо. Он заметил также, что до сих пор ни один заяц, даже опытный Пройдоха, не попробовал спетлить сразу же, выскочив из клетки, и бежать назад. Из этого можно было заключить, что там есть какой-то барьер, препятствие, которое мешает бежать в ту сторону и оставляет зайцу только один путь — через поле к изгороди.

И все-таки, понял Кувырок, неиспользованные возможности имеются. Напуганные зайцы автоматически делали то, чему были обучены с детства: бежали как можно быстрее, пытаясь сбить преследователей с толку непредвиденными зигзагами или прыжками. Покажи врагу спину и беги! Когда преследователь один, а зайцев много, в этом есть смысл — мелькание белых хвостиков может сбить его с толку.

Кувырку вспомнились слова Ушана — те, которых он не понял, когда тот его учил. Теперь он понимал, что пытался втолковать ему старший друг. Не всегда от хищника убегает тот, кто быстрее всех бегает.

Вот наконец затихли люди. Собаки натянули поводки. Воцарилось напряженное ожидание.

Вот он, решающий момент.

Сердце Кувырка билось изо всех сил.

Дверца клетки распахнулась.

Он выбежал в поле, без паники и спешки, на малой скорости. Ведь собак не отпустят, пока он не отойдет на определенное расстояние! Это правило соблюдалось неизменно. Каждому выпущенному зайцу дозволялось отбежать на расстояние, равное сотне прыжков, и только тогда спускали собак. Кувырок рискнул предположить, что если он поскачет неторопливо, закусывая по дороге ромашками, ему все равно дадут эти сто прыжков.

Вскоре он понял, что угадал верно. Он слышал собачьи крики и человеческий лай, а сам продвигался в угол поля — значительно медленнее, чем мог бы. Таким образом он, почти не утомляясь на старте, берег силы для последнего рывка.

Расстояние до спасительной изгороди казалось бесконечным. Кувырок постарался овладеть собой, обуздать свой страх, чтобы не рвануться раньше времени. Он даже заметил голубя, безмятежно летящего над головой, — так странно, подвергаясь смертельной опасности, видеть совсем рядом свободное и беспечное существо!

Там, в начале поля, за спиной, собачьи крики внезапно смолкли, и Кувырок понял, что гонка началась. Он немедленно перешел на полную скорость. Будь он полевым зайцем, он, наверное, сразу начал бы зигзаг, увеличивая тем самым расстояние, которое должен пробежать. Но он был житель гор, голубой заяц, и привык бегать без зигзагов. Он несся по красивой размашистой дуге. Это было не кратчайшее расстояние между двумя точками, но все-таки увеличивало пробег для собак и было много короче, чем петляющий бег.

Кувырку казалось, что расстояние до изгороди сокращается очень медленно, но на самом деле с мгновения, когда он перешел на полную скорость, до того, как он достиг изгороди, прошло всего несколько секунд. Большинство собак сильно отставало, хотя одна быстро нагоняла. Но, к его ужасу, в изгороди не оказалось просвета, куда можно бы было нырнуть.

Он пустился вдоль изгороди, по берегу канавы, отчаянно высматривая просвет. Русак, живущий в полях, знает изгороди как свои четыре лапы и сразу заметил бы в этой слабые места, но Кувырок их не видел.

Собаки закричали, поняв, что добыча еще не потеряна, хотя и озадачила их своим странным бегом. Они воспряли духом, напрягли усталые мускулы для нового броска. Каждой хотелось первой вонзить зубы в этого мелкого зайчишку, который задал им больше всего хлопот.

1

Они, конечно, делали ставки. Все и затеяно было не столько для натаскивания молодых собак, сколько ради тотализатора. Хорошо, что хоть этого Кувырок не понял. (Прим. перев.)