Страница 21 из 22
- Зуали, - услышали Йорвин с Сиртамой.
- Дочь, ну как ты можешь быть такой неразумной и безответственной, тебе же уже двенадцать! - воскликнул предводитель клана Серого Лиса, као Ояярви. Это был морферим почтенного для людей возраста, шестидесяти трех лет, однако по меркам морферимов – это очень даже средний возраст. Ояярви был очень умным и мудрым правителем, возможно даже лучше своего деда. Отец Ояярви, Сами был, мягко говоря, не для правления рожденным, и вместо того, чтобы заниматься управлением, проводил сутки напролет на обсерваторной башне, разглядывая дневное и ночное небо, и делая какие – то заметки угольком на бересте. Он, несомненно, сделал огромный вклад в развитие астрологической и метеорологической науки морферимов, но из населения Яаскелайнена его почти никто не видел. Все свои государственные дела он доверил своему другу детства, Паси. Ояярви унаследовал место отца после его смерти в восемьдесят семь лет, когда тот не вернулся на ночь с башни домой в ту ночь, когда над Оторофельдом шел сильный дождь и несся холодный ветер. Пожилой, но не старый као Сами подхватил пневмонию и скончался. Ояярви унаследовал его должность в двадцать восемь лет, но почти сразу зарекомендовал себя как мудрого и надежного правителя, несмотря на юные лета. Сейчас же, дозревший до седин, као Ояярви являл собой образец благочестия и целомудрия для правящего класса, хотя многие из жителей Яаскелайнена отмечали, что их као сильно себе на уме.
Он с укором смотрел на свою дочку, Зуали, а та стояла, опустив мордашку и, молча, ждала продолжения грозы. Она ни слова не сказала отцу о визите к пленникам, он сам догадался. Ояярви безошибочно мог определить, когда его пытаются надуть, обсчитать или скрыть проступок, а уж обличить родную дочь для него ничего не стоило. Он считывал неуверенность, страх, опаску и сомнения в глазах, в движениях век, рук, лап, хвостов, улавливал мельчайшую дрожь в голосе. Оставалось только понять, какой проступок совершило то или иное лицо.
tПовторяю, чем ты думала?
tГоловой, - тихо ответила Зуали.
tУ тебя из этого места хвостик растет.
tНо разве связанные и посаженные в яму человеки могут быть опасными?
tДаже связанная рысь кусается, дочка. Ну ладно, так и быть, я перестану сердиться, если ты скажешь что-нибудь хорошее в свое оправдание. О чем вы там говорили? – Зуали с надеждой подняла глаза.
t Ну, ничего плохого они не говорили, – сказала она. – Глупые только они очень, сбегать собирались. Они сказали, что направляются к северной окраине леса. А вот зачем – не сказали, – Ояярви провел мохнатой рукой по седеющей черной гриве, и в задумчивости отвернулся. – Пап, они вовсе не такие, как о них вы с мамой нам рассказывали. У них растет на голове шерсть, как у нас. У них по два глаза, как у нас, и щоп… щупалциев на подбородках нет. Морды приплюснутые – это да.
tЧто же делать, что же с ними делать? – Тихо бормотал вождь, повернувшис лицом к углу комнаты. Его одолевали сомнения. Он очень не хотел расстраивать любимую дочь, но с другой стороны, нельзя же распахивать объятья чужакам, особенно людям на фоне событий их последенего появления в Оторофельде. – Ах, знаю. Через два дня состоится ежегодная церемония посвящения юношей в воины. Надеюсь, никто не будет против, если в этом году мы немного отойдем от традиционных рамок обычая, и позволим им драться не друг против друга, а с чужаками.
tТы хочешь, чтобы неотесанные дуболомы порвали их на куски? Нет, я не согласна. Они хорошие, – Глаза Зуали заблестели, отец повернулся к ней, опустился на корточки, чтобы быть с ней на одном уровне и тихо сказал:
tНе понимаю, Зу, что движет тобой, любопытство или доброта, но я готов пойти тебе навстречу. Турнир пройдет без кровопролитий. А по окончании турнира я отпущу их на все четыре стороны. Но помни, если у этого поступка будут плохие последствия - огромные беды обрушатся на нашу семью. Ты точно готова за них поручиться?
tБез раздумий и всем сердцем! – выпалила Зуали.
Йорвин и Сиртама сидели в канаве и ждали, когда же их прикончат. Прошел длинный как жизнь эльфа день, сумеречный и темный, как обычно в этих местах. Затем наступила не менее длинная ночь, настолько темная, что даже огонь факелов был не в силах разогнать такой густой мрак. Затем цикл повторился, и пленники поняли, что так просто не отделаются. На рассвете третьего дня крышка их темницы отодвинулась и пленникам был сброшен канат и заостренный камень. Они разрезали путы и выбрались наружу. Вокруг них собрались морферимы – двулапые гуманоиды, наполовину - люди, наполовину – лисы. Нижняя часть их тела принадлежала целиком семейству псовых – прыгучие когтистые лапы и пушистые хвосты позволяли морферимам бегать быстрее ветра на четвереньках, а также лисьи морды, с развитыми обонятельными рецепторами делали их идеальными охотниками. Торс морферима имел человеческое строение. Тела мужчин – морферимов украшала крепкая мускулатура, а женщины морферимов были стройны и изящны. На пятипалых ладонях, как и на всей поверхности тела, росла гладкая шерсть, а на пальцах росли длинные и черные ногти. Головы всех морферимов украшали пышные и длинные шевелюры, которые были того же цвета, что и расцветка шерсти на всем теле. Умные глаза смотрели прямо и уверенно. Рост морферимов был средним – от пяти до шести футов. Исключения были редки.