Страница 11 из 19
– Представляете, у меня уже, смотрю, чуть не десять тысяч выигрыша. Ладно, Володя-то Кружевницын богат, а для Игнатия Бодрова, генерал-лейтенанта (понятно, в отставке) и для Илюши Курепова, опального губернатора (а проигрывают-то главным образом они) потерять четыре-пять тысяч – серьезное дело. Я уж и не рад своему выигрышу, хочу проиграться – да никак не выходит! Блефую в наглую, ставя большие деньги, – так они отпасовывают в последний момент, и снова оказываются в проигрыше! Заторговываюсь, имея на руках лишь хилых три семерки; Илюша меня закрывает, – и что у него, по-вашему?
– Неужто три шестерки?
– Точно так-с! И это за вечер – из разу в раз!
– В таких случаях говорят «пошлò», – вставил я.
– Пошлò, черт бы его… – печально отозвался генерал. – И так оно, чтоб его, пошлó, что к концу игры у меня выигрыш в сорок тысяч, Володя Кружевницын в нулях, а у Игнатия и у Илюши передо мной по двадцать тысяч долга… Нет, они, конечно как люди чести долги свои месяца через три мне в Одессу выслали, но, как я узнал, Илюше для этого пришлось свое единственное имение в Вятской губернии заложить, а Игнатию взять кредит в банке. А как расплачиваться будет? Пенсион не большой, и детишек пятеро.
Ну, думаю, ладно: уж в следующем-то году проиграюсь непременно, – а тут этот синематограф, нате вам. La révolution у них, понимаете ли, нашли тоже время, господа революционисты, когда тут такое дело!
И главное – вы понимаете, штабс-капитан, чтò могут подумать, ежели я в назначенный день не явлюсь? Могут подумать, что Валериан Богоявленский прибрал их денежки и теперь, как последний жид, трясется над ними, страшится упустить их из рук! Нет, не таков генерал-аншеф Богоявленский! По такому случаю никакой синематограф его не остановит! Бог даст, прорвемся!.. – Вдруг вид у него стал уже не таким победительным. – Только вот боюсь… – проговорил он.
– Чего, мон женераль?
– Боюсь, оно мне снова «пойдет», как в прошлый раз «пошло»… Но ежели вы меня сейчас как следует обучите…
Я сказал, что надо было ему раньше сообщить о своих целях и о том, что речь идет о покере.
– В покер можно и совсем по-другому проиграть, гораздо проще, – сказал я ему.
– И – как же?
– Говорите, ваши друзья давно уже играют в эту игру?
– Как я сказал, уже более четверти века.
– В таком случае, они обладают достаточным опытом?
– О-о-о!
– А игра, как известно, психологическая, и они умеют наблюдать за противником.
– И что с того?
– Ну-ка, представьте себе, что вы блефуете. Вы при этом обычно сидите с непроницаемым лицом?
– Какое имею, с таким и сижу.
– А вы всякий раз, блефуя… ну, скажем… ну, скажем надувайте губы.
– Как-нибудь вот так?
– Очень неплохо. Опытный игрок со второго – с третьего раза поймет, что это всегдашний признак блефа. Блефуйте так почаще, ставьте при этом побольше, и ваши противники непременно окажутся в выигрыше. Ну а при сильной позиции всегда прокашливайтесь позвучнее.
– Примерно так? – показалось, что даже вагон чуть тряхнуло.
– Можно и потише.
– Вот так? (На сей раз лишь бронзовый подсвечник дрогнул на столе.)
– Если еще вдвое тише, то будет совсем хорошо. И менее нарочито.
– Так?
– Великолепно, мон женераль! И если вы будете делать так всякий раз, когда у вас на руках что-нибудь посильнее «стрита», то снова же ваши партнеры уловят это и, не имея у себя сильных карт, станут пасовать, а в таком случае много вам все равно не выиграть. И если обе эти позиции вы соизволите все время помнить, то в целом вы непременно проиграетесь.
– Даете слово?
– Слово чести! Хоть сто тысяч проиграете, если такова будет ваша воля.
– Сто? Нет, это уж будет чересчур. Но сорок тысяч должен проиграть всенепременно… Значит, губы вот так… А кашлять вот так… Право же, как все просто! Вас мне, видно, сам Господь послал!.. Однако же, – добавил он, – ваш предыдущий фокус тоже до крайности, до крайности любопытен! Кому-нибудь при случае покажу. Еще малость поупражняюсь, если вы не возражаете.
О, ничуть я не возражал! Теперь, когда его высокопревосходительство нашли для себя занятие, можно было спокойно обдумать сложившуюся ситуацию. На возгласы генерала «bravo!» (в случае удачи) или, в противном случае, «ремиз!» я старался не отвлекаться. Итак…
Prima. Я не знаю, как Черный Аспид выглядит, поэтому ходить по вагонам в поисках его – занятие совершенно бессмысленное. И что же тогда мне следует предпринимать?
Secunda. Что делают в соседнем вагоне монархи подземного мира? Совпадение ли это – то, что мы оказались с ними попутчиками? Я вообще слабо верю во всяческие совпадения. Возможно, мой патрон Андрей Васильцев знает ответ, но как это выяснить?
Tertia. Ведомо ли самому Аспиду, что я веду на него охоту? Это, пожалуй, самый предпочтительный для меня вариант, ибо в таком случае он должен бы устроить встречную охоту на меня, тем самым, возможно, как-то себя выдаст, а уж там… Уж там – кто кого?..
А если ему сие не ведомо?.. Тогда надо как-то дать ему понять. Только вот – кáк?..
Наконец, qvarta. Если мне удастся-таки выйти на этого Аспида – то как мне далее с ним поступить? Действовать, как надлежит палачу Тайного Суда (я был не уверен, что всецело имею на это право), или же передать его законным властям (от которых он, при его ловкости, с большой вероятностью сумеет сбежать)?..
Этот, последний вопрос был, правда, пока явно преждевременным.
Была, впрочем, и еще одна мысль, кружившаяся на отдалении. Лишь в ту минуту я вспомнил одно мелкое обстоятельство…
Чтò это, снова совпадение? Да, скорее всего…
Тем не менее, его, это обстоятельство, тоже следовало держать в уме; повторюсь – не люблю я всяческие совпадения…
Увы, на все эти вопросы я пока не знал ответа…
Наш поезд начал замедлять ход близ какой-то станции. Согласно расписанию, стоянка должна была длиться десять минут, и я понял, что есть способ получить ответ хотя бы на один вопрос через некоторое время…
Когда поезд остановился, я сказал его высокопревосходительству, что не надолго оставлю его (на что он никак не отреагировал, если не считать его вздоха: «Ремиз! Черт, снова ремиз!»), и вышел из вагона.
Слава Богу, телеграф в России пока работал, и со станции я подал зашифрованную телеграмму-молнию в Москву, Андрею Исидоровичу. Хотел уже возвращаться, как так та последняя мысль снова шевельнулась во мне, и, дабы развеять сомнения, я подал еще одну «молнию», на сей раз в Одессу, да в такое ведомство, что подпись мне пришлось поставить: ГЕНЕРАЛ ОТ АРТИЛЛЕРИИ БОГОЯВЛЕНСКИЙ, в надежде, что его высокопревосходительство, если о сем и узнает, то великодушно меня простит; лишь после того вернулся в наш салон-вагон.
Что ж, хоть кое-что глядишь да узнáется!
* * *
…что многие преступники обладают, так сказать, своим почерком. Так, пресловутый Черный Аспид в местах своих злодеяний непременно оставляет два трупа своих помощников…
…что же касается знаменитого налетчика Котовского, то он, грабя со своей бандой в три дюжины человек поезда, никогда не трогает представителей власти (если оные не препятствуют ему), друзей одесского налетчика Мишки Япончика, которого называет своим «братом», а также революционеров, поскольку, по его словам, в такое г… как политика он не вмешивался и никогда вмешиваться не будет. Таково его credo, какового он пока что неуклонно придерживается…27
…так же касательно особ женского пола, следующих в поездах. Вопреки сложившемуся мнению, Котовский не дозволяет своей банде предаваться поголовному разврату и лишь два раза похищал юных барышень, особо ему приглянувшихся.
Увы, до сих пор их судьба…
* * *
…и, как стало известно, сегодня питерское отделение ВСЖ все-таки поддержало призыв ко всероссийской забастовке железнодорожников, а это означает, что, похоже, в ближайшие часы вся Российская Империя будет полностью парализована…
27
Увы, и у налетчиков их credo, бывает, меняется. Так, в 1918 г. Г. И. Котовский очень даже удачно вписался в политику, стал известным командующим Красной Армии, был лично знаком с Лениным, после гражданской войны занимал ряд видных государственных должностей, сделался героем книг и кинофильмов как пламенный революционер, его именем названы улицы и населенные пункты; после гибели он даже был, как и Ленин, удостоен захоронения в персональном мавзолее в Одессе.
Его «брат» Мишка Япончик пошел было по тому же пути, в Гражданскую войну создал красноармейский полк (состоявший из его одесских налетчиков), входивший в бригаду Котовского. Однако «братья», видно, что-то не поделили, и по приказу Котовского «брат» Япончик в 1919 г. был расстрелян.
Уголовный мир Одессы этого Котовскому не простил, и в 1925 г. К. был убит «адъютантом» Япончика по кличке «Майорчик». – Ю. В.