Страница 21 из 54
Коломоец всё свободное время посвящал своему саду, разбитому в укромной ложбинке недалеко от Электрического утёса.
— И охота вам, Артамон Захарыч, о таких пустяках думать. Вон, в госпиталь сколько матросиков с «Ретвизана» привезли, а вы — саженцы… Об людях душа болит!
— Матросы, солдаты… Им, чай, за это деньги плотють, и вообще, такое ихнее предназначение, за державу и государя помирать и ранения получать. Их в России, чай, много, а садик-то у меня один! Отчего же я об матросах должон думать, а не об саженцах?
Фрумкин был человеком к брани несклонным, потому только плюнул на пол, и отвернулся, отказываясь продолжать неприятную беседу.
По окончании смены своей Артамон Захарыч бодро топал домой, маневрируя между группами военных, и продолжал ворчать:
— Полный полуостров дубин стоеросовых, а ты думай ещё о них. Я вот с лопаткой, с тяпочкой между стволами пройдусь, с побелочкой поработаю. Война у них! Мой садик с краю, отчего я должен страдать?
Господин Коломоец был личностью цельной, и переживаниям отдавался всерьёз и надолго.
***
Седина в бороду влетела уже давно, но бес из ребра уходить не спешил. В части определённых услуг комендант Артура, не являясь тонким ценителем, брал количеством, являясь постоянным и надёжным потребителем товара, который предлагал своим клиентам невесёлый дом господина Милославского.
Подсчитывая прибыль, Вениамин Вацлавович знал — изрядной её долей он обязан постоянству вкусов генерала. Сами понимаете, владелец заведения всей душой желал генералу здоровья и долголетия, не подозревая, что над его прилизанной головой сгущаются грозовые тучи.
Не успел Анатолий Михайлович и трёх раз поменять своё положение в слежавшемся на кровати с балдахином чёрно-бело-красном бутерброде, как дверь в нумер вылетела от ласкового шлепка его лучшей половины.
— Что, Анатоль, продолжаешь крепить обороноспособность? Решил увеличить число военнообязанных в империи? Милый, ты совсем забыл, что уже давно стреляешь холостыми патронами!
И к цветным составляющим сандвича, что попытались под шумок ускользнуть из помещения:
— А ну, стоять! Я вас, …, сейчас к делу пристрою, хватит, отлежали своё.
— Э-э.. — попытался собраться с мыслями генерал. Подобно осаженному на полном скаку жеребцу он запалённо дышал и косил на виновницу остановки выпученным глазом.
— Ишь, разговорился! — оборвала его супруга, — дома, дома расскажешь, кого ты здесь инспектировал. Одевайся, давай, зайчик, не за тобой я сегодня, а за этими, — она кивает на жриц любви, — канарейками. Мобилизация у нас.
Дождавшись, когда генерал, кое-как напялив мундир, выберется из нумера (забытые от волнения подтяжки болтались на всеобщем обозрении), комендантша повернулась к кутающимся в кружевные тряпочки девкам:
— К стене!
И, повернувшись ко входу:
— Любаша, реактивы, пожалуйста. Очень мне подозрительна эта краснота.
Как и подозревала Вера Александровна, экзотическая окраска сползала с тугих телес князевских прелестниц при малейшем знакомстве с растворителем.
— Как зовут? – церемониться с девками артурская фурия не собирается.
— Ци-иля… — всхлипывает красно-белая после исследований шлюшка.
— Руфа, — поддерживает товарку та, что считалась чёрной.
Своих разноцветных сотрудниц Милославский без особых изысков вербовал в одесских притонах. Дешевле обходилось.
Когда сотрудниц, отмытых и продезинфицированных, построили и под конвоем активисток общества «Женщины Порт-Артура за оборону» увели в направлении гарнизонных прачечных, в коих после эвакуации китайцев образовалась чудовищная нехватка персонала, пришла очередь хозяина заведения.
— Позвольте, но в чём меня обвиняют? — взволнованный уроженец Лифляндии забыл, что говорит на русском с акцентом.
— Недобросовестная реклама, голубчик, недобросовестная реклама. И продажа вражескому агенту документов, содержащих компрометирующую высоких чинов информацию. Так что заведение ваше закрывается, а здание я, — госпожа Стессель хозяйским взором прошлась по небедной обстановке, — реквизирую на основании указа наместника о введении на территории наместничества военного положения.
«Таймс», «Новые бесчеловечные преступления русских на Дальнем Востоке».
По сообщениям с дальневосточного театра военных действий, где, как известно нашим читателям, героическая японская нация, не жалея усилий борется за свою свободу с намерившейся поработить этот свободолюбивый народ царской Россией, приходят пока безрадостные новости. Несмотря на достигнутую в самом начале освободительного движения внезапность, японскому командованию не удается перенести боевые действия на подлежащую освобождению территорию.
С истинно азиатским коварством царский сатрап, назначенный по заслуживающей доверия информации из неназванных источников, пожелавших остаться неизвестными, наместником Сибири и Дальнего востока, использует для сохранения своей власти ужасающие методы, вплоть до полного подавления свободы слова.
От рук царской охранки в первую очередь страдает передовая российская интеллигенция. Ужасающие репрессии, применённые к известному писателю и деятелю шоу-бизнеса Милославскому и выдающемуся сыну горского народа князю Гейцати-заде доказывают, что царских чиновников не останавливает ни громкое имя, ни международный авторитет жертвы. От произвола не защищён никто!
А два дня назад группа японских коммерческих судов, перевозивших молодых переселенцев на территорию дружественной Кореи, второй страны, подвергающейся прямой угрозе аннексии русскими варварами, была поймана в ловушку. Невзирая на вероятность спровоцировать очередной ледниковый период, русские использовали для атаки массу отколотого от своего побережья морского льда. Попавшие в ледяную ловушку японские транспорты были затёрты и пошли ко дну. Но русские жестоко просчитались – несколько миллионов угнетённых российских граждан выбрали свободу и воспользовались дрейфом льдов для того, чтобы покинуть территорию Дальнего Востока и попросить убежища в Японии.
Ход истории можно замедлить, но остановить его невозможно. Эра российской экспансии подошла к концу, и вскоре мы увидим, что территория этого образования сократилась до размеров Московского княжества.
Желающие оказать материальную помощь беглецам от ужасов российской действительности могут сделать это через редакцию нашей газеты.
Конёк по кличке Пегас, потому что пегий, тёмно-серый со ржавыми подпалинами, оказался скотиной молодой и норовистой, покладистости в нём неопытный наездник не нашёл никакой. Одно хорошо — слетев с его спины, Гейцати-заде не падал на твёрдую землю, а, напротив, всплывал на поверхность. Ежели б не бьющий без промаха бич дяди Жоры, Леон срывался бы постоянно, только отбитая вплетёнными в сыромятную кожу жалами ската-хвостокола спина заставляла судорожно сжимать коленями бока чешуйчатого скакуна.
К вечеру ломило и колени, и плечи, и всё, что между ними. Князь попробовал было встать в привычную позу оскорблённой невинности, да только не склонный к рефлексиям обер штабс-ротмистр безжалостно воспользовался ситуацией и оной невинности князя лишил. Не подумайте чего лишнего – это штрафник был родом с Кавказа, Большаков же без затей нового подчинённого избил, не обращая внимания на выражение усов. После чего вручил недотёпе его же собственную зубную щётку и отправил пирс от обрастаний чистить.
Князь, нежные рёбра коего ещё помнили форму носков тяжёлых кавалерийских сапог сурового начальства, возразить не посмел. Одной рукой скрёб щёточкой скользкие камни, зажатой в другой попоной боевого конька вытирал горькие слёзы, проклиная судьбу-злодейку, неуёмную бдительность наместника и тупость японского пирата, по вине которых оказался гордый сын гор в своём теперешнем унылом положении. Отдирая от них слизь, тину и поразительно молодые водоросли, смекнул, что не он первый так корячится, и малость полегчало — всё-таки легче становится, когда понимаешь, что не одному тебе так хреново жить на белом свете.