Край непрощенных

  Кирсан примирительно махнул рукой:

  - Ладно, но какое отношение это имеет ко мне?

  - Простое. Если бы я сказал молодому художнику Адольфу, что тридцать лет спустя он убьет миллионы и ввергнет мир в пучину войны, а Германию - в кошмарную разруху, что бы он мне ответил? Что я идиот, что я несу чушь. Это тебе ничего не напоминает?

  - Бред. Ты хочешь сказать, что я на самом деле погиб не в тридцать, а позднее, убив десятки человек, в том числе женщин и детей, а сюда попал в состоянии до своего преступления и теперь искренне считаю, что все это ошибка? Ну ведь бред же.

  Вогель покачал головой:

  - Не думаю. Видишь ли, многие люди, дожившие до старости, попадают сюда молодыми. Я раньше недоумевал, почему так, но только встреча с фюрером открыла мне глаза.

  - Какой смысл наказывать человека, который не знает, за что?! Не твои ли слова?

  - Мои, но я ведь здесь не главный. Наш тюремщик и палач, видимо, считает, что так правильно.

  - Ну и где тут, черт возьми, справедливость?!

  - Вот как раз в этом. Если вдуматься, женщины и дети, которых ты убил, тоже не знали, за что. Каждый получает, что заслужил. Я обречен сгорать заживо, потому что жег заживо других. Ты убил невиновных - а теперь думаешь, что сам невиновен и страдаешь без причины. Это воздаяние.

  - Ты свихнулся, - сплюнул в сердцах Кирсан.

  - Думай так, если тебе от этого станет легче.

  В это время до них долетел отдаленный рокот со стороны башен-близнецов: верхушка одного из них начала осыпаться, складываться, словно карточный домик. Беглецы остановились и умолкли, зачарованно наблюдая за сценой разрушения титанического масштаба.

  Верх башни начал разрушаться примерно на уровне пятнадцатого сверху этажа, куда врезались сразу два небольших самолета с разных сторон. Обломки стен падали наружу, перекрытия обваливались одно за другим, весь этот вес ложился на перекрытие ниже - и картина повторялась. Со стороны казалось, словно все это происходит на огромном экране, на котором зловещий киномеханик прокручивает ленту строительства в обратном направлении: здание уменьшалось на глазах. Самолеты, застрявшие в нем, оказались свободны и один за другим выпадали наружу, чтобы пролететь несколько сотен метров, наращивая скорость, и с грохотом разбиться вдребезги у подножия, или наоборот, проваливались внутрь, увеличивая своим весом ту массу, что, словно снежный ком, неслась вниз, разрушая все новые перекрытия и увеличиваясь все больше и больше.

  Чем ниже становилась башня, тем быстрее происходил процесс разрушения. Вот, наконец, надкололась вертикально одна из стен, отошла и рухнула в сторону, похоронив несколько обычных домов под собой, а сам небоскреб, лишившись несущей стены, рассыпался с ужасающей быстротой, подняв столб пыли высотой в несколько сотен метров.

  - Потрясающе, - пробормотал Макс.

  Кирсан ничего на это не ответил, но про себя подумал, что тому, кто сумел выстроить копию всемирного торгового центра в этом бредовом месте, все же не хватило ума придумать какую-то иную кончину, нежели та, что произошла в реальности.

  - Надо уносить ноги, а то что-то мы застоялись, - сказал он наконец.

  - Это точно.

  Но уйти по-тихому им не удалось. Беглецы, двигаясь по направлению от центра, пересекли город по прямой, широкой улице и уже почти добрались до окраины, когда немка что-то испуганно воскликнула и указала пальцем в сторону.

  - Доннерветтер! - сдавленно произнес Макс, - готовь зажигалку! Бегом марш! Пробиваться будем с боем, по-хорошему нас не отпустят!

  Кирсан и его подопечная со всех ног побежали за немцем, а слева и справа к ним уже неслись, неимоверно быстро перебирая ногами, абсолютно черные безмолвные и беззвучные фигуры, отдаленно напоминающие долговязых 'зеленых человечков'.

  Быстро бегут, сволочи, ох и быстро же! Километров тридцать в час, не меньше! Тени стремительно сократили расстояние, охватив беглецов полукругом, словно волчья стая, и теперь разведчик хорошо видел огоньки глаз, яркие, словно маленькие лампочки, светящиеся на черном фоне и оттого кажущиеся еще более яркими.

  Макс на бегу чиркнул зажигалкой, обернулся и с размаху разбил бутылку с горючей смесью об асфальт. Марочный абсент вспыхнул, растекаясь огненными ручейками, и Кирсан, работая ногами во весь дух, краем глаза заметил, как шарахнулись от пламени Тени. Боятся огня твари, значит, словно настоящая тень - света. Отлично.

  Не снижая темпа, он передал винтовку женщине, а сам схватился за бутылки. Существа уже совсем близко, не бегут - скользят, гротескные пародии на гуманоида, на полусогнутых, с грацией охотящегося хищника. Все ближе и ближе, до них остаются считанные метры. В воздухе - липкий страх и жуткая тишина, только топот подошв по растрескавшемуся асфальту, тяжелое дыхание да бешеный стук сердец.

  Одна Тень кинулась наперерез Максу, но тот взмахнул мечом, отгоняя тварь. Кирсан выстрелил из пистолета в другую с пяти шагов, он не смог бы промахнуться. Существо лишь дернулось, не замедлив бега, не взвыв, никак не показав, что ему больно.

  - Бесполезно! - прокричал немец, - только огонь! Сто метров осталось!

  С этими словами он швырнул бутылку об асфальт в пяти шагах от себя, под ноги одной из тварей. Та в одно мгновение оказалась в центре огненной лужи, попыталась спастись, но языки пламени взметнулись вверх, буквально разорвали черное тело, словно тьма, из которой оно состояло, было всего лишь подкрашенным воздухом. Тень просто растаяла в огне, то, что от него осталось, унесли ввысь жидкие клубы дыма.

  Кирсан, засмотревшись, лишь в самый последний момент заметил выброшенную в его сторону длинную, худую лапу с серпообразными когтями, но реакция выручила: отделался лишь царапинами на куртке, доказательством, что слепленные из тени существа все же материальны. Воодушевленный успехом Макса, он швырнул две бутылки одну за другой, расчистив путь впереди от спешащей наперерез твари и отогнав настигающих сзади, но ни в кого не попал. В то же время лопнула еще одна бутыль со смесью: Вогель умудрился попасть еще раз, Тень, правда, сумела избежать гибели, но ее лапа испарилась, словно развеянная огнем, и существо бросилось прочь, потеряв всяческий интерес к охоте.

  Хруст стекла, шипение пламени, топот ног, норовящее выскочить из груди сердце да внезапно обретшие плоть и объемность тени скользят слева и справа, настигая свою добычу. Стремительный, молниеносный прыжок - и Кирсан понял, что немцу капут: тварь цвета черней ночи повисла у него на спине.

  Но эсэсовец, прошедший ужасы концлагерей, кошмар восточного фронта, а затем тысячелетнее заключение в аду, имел свои соображения на этот счет. Он разбил предпоследнюю бутылку в двух шагах перед собой, а затем, до того, как Тень успела что-либо сделать, буквально нырнул в огненную лужу, перекатившись так, что повисшее на спине существо оказалось внизу. В считанные мгновения он оказался свободен и вновь вскочил на ноги, выхватывая из-за пояса последнюю бутылку, а Тень - она просто исчезла, испарилась.

  Однако ситуация стала почти безнадежной. 'Коктейлей Молотова' почти не осталось - три штуки всего на двоих, а до спасительной кромки леса - полсотни метров. Вот Макс швыряет последнюю бутылку, расчищая путь, они несутся во всю мочь, но уже понятно - не добегут.

  Кирсан вырвал из бутылки, которую держал в руке, тряпичный фитиль и принялся на бегу поливать содержимым свои плечи, грудь и спину. Тени близко, совсем рядом. Он выхватил из рук у выбивающейся из сил немки винтовку и крикнул:

  - Бегите! Я их задержу!

  Остановился - резко, внезапно даже для быстрых теней - и крутанул вокруг себя оружием, держа его за дуло. Приклад со свистом врезался в голову ближайшей Тени и сбил с ног. Та кубарем покатилась в сторону. Беззвучно, без единого шороха, что невозможно для падающего тела, но все же они материальны, раз падают и имеют инерцию.

  Мгновенно оказался в самом центре внимания - охотники решили, что лучше одна жертва наверняка, чем три - пятьдесят на пятьдесят. Ладно же, сволочи!