Страница 44 из 77
Мы не дети.
Хотя можем иногда вести себя по-детски, но по существу, мы взрослые люди и что-нибудь обязательно придумаем.
Пока я не разберусь, как такое могло произойти, я предпочитаю прятаться.
Дверь в туалет со скрипом открывается, кто-то входит, у меня тихо вырывается стон. Что может быть еще хуже, чем интерн, цыпочка, застуканная в кабинке туалета, спрятавшаяся от всех.
Но пришедшая не использует кабинку рядом со мной. Она включает воду, затем выключает и вздыхает.
А потом начинает шмыгать носом.
Вот черт. Никому не хочется слушать чьи-то рыдания.
— Соберись, Бет, — бормочет она, и мои глаза расширяются. — Он не стоит этого.
Бэт? Мой желудок ухает вниз. О Боже.
О мой Бог.
Я рывком открываю дверь, Бэт подпрыгивает на месте, резко повернувшись ко мне лицом.
— Ты не говорила…, — с порога начинаю я.
— Я не знала, что ты здесь, — говорит она одновременно со мной.
— Мне очень жаль. Я пряталась. Прости. Мне правда очень жаль. Пожалуйста, не говори ничего. Я не знала... я думала, что ваши отношения носят исключительно профессиональный характер.
— Да, — она вытирает нос. — Не беспокойся об этом.
Но я беспокоюсь, потому что хуже уже просто некуда — получить последнюю новость о ПМ и убогом любовном треугольнике — премьер-министром, стражеркой и его секретарем.
— Я не знаю, что сказать. Я... никто не знает. Сью не знает. Я имею в виду, Лаклан знает, конечно, но это произошло случайно.
— Стоп. Я не хочу никаких подробностей, что ты делала.
Мои щеки горят огнем.
— Я не буду вдаваться в детали.
— Я просто никогда не думала, что Лаклан..., — она затихает.
Я моргаю.
— Лаклан?
Она делает соответствующее лицо.
— Да. Глупо, правда?
— Нет, нисколько, — мысли со скоростью света проносятся у меня в голове. Лаклан. Ох, мать твою, Лаклан, ты идиот. И мне становится совершенно наплевать на то, что она услышала, оказывается все поправимо. — Не глупо, совсем, не глупо, Бет. Я думала, ты говоришь о Гевине.
Она с тревогой поглядывает на меня.
— Гэвин. Ой. Нет.
— Точно, — слава Богу, что больше никто не запал на ПМ... сейчас сама идея, возникшая у меня, кажется глупой. Вздох. — Я не знаю, что ты слышала, но думаю, у тебя неверное представление о том, что произошло.
Ее взгляд становится немного настороженным, мне хочется ее обнять, но данный момент не время для вольностей и установления дружеских отношении.
— Гэвин и я... все очень сложно. Но вопрос касается только нас двоих.
— Я слышала ваш разговор, — тихо говорит она. — Не лги мне.
— Ты слышала обмен фразами в середине боя. И это было непрофессионально, я даже не могу выразить словами насколько сожалею об этом. Мне очень жаль. Никто не знает. И это было глупо с нашей стороны, и мы оба знаем. Но ты должна понять, что мы пытались бороться с тягой друг к другу. Собственно, по-прежнему мы пытаемся ее побороть.
— Я далека от того, чтобы давать вам советы по поводу отношений, но секс втроем с его начальником безопасности — это не лучший способ наладить отношения.
Это не смешно. Может сейчас пол разверзнется подо мной и поглотит меня, ну, пожалуйста. Но ничего такого не происходит, и даже если Бэт меня ненавидит, я все же должна прояснить ситуацию.
— Это не секс втроем. Наверное, это была глупая и плохая идея, но это было не совсем то, что ты думаешь.
— Ты даже не захочешь знать, что я думаю, — говорит она с соответствующем выражением лица. — Я думала, что Лаклан пуританин. Я думала, что он слишком правильный, чтобы завести служебный роман.
— Об этом, я думаю, тебе следует непосредственно поговорить с ним. Но..., — если я продолжу в том же духе, я предам их обеих? Они большие мальчики. Они смогут все уладить с Бет, с их-то способностями. — Бэт, я собираюсь сказать тебе нечто, что должно остаться между нами. Я доверяю тебе, потому что знаю, Гэвин тоже очень доверяет тебе. Ладно?
Ее губы вытягиваются в одну линию, но она кивает.
— Я никогда не предам его. Что бы вы ни делали в частном порядке — это ваше личное дело.
Если бы весь остальной мир обладал таким пониманием.
— Гевин более опытный, чем я, и мы увлеклись. Лаклан так же имеет определенный опыт. Гевин очень сильно доверяет ему. Поэтому он попросил Лаклана, провести некий эксперимент. Мы делали это не для своего удовольствия.
— Если это вылезет наружу, скандала все равно не избежать, эксперимент это или нет, — бормочет она, но ее плечи опускаются, видно, сходит напряжение.
— Я знаю. Но сейчас меня меньше всего волнует публичный скандал. Меня больше всего волнует тот факт, что мы как-то задели твои чувства.
— У меня нет никаких претензий на его счет, — шепчет она. Но она хочет, чтобы я знала, что для нее это неприятно, она испытывает боль.
Она печально мне улыбается, улыбка не затрагивает ее глаз, потом прижимает руки к груди и поглядывает на себя в зеркало. Профессиональная маска опускается на ее лицо, она распрямляет плечи.
— Мне лучше вернуться на рабочее место.
Внутри я чувствую дрожь от облегчения. В обозримом будущем она явно не пригласит меня выпить по бокальчику, но, по крайней мере, не будет разносить слухи, что подслушала ненароком.
После ее ухода я выжидаю минуту, затем покидаю туалет. Как только я сажусь за свой рабочий стол, обращаю внимание на пришедшее письмо от Лаклана, отправленное всему персоналу ПМ — Гэвина не будет в здание в течение всего дня.
* * *
В среду я перехожу работать в здание Ланжевен.
В четверг я работаю в центральном офисе и участвую в семичасовом брифинге, ни разу не взглянув Гэвину в лицо.
Я чувствую настоящее облегчение, когда в полдень мне звонят из университетской поликлиники и просят прийти за результатами медосмотра, который я прошла на прошлой неделе, когда Гэвин был в Европе, подумывая, что если все результаты будут о’кэй, мы смогли бы отказаться от презервативов.
Ха. Сейчас мне кажется это смешным, что я серьезно рассматривала возможность выбросить их в кювет.
Любовь — это ужасная вещь.
Но как только мы разберемся с нашим бардаком, чем бы он не оказался на самом деле, возможность выбросить презервативы для него будет неожиданным сюрпризом.
Я заглянула в кабинет Сью, чтобы сообщить, что я отправляюсь на прием к врачу. Он, не отвлекаясь от телефонного разговора, махнул мне рукой, поэтому я передала все его секретарю и ушла.
Пока я была в кампусе, перебросилась парой фраз с моим куратором о курсе, который собиралась преподавать осенью и конференции, в которой куратор хотела бы, чтобы я участвовала в сентябре. Потом я столкнулась с Сашей, выпила кофе, поэтому почти к пяти часам вечера я вернулась в офис, взяв с собой ужин на вынос.
Я могла бы всю свою работу сделать завтра днем, но никто не напишет за меня конспект на доклад, который завороженно я читала. Я настолько погрязла в нем, что когда посмотрела в окно, уже стемнело.
Сотрудники потянулись на выход, я тоже пыталась уговорить себя последовать их примеру, но, по правде, мне не хотелось идти домой.
Последний младший сотрудник покинул помещение, я же сижу обложенная листками отчета, косясь на свою сумку, как бы раздумывая, уйти или остаться, но открываю другой отчет.
Какое-то время спусти мое внимание привлекает двери лифта, кто-то приехал на этаж. Потом я слышу шаги, которые через мгновение затихают, и я задерживаю дыхание.
Я слышу приглушенный разговор и больше ничего.
Я опускаю глаза на отчет и уговариваю себя сосредоточиться, говоря, что это не он. А если даже он, то я не хочу, чтобы он узнал, что я все еще здесь.
Я такая врунишка.
Мой рабочий стол стоит посередине комнаты, на приличном расстоянии от двери. Сейчас два других стола пустуют, он появляется в дверном проеме и это расстояние между нами делает данный момент слишком интимным.