Страница 7 из 42
— Да, — говорю я, кивая, с намерением твердо следовать плану, — это отличная идея.
— О, Спенсер. Это круто. На самом деле, действительно, одна из твоих лучших идей, — она наклоняется к стойке за сливками. — И под словом «лучшая идея» я подразумеваю «худшую».
— Почему? Скажи, почему это такая плохая идея?
Она театрально замолкает на мгновение, затем поднимает палец вверх для пущего эффекта и произносит:
— Исправь меня, если я ошибаюсь, но ты хочешь, чтобы вся эта чепуха с фальшивой помолвкой сработала, не так ли? Ты действительно хочешь это провернуть?
— Да. Это же очевидно.
Она тычет пальцем в мою грудь.
— И поэтому ты решил, что будет круто попросить меня участвовать в этом?
— Кого мне еще просить, если не тебя?
Она закатывает глаза.
— Ты же знаешь, что я худшая в мире лгунья?
— Я бы не назвал тебя худшей.
Она смотрит на меня, словно я сумасшедший. Хотя, может, она и права.
— Тебе напомнить, как в девятом классе ты со своими друзьями разыграл мое общежитие? Если мне не изменяет память, то я не только стала свидетелем вашей шалости из-за того, что ушла пораньше с фильма «Спеши любить» в кинотеатре, но мои соседки за пять секунд смогли выяснить, кто это сделал!
— Ты не могла сдаться так быстро, — настаиваю я, продолжая пить свой кофе и возвращаясь к воспоминаниям о колледже. Один из моих приятелей встречался с одной из подруг Шарлотты. Подружка выбросила его пульт от телевизора из окна четвертого этажа, потому что, по ее мнению, он слишком много смотрел телевизор, и парень решил провести небольшой мебельный переворот, вынеся из комнаты все. Беда была в том, что Шарлотта застала нас в процессе, так что я поклялся ей, что мы все вернем после полуночи.
— Ох, именно это я и сделала. Было несложно вытрясти из меня правду, — говорит она категорично, глядя мне прямо в глаза. — Сначала они просто спросили, кто перенес всю мебель из общей комнаты в прачечную, потом начали щекотать меня. Если бы я не смоталась с того фильма так рано, то не стала бы участником ваших шалостей. Я до сих пор виню Николаса Спаркса за свою неспособность сохранить твой секрет.
— Обещаю, что тебе не придется проходить через просмотр фильма Николаса Спаркса из-за этой ложной помолвки. И клянусь, что никто не будет щекотать тебя.
— Слушай, я просто думаю, что это не невинная шалость. Весьма вероятно, что в будущем это выйдет тебе боком, — она смягчает тон. — Я забочусь о тебе, Спенсер. Знаю, что ты придумал всю эту помолвку, чтобы помочь отцу со сделкой, но из всех женщин, которых знаешь в Нью-Йорке, почему ты выбрал меня? Да даже использование службы эскорта было бы логичнее. Эти женщины знают, как правдоподобно притвориться невестой.
Я усмехаюсь над подобной идеей, а затем сжимаю рукой ее плечо, словно тренер, пытающийся убедить игрока, что ему следует вернуться в команду. Мне нужно убедить ее, что она сможет это сделать. Потому что сможет. Она знает меня лучше, чем кто-либо. Кроме того, я не могу просто позвонить в эскорт-агентство и заказать невесту на неделю. «Привет, можно мне опытную невесту и порцию картошки фри с собой, пожалуйста?». Во-первых, я не знаю ни одного эскорт-агентства. Во-вторых, выбор пал на Шарлотту. Я представил ее сегодня утром как свою невесту. Так что, или Шарлотта, или никто.
— Это займет не так уж много времени. Нужно будет сходить всего на парочку мероприятий — сегодня выбрать кольцо, а завтра сходить на ужин. Ты сможешь сделать это. Только ты и я, детка, — произношу я, и на последнем слове она хмурится.
— Так ты называешь свою невесту? Детка? Или солнышко? Или как-то еще? Милая? Сладкий медвежонок? Конфетка? Мамонтенок?
— Уверяю, ты не Мамонтенок.
— А мне нравится Мамонтенок, — я понимаю, что она просто тянет время… или просто-напросто избегает ответа.
— Думаю, что буду называть тебя деткой, — произношу я с уверенностью, пока она пьет свой кофе, — не знаю, почему решил называть тебя так. За исключением очевидного. Ты — детка.
Она снова улыбается и мягко произносит:
— Спасибо. Ты тоже.
Вот видите? Это одна из величайших отличительных черт нашей дружбы. Я могу признать, что она детка, а она может сделать то же самое относительно меня, и ничего не произойдет. Именно поэтому только она должна притвориться моей невестой.
Я жестом показываю, что все это только между нами, и решаю, что следует давить до последнего. Может быть, это чепуха. Может быть, это не по-настоящему. Но это все, что у меня есть, и я нуждаюсь в ней. Часики тикают, и я понимаю, что в два часа открывается «Катарин».
— Вот, что я думаю. Мы уже делали подобное. Это же наша игра, — говорю я, будто убеждаю ее стать частью моей команды, чтобы ограбить казино в Вегасе. — Мы ведь знаем ее правила. Я постоянно притворяюсь твоим женихом, теперь твой черед.
Уголок ее губ дрожит от волнения. Это одновременно смешно и мило. И будь она моей настоящей невестой, я бы наверняка подумал, что это прекрасно, и наклонился бы, чтобы поцеловать ее.
— Ты притворялся перед ними от силы минут пять, и то в баре, — продолжает она. — Просто обычно это заканчивается быстро — спасибо тебе — и спасает одного из нас от нежелательных связей. А теперь ты говоришь, что мне нужно продержаться целую неделю? Под пристальным вниманием? Прессы, твоих родителей, покупателя магазина твоего отца и всех остальных? Я просто думаю, что ты напрашиваешься на неприятности.
— Да, но кто знает меня лучше, чем ты? Ты единственный человек, кто может сделать это, — говорю я. Маленькое кафе наполняется людьми, и мы разворачиваемся, выходя из здания с чашками кофе в руках.
— Я хочу помочь тебе, ты же знаешь. Просто думаю, все догадаются, что мы на самом деле не помолвлены, и станет только хуже.
Испугавшись, я давлю дальше:
— Тогда давай разберемся. Особенно если я планирую в два часа дня купить тебе кольцо, — она смотрит на меня своими широко распахнутыми глазами, и я продолжаю успокаивать ее. — Давай договоримся обо всем, что нам нужно знать друг о друге.
— Типа, какой пастой я пользуюсь, и воруешь ли ты одеяло?
— Я не ворую одеяло, — говорю я, когда мы уступаем дорогу семейной паре — каждый из них держит на руках ребенка и спорит о том, где пройдет их обед.
— И я пользуюсь Crest со вкусом морозной мяты. Вроде полосок для отбеливания зубов, — говорит она, — но давай будем честными. Никто и никогда не задаст подобный вопрос. Кстати, ты уже думал о том, как будешь выживать неделю без твоего любимого времяпрепровождения? — говорит она, и в ее карих глазах появляется злорадный блеск.
— Я могу дать обет воздержания.
Она кивает.
— Конечно. Продолжай себя успокаивать, — потом останавливается и пялится на меня. — Но, серьезно, если я соглашусь на это, тебе лучше не шастать с другими женщинами.
Надежда дико скачет в моей груди.
— Означает ли это, что ты согласна?
Она качает головой.
— Еще нет. Я просто показываю тебе еще один контрольно-пропускной пункт. Это будут ооочень дооолгие семь дней для тебя, — говорит она, ударяя локтем меня в бок. — К тому же, как ты собираешься объяснить, почему у тебя было публичное свидание несколько недель назад? Что ты собираешься рассказать своему отцу и его покупателю об этом? Или что ты скажешь о той женщине в Майами, с которой тебя видели на открытии ресторана?
Я театрально взмахиваю рукой.
— Оставь это мастеру. Если начнет всплывать, что я был со знаменитой тренершей, то просто буду это отрицать. В любом случае, эти сплетни никто всерьез не воспринимает. К тому же, в Майами это было просто дружеское позирование для фото. И я уже придумал идеальную историю о том, как мы влюбились. Я сказал папе, что это случилось быстро. Всего за нескольких недель. На самом деле, прошлым вечером я сделал тебе предложение, потому что понял, что все эти годы был влюблен в тебя.
— Все эти годы? — спрашивает она, приподняв бровь.
Я игриво пожимаю плечами.