Страница 26 из 42
На вкус она, словно секс, мечта и наслаждение, и с каждым движением языка этот вкус заполняет мой рот. Мое тело не просто на грани — оно словно на вулкане. По венам струится лава, пульс зашкаливает от желания. Член устанавливает мировые рекорды по твердости — он чертовски напряжен и готов разорвать молнию на джинсах.
Мне нужно выпить эту женщину. Я хочу утонуть в ней. Хочу, чтобы ее влага покрывала мой небритый подбородок, мою челюсть, мое лицо. Хочу ощущать этот жар своим гребаным носом. Я раздвигаю ее пальцами и облизываю скользкие складки. Она стонет от удовольствия:
— О, Боже.
Это единственные слова за те несколько минут, что я вкушаю ее греховно-сладкую киску, изучая то, что доставляет ей наибольшее удовольствие. Она прижимается ко мне, ее бедра дико дрожат в такт неустойчивому ускоряющемуся дыханию. Когда я проскальзываю языком внутрь, она впивается пальцами в мои плечи. Я возвращаюсь к клитору, и она дрожит напротив моего лица. Когда одним пальцем вхожу между ее тугих стенок, она издает протяжный вой.
Она действительно воет.
— О, Боже, Боже, Боже, Боже.
Она продолжает что-то бормотать, и это потрясающе. Мне нравится, что она не в состоянии говорить связно. Нравится, что мой язык лишает ее дара речи, и все, что она может — только стонать.
Она переходит на визг, исступленно трахая мое лицо. Переместив руки с плеч и обхватив меня за голову, она раскачивается над моим лицом, пока я упиваюсь каждой унцией ее сладости, попадающей мне в рот.
Она вкуснее, чем была в душе.
Круче, чем в любой из моих фантазий.
Она реальна, как и ее оргазм, растекающийся по моим губам и всему подбородку.
Я так чертовски счастлив и так невероятно возбужден.
Я встаю и поддерживаю рукой ее голову. Она дрожит. Всем телом.
И тогда я говорю ей то, чего не мог сказать в такси.
— Боже, как же я хочу трахнуть тебя прямо сейчас.
Она отвечает мне тремя лучшими словами, о которых мечтает каждый мужчина:
— Я хочу тебя.
Минутку. Я просчитался.
Пятью лучшими словами, потому что она добавляет еще два:
— Я так сильно тебя хочу.
Глава 17
Я подхватываю ее теплое гибкое тело и несу к обеденному столу. Поверьте, это не спонтанное решение.
Я продумал все возможные варианты и выбрал этот.
Миссионерская поза — пусть даже фантастическая — не снесет ей крышу в самом начале нашей ночи. Наездница тоже не подходит, потому что контроль должен быть у меня. И уж точно я не стал бы брать ее в наш первый раз сзади или на четвереньках. Мне нужно видеть ее лицо, когда буду трахать ее. Я должен видеть ее губы, когда она будет на грани, и ее глаза, когда она кончит.
Я осторожно кладу ее голую задницу на край деревянного стола, и от понимания моих намерений ее глаза округляются.
В какой-то момент мне хочется спросить, занимались ли они с Брэдли этим за пределами спальни, но это желание исчезает, не успев возникнуть, потому что меня это не волнует. Сейчас она моя, и он больше никогда не прикоснется к этой прекрасной, удивительной женщине.
Он упустил ее, а я получил.
— Оставайся здесь, — говорю я резко, направляясь к журнальному столику, чтобы взять презерватив.
— Честно говоря, я и не планировала куда-то уходить, — говорит она бесстрастным голосом, и я улыбаюсь, восхищаясь ее чувством юмора.
Вернувшись, я расстегиваю джинсы, стягиваю их вниз по бедрам и отбрасываю в сторону. Через мгновение ее шаловливые ручки стягивают с меня боксеры, и она прикусывает губу.
Мой вырвавшийся на свободу член приветствует ее. Глаза Шарлотты не просто округляются — они становятся размером с блюдца.
— Господи Боже, — бормочет она, прижимая руку ко рту.
Я смеюсь, а затем убираю ее пальчики от губ.
— Он войдет, — говорю я, отвечая на вопрос, уже готовый сорваться с ее языка.
— Откуда ты знаешь, что я хотела спросить именно об этом?
Я не отвечаю, а задаю встречный вопрос, когда кладу презерватив рядом с ней на стол.
— Хочешь знать, почему я так уверен?
— Почему?
Я провожу пальцами по ее мокрой киске.
— Потому что ты настолько мокрая, что я войду в тебя с чудесной легкостью, — говорю я и беру ее за руку. — Теперь прикоснись к моему члену.
Она издает возбужденный стон и обхватывает рукой мой ствол. От невероятного удовольствия из меня вырывается стон. Ладонью она скользит вверх и вниз по всей длине, и это прикосновение распаляет меня. Все тело вспыхивает от каждого касания к моему члену. Каждый сантиметр моего тела горит от сильного желания. Я стою между ее ног, а она сидит на краю стола — голая и разгоряченная первым оргазмом — и это самый невероятный момент, который только может быть.
Она играет со мной еще минуту, ловкими пальцами исследуя мой член. В груди грохочет от мягких, сладких движений ее рук. Когда она растирает каплю жидкости на головке моего члена, я больше не могу сдерживаться.
— Мне нужно быть внутри тебя, — говорю я и кладу руки на ее бедра, разводя их еще шире. Схватив презерватив, я аккуратно вскрываю упаковку и надеваю его.
Раздвинув своими бедрами ее ноги, я направляю головку члена к ее влажности. Ее глаза закатываются, и она в предвкушении делает движение мне навстречу.
Я зарываюсь пальцами в ее волосы, обхватывая затылок.
— Прими его, — говорю я ей резким тоном, не оставляющим места для спора.
Обхватив рукой у основания, она поглаживает кончиком моего члена свою киску, а затем продвигает его внутрь, сантиметр за сантиметром. Я позволяю ей руководить. Пусть вберет меня столько, сколько сможет. В какой-то момент она резко вздыхает.
— Больно? — спрашиваю я.
Она качает головой, отпускает член и обнимает меня за шею.
— Нет. Он ощущается так хорошо...
Это моя реплика. Я проталкиваюсь до конца и замираю от ощущения себя внутри нее.
Потому что это … Ад.
И Рай.
Блаженство.
Вот, что это.
Для меня. Прямо сейчас. В этот самый момент.
Ее жаркая влажность восхитительна. Все, все, все это ощущается так невероятно хорошо.
Пальцами Шарлотта зарывается в мои волосы. Я обхватываю ее бедра и начинаю двигаться, давая ей время привыкнуть. Сосредоточенно наблюдаю за выражением ее карих глаз, пока она принимает меня. Я следую за подсказками ее тела, делая медленные, сдержанные толчки, пока она не расслабляется полностью, позволяя мне до конца заполнить ее. Колени расслабленно открываются, линия рта смягчается, и она кивает.
Наконец, она смотрит на меня и шепчет:
— Трахни меня.
Два слова, от которых загорается каждый миллиметр моей кожи.
Я трахаю ее, и она трахает меня в ответ. Я погружаюсь все глубже, и она подстраивается, приподнимаясь мне навстречу. Мы движемся в едином ритме — черт возьми, мы больше, чем синхронны. Мы единое целое.
Я стараюсь впитать каждое ощущение нашего первого раза. Краска, заливающая ее грудь. Запах ванильного лосьона на плечах. Ее похотливые стоны.
Ее припухшие губы приоткрылись, моля о поцелуях. Я склоняю голову к ее рту, захватывая в плен губы и не переставая вонзаться в нее. Наш поцелуй грубый, жесткий, грязный, смешанный со вздохами, которые говорят мне, что она сейчас в другом мире, и мир этот здесь, со мной.
Я скольжу руками под ее ягодицы, и она приподнимает ноги выше.
— Обхвати меня ногами, — говорю я ей.
Она скрещивает лодыжки за моей спиной.
— Вот так?
— Именно так, — повторяю я и закрываю глаза, когда напряжение становится почти невыносимым. Мышцы натягиваются, и я могу только представить, насколько невероятно будет кончить внутри нее.
Но я стараюсь сдерживаться, когда она сжимается вокруг меня.
Вхожу все сильнее и глубже, и в какой-то момент попадаю в ту точку внутри нее, которая буквально поворачивает переключатель. Она задыхается и дрожит.
Ногами она сжимает меня сильнее, и это именно то, что нужно. Именно так я подведу ее к краю — плотно обвивающую меня. Вокруг меня. Подо мной. Она корчится и содрогается, начиная терять контроль.