Огромный бриллиант (ЛП)

Как она чувствовалась бы на моих пальцах.

Я начинаю двигать бедрами, ускоряясь. Второй рукой двигаюсь от живота вверх. Кончиками пальцев кружу по ободку плоского соска, и мне становится так хорошо, что весь мир исчезает. Это просто я, мое тело и женщины на экране.

Вскоре рыжая становится на колени, раздвигая ноги своей партнерши. Брюнетка откидывается на диван с широко открытым от стонов ртом, когда рыжая начинает лизать ее. Хорошие, длинные, сладкие движения.

— Да, — стону я, мои глаза прикованы к экрану. Я благодарю небеса за этих малышек. Мой член выходит на финишную прямую, и я так чертовски рад скорейшему исходу.

Я представляю себя между двумя этими цыпочками, обслуживающего их обеих — как поедаю одну и трахаю другую.

Нет ничего лучше.

До тех пор, пока все не становится астрономически горячим, когда на сцену выходит третья девушка. У нее светлые волосы и карие глаза, и она божественна. Я, кажется, ослеп, потому что не вижу никого, кроме нее. Сексуальная, подтянутая и чертовски соблазнительная. Я не могу отвести взгляда. Вскоре она — уже не она …это моя девочка…моя Шарлотта — голая передо мной — остальных женщин я не замечаю. Они исчезают, когда я закрываю глаза и двигаю рукой все сильнее и быстрее — проклятье, не могу больше с этим бороться. Я проиграл эту битву, потому что Шарлотта — это все, что я вижу.

Это не вчерашняя Шарлотта и даже не Шарлотта этим вечером. Это новая Шарлотта, и она голая, взбирающаяся на мою кровать, ползущая ко мне на руках и коленях — ее сексуальные пухлые губки, ее мягкий сладкий живот, ее сильные ноги и красивая, горячая, влажная киска.

Влажная для меня.

Ноющая для меня.

Она садится на мой член, и это все.

Мои шары напряжены, позвоночник покалывает, я зажмуриваю глаза, вздрагиваю и с эпическим стоном чертовски сильно кончаю в Шарлотту. Оргазм просто высушивает меня.

Я тяжело дышу.

Когда открываю глаза, Фидо сидит у подножия моей кровати, облизывая лапу. Он прекращает умываться и пристально смотрит на меня презрительным взглядом своих желтых глаз.

Так вот и закончился субботний вечер. Мой кот наблюдал, как я дрочил, фантазируя о своей лучшей подруге.

— Не говори ни слова, — шиплю я.

Он смотрит в сторону, надменно задирая вверх морду.

Но он сохранит мою тайну.

Я тоже сохраню твой секрет, гребаный маленький вуайерист.

Глава 14

Давайте просто представим, что я не делал этого.

Притворимся, что я наделен удивительным самообладанием и не дрочил прошлой ночью, думая о своем бизнес-партнере.

Пока она заказывает яичницу, картофель, тосты и черный кофе в закусочной Wendy следующим утром, я не могу не задаться вопросом, знает ли она, что присутствовала в моих фантазиях, гарцующая на мне, как наездница.

Или как потом я входил в нее сзади посреди ночи: светлые волосы рассыпаны по ее спине… мои руки на ее попке.

Или как сегодня в душе этим утром. Я опустился перед ней на колени, и она была такой вкусной — райское наслаждение для моего языка. Так что, все шло одно за другим. Попробуй один раз и вскоре поймешь, что трижды кончил, фантазируя о своей подруге.

Но на этом все. Я напряжен, но вроде в порядке. Эти три раза были восхитительны, но теперь я выбросил ее из головы. На все сто процентов. Честное скаутское.

Она одета в короткую серую юбку и фиолетовую блузку, ее волосы завязаны в небрежный хвост. Понятия не имею, что у нее под одеждой, и даже не думаю о лифчике и трусиках. Вот видите? Я исцелился.

— Что для вас? — спрашивает меня официантка.

— Мне то же самое. Но яйца должны быть хорошо приготовлены и прожарены, — говорю я ей, и она кивает, уходя на кухню.

Парень за столом рядом с нами листает New York Post. Повар бросает масло на сковороду для блинчиков, и оно шипит. Яркий свет подчеркивает каждую царапинку на выцветшем мятно-зеленом столе и каждую трещинку на бежевом плиточном полу.

Затем двери со звоном открываются, и входит четверка пижонов возрастом на несколько лет моложе меня. По глазам видно, что после долгих развлечений их мучает дикое похмелье.

Атмосфера в Wendy резко контрастирует с ночным очарованием «Джин Джоинт». Воздух закусочной наполнен ароматом раскаяния. Не знаю, исходит он от других людей или от Шарлотты.

Она теребит салфетку.

— Голова все еще болит? — спрашиваю я, так как сегодня она непривычно тихая.

Она качает головой.

— Все в порядке.

— Вода помогла?

Она кивает.

— Всегда помогает.

— Хорошо. Но на всякий случай, нужно закончить курс антипохмельных процедур, — говорю я, потому что именно для этого и привел ее сюда. — После ночной пьянки ничто не помогает лучше, чем завтрак в закусочной. Это доказанный медициной факт.

Она слабо улыбается. Официантка возвращается к нам с двумя чашками кофе.

Шарлотта берет одну.

— Именно сейчас? Кстати, я не так уж много выпила, — говорит она уныло.

Я не позволю ей отстраниться от меня. Чем больше я говорю, тем больше мы будем пререкаться и тем больше шансов, что сможем вернуться к тому, кем были раньше.

— На прошлой неделе я читал в журнале об одном исследовании …

— К вопросу о прошлой ночи, — начинает она, и благодаря этим вымученным словам беседа вновь останавливается.

Но я ловкий. Я знаю, как увернуться от летящего дротика. Останавливая ее, я поднимаю руку и качаю головой.

— Не беспокойся об этом.

— Но…

— Никаких «но». Все отлично.

— То, что я пытаюсь сказать, это…

— Шарлотта, мы оба выпили несколько коктейлей, и, эй, я все понимаю. С пьяных глаз я кажусь тебе более привлекательным, — ухмыляюсь я и подмигиваю, чтобы она не чувствовала себя виноватой за то, чего едва не случилось.

Уголки ее губ приподнимаются, но не более. Этим утром на них нет помады. Но она по-прежнему прекрасно выглядит. Она всегда такая — днем и ночью, ночью и днем, в дождливую погоду и в солнечный день.

— Это было влияние джина, но даже без него…

Я тянусь к ее руке, беру ее в свою и сжимаю в добром дружеском жесте. Нужно успокоить ее.

— Мы друзья. И это ничем не изменить. Ничто не разрушит нашу дружбу. Ну только если ты однажды не выйдешь замуж за полного ублюдка. Поэтому не делай этого, — говорю я, улыбаясь своей фирменной улыбкой и отчаянно пытаясь увести этот разговор от темы о нас, чтобы она не догадалась, где была и чем занималась моя рука в последние двадцать четыре часа.

— Или если ты не женишься на полной суке, — говорит она, прищурившись, и это моя Шарлотта. Она вернулась, и мы снова прежние. Она не собирается позволить временному помешательству прошлой ночи в такси пустить под откос отношения, о которых можно только мечтать. Хотя, помешательство — не очень подходящее слово. Скорее твердость, влажность и жар. Именно те слова, которые не должны приходить мне в голову при мысли о ней.

— Но то, что я хотела сказать о прошлой ночи ... это о нашей дружбе...

— Я тоже! — говорю я с повышенным энтузиазмом, но она только что произнесла волшебные слова. Друзья. Мы. Я должен зацепиться за них, чтобы мы не упускали из виду то, что мы друзья. — Наша дружба — самое важное для меня, так что давай просто продолжать быть друзьями.

Ее лицо застывает, словно маска. Она крутит кольцо, и мне кажется странным, что мое сердце бьется быстрее, когда я вижу эти движения. Она не обязана носить его сейчас, но оно на ней.

— Да. Друзья. Это самое главное, — говорит она монотонно.

— Это как раз то, о чем мы говорили прошлой ночью, не так ли? — говорю я, напоминая ей на случай того, если под влиянием джина она утратила память. — Пьяный просмотр ТВ, поедание мармеладных мишек и распивание текилы или вина.

— Правильно. Абсолютно верно, — кивнув, говорит она и улыбается, но я чувствую фальшь в ее улыбке.

— Мы должны повторить. Если ты, конечно, не против, — произношу я, словно карточный игрок, идущий ва-банк, чтобы доказать — мы можем быть просто друзьями.