Страница 18 из 67
— Выдумали тоже! Где же мы будем танцевать? К тому же я не танцую всухую. Для этого мне нужна пара рюмок мартини.
— Да ну, что вы…
— Зато мы можем очень мило поболтать, Скотти! Ведь беседовать куда приятнее, когда кругом нет танцующих.
— Вы совершенно правы, — сказал я. Удивление, вызванное встречей с Эрлайн, прошло, и я начал размышлять о том, какой дьявол привел ее к этому дому. — Встреча с вами — приятный сюрприз для меня. Вы приехали в гости к Сильвермену?
— Так его зовут Сильвермен?
— А вы не знали?
Она покачала головой.
— Нет. Правда, я здесь уже однажды была с Ральфом, но он и тогда оставил меня сидеть в машине. Знаю только, что это один из его клиентов. Самый крупный и самый важный, как он говорит.
— Клиент?
— Ну, да! Ральф ведь адвокат. Из корпорации юристов. Но не будем о Ральфе.
— Отлично, — сказал я, но поскольку интерес мой к этому адвокату неожиданно возрос, спросил: — Ральф… Ральф… Как его полное имя?
— Ральф Митчелл.
— Он что, всегда занимается делами по ночам?
— Ну что вы! Мы с ним очень приятно проводили вечер в «Ойстер-хаузе». Потом вдруг зазвонил этот проклятый телефон. Вот мы и приехали сюда. Час тому назад… А вы что здесь делаете, Скотти?
— Хочется сказать, что пришел повидаться с вами, да Ральф, наверное, будет этим недоволен.
— Ну, что вы! То есть, я хочу сказать, что вы не совсем неправы… — Она старалась собраться с мыслями, но это давалось ей с трудом. — Видите ли, у Ральфа очень большой дом, и мне приходится следить, чтобы он не… не совсем заплесневел, что ли.
— Вот именно! Запирать калитку, подстригать газон и прочее.
— Угу. Я у него вроде экономки. — Эрлайн какое-то время смотрела на меня, потом пожала плечами. — Черт с ним, не будем больше о нем. Вы знаете, дом этот все равно, что мой. Можете даже заглянуть ко мне. Выпьем по бокалу мартини. Только предварительно нужно, конечно, позвонить. — Она рассмеялась. — Если подойдет мужчина, спросите какую-нибудь Мэри или еще кого-нибудь.
Я собрался было дать ей совет быть более постоянной, но тут дверь дома распахнулась, и на крыльцо вышел человек.
— Я забыла вам сказать, что Ральф ужасно ревнив! — испуганно прошептала Эрлайн.
Вот это здорово! Ловко же она умеет распределять время между приемами!
— Сделайте вид, что вы меня не знаете! — снова шепнула она.
— Ну, разумеется! Откуда нам знать друг друга!
Я наклонился к открытому окну машины и спросил:
— Скажите, пожалуйста, где здесь ближайшая аптека?
Она удивленно заморгала глазами и спросила:
— Что?
В этот момент Ральф подошел к машине. Я повернулся и взглянул в его настороженные глаза под густыми нахмуренными бровями.
— Какого черта вам здесь нужно? — спросил он.
— Я только спросил у леди, где здесь ближайшая ночная аптека.
Густые брови полезли вверх. Я невозмутимо направился к дому, слыша, как Эрлайн говорит за моей спиной:
— Совершенно верно, милый! Он только спросил…
Конца фразы я не разобрал, но затем услышал голос Ральфа:
— Ну хорошо, все в порядке, Эрлайн! Мне это, наверное, просто показалось.
Экономку нынче найти не так-то просто. А уж с таким бюстом и фигуркой, как у Эрлайн — тем более.
Когда «флитвуд» скрылся за поворотом, я позвонил в дверь. Через несколько секунд послышались шаги, и чей-то голос спросил:
— Ну, что еще, Ральф?
Дверь распахнулась. На пороге стоял седовласый джентльмен в коричневом костюме и белой рубашке с расстегнутым воротом; в руке у него дымилась сигарета. На мгновение он остолбенел. Но только на мгновение, а когда заговорил, голос его звучал ровно и спокойно:
— Как вам удалось разыскать меня?
Да, вне всякого сомнения, это был ОН!
Глава 14
— Как вам удалось разыскать меня?
— Немного упорства и желания, мистер Сильвермен.
Он затянулся сигаретой.
— О, простите меня, мистер Скотт, проходите. Я был немного удивлен, увидев вас.
И, отступив в сторону, дал мне войти.
Широкая лестница, плавно изгибаясь и переходя в балюстраду, вела на второй этаж. Рядом со мной на постаменте возвышался двухфутовый идол из слоновой кости, видимо, привезенный откуда-то из Азии. Кость пожелтела от времени. Этому идолу, наверное, было уже несколько сот лет.
Заметив, с каким интересом я рассматриваю божка, Сильвермен заметил:
— Прелестная вещичка, не правда ли?
— Угу.
Пол был выстлан мягким, пушистым и, наверное, очень дорогим ковром. На стенах висели большие картины в массивных рамах.
Сильвермен взял меня под локоть и предложил:
— Пройдемте в библиотеку. Там удобнее разговаривать. — Секунду помедлив, добавил: — Как ни странно, я даже рад вашему визиту.
— Действительно, странно.
Он провел меня мимо лестницы и открыл одну из дверей в задней части дома. Мы вошли в очень большую комнату, в которой три стены из четырех были полностью заставлены возвышавшимися до самого потолка стеллажами с книгами. Некоторые книги были в блестящих суперобложках, другие в ледериновых, шелковых и кожаных переплетах. На нескольких полках стояли антикварные книги.
В углу находились два массивных кресла и небольшой столик. На нем, на серебряном подносе, заманчиво возвышалась бутылка с какой-то жидкостью. У противоположной стены стоял низкий широкий диван, рядом на подставке — бежевый телефонный аппарат.
Мы подошли к креслам.
— Прошу садиться, — предложил Сильвермен.
Он открыл дверцу в столике, достал два высоких бокала, плеснул в них немного жидкости из бутылки, стоявшей на подносе, и не без гордости сказал:
— Арманьяк. Мануар Сент-Вивент.
Это мне ни о чем не говорило, но, тем не менее, я с видом знатока проглотил каплю жидкости, которой не хватило бы и воробью, и одобрительно причмокнул, Сильвермен, конечно, не совершил такого дикого поступка. Он медленно вдыхал тонкий аромат напитка трепещущими от наслаждения ноздрями и, казалось, не пил его, а целовал, прикладываясь к бокалу тонкими чувственными губами.
— Мой любимый коньяк, мистер Скотт, — мечтательно сказал он. — Ему почти тридцать лет.
Ого, а мы с коньяком почти одногодки, оказывается! Я сразу же проникся уважением к этому напитку, хотя количество и не давало мне оценить его по достоинству.
Все здесь было для меня загадкой — и обстановка, и сам Сильвермен… Он был очень мил и обходителен, и совсем не рассержен моим визитом. Больше того, казалось, действительно радовался ему.
Откинувшись на спинку кресла и небрежно держа бокал тонкими холеными пальцами, он, наконец, сказал:
— Может быть, начнем с цели вашего визита?
— Я только сегодня ночью узнал, кто вы такой. А мне очень хотелось увидеться с вами сразу после нашей встречи на «Фринагаре».
— Вы глубоко заблуждаетесь, мистер Скотт! Я никогда там не был.
— Если вы считаете, что у меня куриный умишко, то из этой беседы, вряд ли что-нибудь получится, мистер Сильвермен.
— О, я отнюдь не считаю вас глупым парнем. И мы оба отлично знаем, что я был на яхте. Но мне с самого начала хотелось бы внести ясность в этот вопрос. Если вы и впредь будете настаивать на моем присутствии там, я не только буду все начисто отрицать, но и привлеку вас к суду за клевету.
— Именно такие слова и должен был сказать человек, которому есть что скрывать, — сказал я.
— Отчасти вы правы. — Он снова понюхал свой коньяк, словно хотел выпить его носом. — Мне действительно есть что скрывать. И скажу вам, что именно. Я совсем не хочу, чтобы люди знали о нашей встрече с Белденом в ночь, когда его убили. Человек, известный в кругах ведущих деятелей нашего общества, не может позволить себе даже намека на скандал.
Слова его лились плавно, чарующе, почти гипнотически. Я купался в них, словно в мягкой нежной воде.
— Держу пари, что у вас имеются более веские причины, мистер Сильвермен.
Он грустно улыбнулся, словно я уже по уши погрузился в сыпучие пески, а он бессилен мне помочь, поскольку сам стоит на моей голове.