Страница 16 из 111
Тем временем 33-я армия срочно восстанавливалась. Из указания Сталина заместителю начальника Главного автобронетанкового управления от 5.8.1942 (17 ч. 40 мин.): «Отправить одну танковую бригаду для 31-й армии... и две бригады для 33-й армии Хозину (командарм-33 с июня 1942 г. — B.C.)... Бригады для 31-й и 33-й армии нужно сделать поскорее» («Эпистолярные тайны». С. 21). Выделенными танками М. П. Сафир распорядился в высшей степени грамотно. При проведении в августе 1942 года наступления 33-й армии впервые применил новшество — в нарушение существующих инструкций резко сократил дистанцию исходного положения танков перед атакой во время артиллерийской подготовки. Он настоял, чтобы командующий артиллерией армии генерал-майор артиллерии В. С. Бодров обеспечил строгий контроль за точным обстрелом ближнего рубежа огня на наименьшем прицеле, дабы не допустить возможные недолеты, которые могли бы поразить свои танки. В результате после более «строгой», чем обычно, артподготовки, танки стремительно атаковали с укороченной дистанции не успевших прийти в себя немцев и мощная оборона была прорвана. Благодарный М. С. Хозин, представляя М. П. Сафира к званию «генерал-майор танковых войск», собрал, пожалуй, все лучшие слова, которые можно было сказать о своем заместителе: «... Обеспечил отличное руководство танковыми войсками армии во всех операциях... В августе 1942 года под руководством т. Сафира танковые войска отлично выполнили поставленную задачу по прорыву сильно укрепленной полосы противника... Храбр... ».
Труднее было служить с В. Н. Гордовым, прославившимся «крутым» нравом (сменил М. С. Хозина в октябре 1942 г.). Вот рассказанный М.П. Сафиром характерный эпизод:
«Армия в обороне. Обе стороны пристреляли каждый метр. На совещании командного состава Гордов объявляет: «Сегодня ночью проводим разведку боем, от дивизии N — батальон». После такой разведки — ни батальона, ни, естественно, результатов. На следующую ночь посылается еще один батальон — результат тот же. В третий раз командарм объявляет — сегодня ночью батальон в разведку боем. Встает командир дивизии (высокий брюнет, фамилию уже забыл) и говорит: «Этого не будет. Разведку надо готовить». — «Что?! Расстреляю! Под суд!» — «Под суд пойдем вместе, товарищ командующий». Их «раздвигают», после чего комдива дня на три отправляют на хутор отдохнуть. Но такие «разведки» Гордов вынужден был прекратить».
Начиная с весны 1942 года, Сталин, убедившись, что немецкие танкисты воюют хорошо, стал требовать от ГАБТУ повышения качества подготовки наших бронетанковых войск перед отправкой на фронт, для чего организовать целенаправленный отбор людей и учить их с учетом требований войны в специальных учебных центрах. Так, 15.4.1942 года он дал следующее указание ГАБТУ: «В школы нужно посылать людей хорошо проверенных, знающих дело и имеющих опыт. Вы, военные, в свое время загубили армию тем, что посылали в училища и управления разный хлам». Как всегда вину за репрессии, обезглавившие армию, Верховный Главнокомандующий возложил не на себя, а на военных. А вот указания от 3 сентября 1942 г. «...п.16. Командиры корпусов не могли использовать танки. Командиры корпусов не доросли... п.21. Установить в танковых лагерях строгий, жесткий порядок... и обучать тому, что нужно на войне». («Эпистолярные тайны». С. 170, 220).
Выполняя эти указания Сталина, командующий бронетанковыми и механизированными войсками Красной Армии генерал-полковник Я. Н. Федоренко довольно долго подбирал кандидатуру на должность начальника Управления боевой подготовки. В конце концов выбор пал на М. П. Сафира, которого он знал как родоначальника теории (и практики) стрельбы из танка («линейкой Сафира», изобретенной в 1934 году, все танкисты пользовались до 1951 года) и военачальника с большим боевым опытом. Несмотря на категорические возражения командарма, Я. Н. Федоренко со второй попытки все же добился его согласия и перевел М. П. Сафира в свой аппарат в марте 1943 г., назначив в апреле 1944 |г. начальником Управления боевой подготовки танковых войск. Однако успешная боевая карьера Михаила Павловича была прервана.
Многие еще помнят, что во время Отечественной войны в московском парке им. Горького был выставлен для показа весь изрешеченный снарядами немецкий танк «Тигр». Привел его в такой вид М. П. Сафир весной 1943 года, будучи председателем Госкомиссии по отстрелу бронекорпуса (танк завалился в яму под Волховом и достался нам целым). Результаты оказались мало радостными — поразить его можно было только с минимальной дистанции.
Кадры из фильма Ю. Озерова «Сталинград» (военный консультант — генерал-лейтенант танковых войск Г. Н. Орел), где в присутствии Гитлера пробивается лобовая броня «Тигра» со средней дистанции снарядом из пушки Т-34, по выражению отца, — «сущий вздор». По результатам отстрела в Кубинке М. П. Сафир разработал памятку для войск о наиболее эффективных методах борьбы с этим танком (куда и с какой дистанции стрелять), которую прислал и мне на фронт. Но к этому серьезнейшему предостережению М. П. Сафира, который ясно представлял ограниченные огневые возможности наших 76-мм танковых пушек, не все командиры танковых бригад, корпусов и армий отнеслись с должным пониманием. Недооценка боевых возможностей «Тигра» (T-VIE) обошлась танковым войскам слишком дорого. Многие военачальники, к сожалению, поздно поняли, что безусловно лучший танк войны Т-34 для дуэльного поединка с «Тигром» (имеющим более мощную броню, лоб — 100 мм (Т-34 — 45-52 мм), бинокулярный прицел и отличную 88-мм пушку, способную пробить Т-34 на средней и меньшей дистанции почти насквозь), не предназначался и априори выиграть его не мог. Для большей убедительности приведем воспоминания участника Курской битвы полковника В. А. Пивеня, опубликованные в «Комсомольской правде» от 4.8.1993 года: «... И тут видишь, что снаряды наши отскакивают от немецкой брони. Не пробивают. Против всех правил стреляешь в землю перед собой, чтобы в клубах пыли подойти к немецкому танку ближе и сбоку...».
Поэтому в ряде случаев в ходе Курской битвы, да и в последующих сражениях, лихие, без элементарной тактической выдумки прямолинейно-лобовые атаки советских танковых бригад Т-34 на находящиеся в обороне группировки «Тигров» (идеальный для немецких танкистов вариант) заканчивались разгромом этих бригад, о чем свидетельствуют данные о потерях.
align="left" hspace="5" vspace="5"х за высоту 264,6 потеряла 100 танков, то есть по существу была уничтожена противником» (ЦАМО. Ф. 3. On. 11596. Д. 13. Л. 235). В целом же в Курской битве вермахт потерял 1500 танков, Красная Армия — около 6000. (См.: В. Золотарев. «Была ли Курская битва — битвой?». «Независимая газета», № 159, 3.8.1993).
Опыт Курской битвы не скоро пошел впрок советским танковым военачальникам. Только с 5 по 10 сентября 1943 г. в немецкой группе армий «Юг» 503-й батальон тяжелых танков «Тигр» (45 танков) уничтожил 501 советский танк (практически танковую армию) и 477 орудий.
Что же касается 1500 немецких танков, подбитых в боях на Курской дуге пятью советскими танковыми армиями и артиллеристами, то, как ни странно, ветераны 1-й гв. ТА всех их почему-то отнесли на свой счет (См.: «Военно-исторический журнал». 1993. № 8. С. 9,). Нет сомнения, что при жизни один из лучших танкистов Советской Армии М. Е. Катуков не допустил бы столь неправдоподобной оценки действий своей прославленной танковой армии.
М. П. Сафир (как и многие другие военачальники) имел свой взгляд на ход проведения Курской битвы, отличный от общепринятого — «...решение о преднамеренной обороне в условиях значительного превосходства в силах в данном случае было наиболее рациональным видом стратегических действий...» («Была ли Курская битва — битвой?») — и преподносящегося в настоящее время как единственно правильного. Внимательно прочтя воспоминания А. М. Василевского (к достоверности всех без исключения военных мемуаров М. П. Сафир относился крайне отрицательно — «половина — вранье»), Михаил Павлович сделал для себя в блокноте 15 замечаний. В частности, он записал: