Горизонты вечности

Рейд к Руинам под Плавящим Светилом Криопсиса Трисе дался легче, чем мне. Обычно такие переходы совершались под покровом безлунной ночи. Расстояние оказалось сравнимое с тем, которое преодолевает Лучший во время Подношения. Руины скрывались за горизонтом в противоположной стороне от центральных ворот Империала. Впрочем, ни ворот, ни самой Стены уже не было. На краю поселения ещё стояли полуразрушенные и покинутые здания. Усилившийся ветер выдувал из построек песок. Ради любопытства я прикоснулся к пока ещё уцелевшей стене на границе обрыва и почувствовал, как ладонь утонула в мягкой поверхности, трансформирующейся из камня в песок. На стене остался след, но через секунду его вместе с остатками здания развеял ветер, подобно праху умершего исполина. На нас обрушились миллионы мелких частиц.

– Осторожнее! – предупредила Триса, перекрикивая гул.

Ранее мы наблюдали и вовсе ужасную картину – превращение в песок целой группы горожан. «Пёстрые» до последнего отказывались покидать жилище, уповая на справедливость суда Призрака Пустынь. Если он наслал на город Бурю Песков, то нельзя противиться воле Призрака. Возможно, это проверка, отбор Достойных и Преданных-до-конца вслед за Лучшими. А бегущие будут обречены на вечные муки без крова, воды и ночной прохлады.

Преданные-до-конца действительно крайне достойно слились с пустынным пейзажем. Их крики растворились в дикой игре песка и ветра. Превращение заняло секунды. Сюрреалистичность происходящего слегка притупляло сознание, но я не позволял себе поддаваться панике.

Мы добрались до Руин, часть из которых, к счастью, уцелела. Как они выглядели прежде, я мог лишь догадываться. Вход никем не охранялся, мы свободно миновали незримую границу между пустыней и владением проклятых. Судя по всему, раньше здесь был город, похожий на Империал, но разрушенный внешним воздействием задолго до начала Песчаного Апокалипсиса. В обломках угадывалась архитектура на порядок богаче и разнообразнее, чем в соседнем поселении, а кроме камня присутствовали и следы иных материалов, некоторые из которых не определялись при беглом осмотре.

Но кое-что я узнал без труда. Над относительно ровной площадкой возвышался наспех сконструированный шатёр без единой боковины, защищающий не от жары, а прямых лучей. Под ним стояло пять или шесть четырёхколёсных машин, напоминающих багги. Но каждая машина выглядела неполноценной, будто у них отсутствовали те или иные детали. Вокруг них рыскали несколько человек в бежевых халатах и один в пёстром. В последнем я узнал своего недавнего париала Уллсу Дже’Овиллу. Очередная удивительная находка.

На подходе к площадке нас остановил возбуждённый еретик. Оказалось, он был знаком с моей спутницей.   

– Триса, пророчество сбывается. Париал пытается запустить хотя бы одну из машин… – Он осёкся и посмотрел на меня, будто только что заметил. – А это кто?

– Тот, кто может спасти нас от Бунта Песков, – ответила женщина.

Еретик покачал головой. Настороженность во взгляде усилилась.

– От Бунта нет спасения, Триса. Верховный просвещённый тебе всё объяснит потом.

– Мне надо поговорить с париалом, – вмешался я, удивив не только незнакомого еретика, но и Трису.

Ситуация на Руинах поражала спокойствием. Ни намёка на панику, хотя тревога присутствовала в каждом. Казалось, еретики смирились с участью, как те глупцы в Империале, но всё оказалось намного сложнее.

Овилла узнал во мне своего ученика, едва я подошёл к раскуроченному багги. Руки париала чернели от масла, а лицо лоснилось от пота. Неужели он пытался реанимировать эту штуковину?   

– Сумволь? – спросил Овилла, прервав занятие. Затем он вздрогнул. – Нет, ты один из них…

– Майло, – кивнул я. – От рукопожатия воздержусь, если ты не возражаешь.

– Вас было трое. Где ещё один?

– Уничтожен. – Не желая перебирать в уме варианты, кто передо мной стоит, я спросил напрямую: – А ты кто, Захар или по-прежнему Уллса?

Овилла вытер перепачканные руки о халат и попросил у помощника воды.

– Я по-прежнему Уллса, в ком остаётся малая часть Захара Мойвина, – размеренно ответил париал.

– И что бы это значило? – спросил я, хотя прекрасно догадывался. Фальшивой временной личности Мойвина не удалось закрепиться в стойком сознании париала. Но Захар проявился отдельными вспышками.

Последующие слова Овиллы подтвердили догадку:

– Сначала он пытался подавить меня, подобно тому, как ты справился с Сумволем. Но ему не хватило сил. Зато Захару Мойвину удалось наделить меня знаниями, неведомыми ранее. И мне кажется, вместе с ними я перенял часть его естества.

Можно констатировать, что эксперимент «Магеллана» с дефектным червём провалился. Я кивнул на багги:

– Что ты пытаешься сделать?

Захар Дже’Овилла – как я мысленно нарёк гибрид двух личностей – указал куда-то вдаль.

– Чтобы спасти часть Захара Мойвина, мне придётся доставить его далеко за горизонт, где посвящённые уже давно обнаружили то, что вы ищете.

Цифрофаги, сообразил я. А посвящёнными еретики называли сами себя. Вполне логично, если смотреть на две противоборствующих фракции со стороны. 

– Спасти только его? – удивился я. – А остальных?

– Им ничего не угрожает, – ответил париал. – Мы все – жители этих песков, и продолжим существовать в своих первоначалах. Чего нельзя сказать о вас, червях-странниках. Если вы не успеете спастись, то канете в небытие навечно.