Страница 48 из 64
– А что именно ты хочешь? – спросила она.
Доран приподнял плечо:
– Пойму, когда увижу.
Но обойдя все лавки, так и не потратил ни единой фишки. Чего там только не лежало – и резные деревянные статуэтки, и церемониальные клинки, и сласти ручной работы, и всевозможные украшения.
Вот только ничего из этого не перекликалось с Соларой.
Они наткнулись на Кейна, который яростно торговался за этурианское ожерелье, что утром привлекло внимание Кассии. Он явно успел сбегать на корабль за дополнительными деньгами, потому что продемонстрировал продавцу кошель с топливными фишками. Бедняга и правда отчаянно хотел ожерелье. Доран решил не вмешиваться. Вместо этого он развернулся и повел Солару к церковному двору.
Оказавшись на месте, они взобрались на деревянные салазки, укрытые свежей соломой и прикрепленные к воздушной подушке, видавшей лучшие дни. Суденышко поднялось ровно настолько, чтобы их болтающиеся ноги не задевали верхушки деревьев, а затем медленно двинулось вперед. Доран и Солара сидели, касаясь друг друга плечами, и покачивались в такт, пока салазки плыли над полем и лесом. Доран и подумать не мог, что когда-либо будет наслаждаться таким простым действом, однако когда поездка закончилась, заплатил за второй круг.
Когда солнце опустилось за горизонт, и взошли две луны, Доран с Соларой прошли в общинный центр, обставленный как амбар – с вязанками сена, деревянными досками и усыпанным соломой полом. Танцы уже были в разгаре, ночной воздух полнился звуками скрипок, топотом и мускусным запахом множества тел.
У входа, ссутулившись и сложив руки на груди, стоял молодой парень. Он явно не сильно радовался обязанности торчать снаружи, когда приятели внутри, но, заметив Солару, мгновенно приосанился, ухмыльнулся и поиграл бровями:
– Эй, хочешь повеселиться?
Доран нахмурился и положил руку ей на поясницу:
– Да, мы за этим и пришли.
Ничуть не впечатлившись, местный вскинул руку:
– Ладно. С вас три монеты. – Получив плату, он покопался в кармане, выудил кожаный кошель и протянул каждому по кусочку сушеного яблока. – Наслаждайтесь.
Какой-то странный обычай, но Доран не стал задавать вопросов. Они с Соларой сунули угощение в рот и прошли внутрь помещения. Секунду спустя Доран понял, что это вовсе не яблоко. Горький, мускусный – скорее уж какой-то гриб. Он огляделся, куда б это выплюнуть. Солара зажала рот, явно мечтая о том же. Вскоре они нашли в углу пустой ящик и опорожнили рты.
– Что это было? – спросила она. – Какой-то гриб?
– Причем прогорклый, – поддакнул Доран и еще раз сплюнул в мусорку. – Но нет ничего такого, что не исправит кружка хорошего сидра.
Так и вышло. Прополоскав рты, они вернулись на танцпол.
Доран понятия не имел, как двигаться под такую музыку, поэтому просто обнял Солару за талию и повел в простом тустепе. Она тоже не умела танцевать, но они как-то подстроились под круговое движение толпы по комнате. Еще и смеялись над своими неуклюжими движениями и кружились до тех пор, пока не заиграла медленная баллада.
Именно на это Доран втайне и рассчитывал. Он притянул Солару ближе, чем следовало, а когда она не стала протестовать, прижал вплотную. Солара обняла его за шею, уперлась подбородком в грудь и улыбалась, пока они лениво покачивались в такт. Ее щеки разрумянились, глаза засияли. Доран невольно задумался, как раньше не замечал, насколько она красива.
Солара глянула на их склеенные тела и заметила:
– Монашки сказали бы, что между нами не хватает места святому духу.
Дыхание перехватило, и Доран смог ответить лишь мгновенье спустя:
– И были бы правы. Здесь вообще не место святому духу. Он бы только мешал.
Чем дольше они обжимались на танцполе, тем легче становились конечности Дорана. Тепло зародилось в кончиках пальцев ног и стало разливаться вверх по венам, пока его не накрыла эйфория, причем крепче любого опьянения. Удивительно, но даже музыка казалась лучше. Ее вибрации так ласкали слух, что Доран прижался лбом ко лбу Солары и застонал.
– Эй, – позвала она.
Доран чуть отстранился. С тех пор, как он последний раз смотрел ей в глаза, у нее так расширились зрачки, что радужка практически пропала.
– Ощущение, как… напился, да? Будто кожа сейчас уплывет?
Почему-то Дорану эти слова показались жутко смешными. Он начал хихикать и никак не мог остановиться.
– Кажется, я понял, что это были за грибы, – выдавил он.
– Волшебные?
– Ага.
И если его сейчас так кроет, хорошо, что он не съел «угощение» целиком. Доран было встревожился, не станет ли утром совсем паршиво, но затем тепло обволокло его словно одеяло, а по спине прокатилась восхитительная дрожь.
– Ты сверкаешь, – сообщила ему Солара с широкой улыбкой.
Вообще-то, как и она. Ее кожа переливалась, будто обсыпанная бриллиантовой пудрой. Доран обхватил лицо Солары и просто разглядывал ее, не веря, что перед ним такая потрясающая девушка.
– А ты красавица. – Затем невольно глянул на ее родимое пятно и неожиданно ощутил желание обвести его языком.
– Я не кра…
Доран заставил ее чуть наклонить голову и лизнул шею. Солоноватая со сладким привкусом. И такая идеальная, что он проделал это еще раз, и еще, пока Солара не запрокинула голову. Дорану хотелось большего. Он проложил дорожку поцелуев от уха Солары до плеча, прямо посреди танцпола, не задумываясь о том, кто может их увидеть.
Она чуть отстранилась и посмотрела на него из-под отяжелевших век:
– Здесь как-то жарко.
– Боже, да. Так жарко, – простонал Доран.
– Надо выйти на воздух.
– Воздух – это хорошо. Давай.
Они выбежали наружу, и десяток ударов сердца спустя Солара уже лежала на холодной траве за амбаром и крепко сжимала ногами бедра устроившегося сверху Дорана, пока он продолжал целовать ее шею.
У него едва не разрывалось сердце, он не мог перевести дух, но все было неважно. Когда Доран добрался до основания шеи Солары, то оттянул ее воротник и прикусил плоть. От этого одна половина нервных окончаний переместилась в язык, а вторая – в уши, потому что все ниже пояса вдруг онемело. Зато от тихих стонов и вздохов Солары у него просто звезды перед глазами плясали.
– Доран, – прошептала она.
Он посмотрел на ее губы и вдруг понял, что ни разу еще их не целовал – хотя неделями об этом фантазировал. Однако когда попытался воплотить мечту в жизнь, то ничего не почувствовал. Ни соприкосновения кожи, ни ласки языков, ни трепета. Словно у дантиста под наркозом.
Похоже, Солара тоже ощутила невидимый барьер, потому что отвернула лицо и выдохнула:
– Не получается. Я тебя не чувствую.
– Я тебя тоже. – Доран перенес вес на один локоть и попытался отдышаться. – Губы онемели. Кожа. Все.
Солара пихнула его в грудь, и он улегся на траву. Когда оба немного успокоились, то еще долго лежали бок о бок, хихикали или приказывали лунам остановиться. Доран уже хотел сказать, мол, эти грибы лучший анестетик, чем настоящий наркоз, когда его вдруг осенило.
Он резко сел:
– Я знаю, что хочу на память.
– Ну?
Доран взял Солару за руку и погладил пальцем нежную кожу:
– Давай сделаем одинаковые татуировки, чтобы никогда, никогда не забыть этот день.
– Отличная мысль! – восхищенно ахнула она.
– Правда? Так ты пойдешь со мной?
– Проснитесь и пойте, чокнутые детишки.
Кто-то пнул ногу Дорана. Ему не надо было открывать глаза, чтобы понять – солнце уже встало. Оно прожигало мозг прямо сквозь сомкнутые веки. Голова болезненно пульсировала. Доран со стоном перекатился на бок и сжал виски. Руки укололись обо что-то сухое. Он приоткрыл глаза и обнаружил, что лежит на коричневой траве.