Золотые ослы

– Не все.

– Теперь это животное стало самым дорогим в мире, – констатировал Веня.

– Я сам виноват, – сказал Иван Иванович, осознавая происшедшее. – Надо было колбу снова пробкой закрыть. А я пробку на столе оставил лежать.

– Что же теперь, прощай новая жизнь? – спросил недовольно Геша.

– Немного еще осталось… – поболтал колбой у себя перед носом Иван Иванович. – Нам по несколько глотков хватит. Может быть, выпьем?

– Подождите, что же получается?.. Он выпил эликсир новой жизни вместо нас? – кивнул Веня на осла. – И теперь у него должна начаться новая жизнь?

– Да, – сказал Геша. – Теперь неизвестно, что с ним будет.

– Исчезнет, как тот профессор-генетик, – сказал Веня. – Впрочем, нам остается подождать и посмотреть на то, что с ним будет происходить.

– То, что осталось, выпить мы всегда успеем, – сказал Геша. – Иван Иванович, вы уберите эликсир подальше.

– Хорошо, – Иван Иванович взял колбу с остатками коричневой жидкости, закрыл белой пробкой и принялся пристраивать колбу под лежанкой.

– Вы ее там осторожнее ставьте, – сказал Геша.

– Я и так осторожно… – сказал Иван Иванович. – У меня здесь закуток для нее есть…

Веня и Геша смотрели, как сторож убирает колбу под лежанку.

– Иди отсюда, – махнул на осла рукой Геша.

– Скушал миллион долларов, теперь можешь отдыхать всю оставшуюся жизнь, – погнал животное из сторожки Веня. – Иди-иди…

Животное неохотно и словно обиженно развернулось и застучало копытами вон из сторожки. Веня вышел за ним следом. Осел стоял тут же у лестницы, повернув голову одним глазом к сторожке.

– И не нужно здесь стоять. Больше ничего не получишь, – сказал ему Веня и, вернувшись в сторожку, закрыл за собой дверь.

– Чего он там? – спросил Геша.

– Стоит…

– Почему вы его Хаха назвали? – спросил Иван Иванович.

– У него морда, как будто он смеется, – сказал Геша.

– Белые полоски на концах губ делают его рот растянутым, как будто он улыбается.

– Ладно, мне на обход пора, – сказал Иван Иванович. – Вы спать ложитесь, а я обойду территорию.

Иван Иванович с палкой, выточенной так, что она напоминала ружье, вышел из сторожки. Веня и Геша уставшие легли на его лежанку и тут же заснули.

Всю эту неделю и следующую друзья через день, через два работали по ночам на разгрузке вагонов.

В пятницу они пришли после разгрузки в сторожку Ивана Ивановича совсем уставшие. Разгружали видеоаппаратуру на Белорусском вокзале. До дома Вене было идти немного дольше чем до зоопарка, а Геше до Войковской еще дальше идти. Решили вернуться на работу.

Иван Иванович сидел за столом и смотрел старенький телевизор «Горизонт», который накануне Вене и Геше отдали друзья по походам. С телевизором в сторожке стало веселее. Работал ночной канал.

– Добрый вечер, – сказал Геша, вваливаясь в сторожку.

– Скорее, доброй ночи, – ухмыльнулся Веня.

– Здравствуйте, – обернувшись, поприветствовал пришедших Иван Иванович.

– С ног валимся… – сказал Геша и поставил на стол целлофановую сумку с продуктами.

– Устали, как черти. Хочется спать и есть одновременно… – сказал Веня.

– Я бы сейчас заснул, во сне выпил бы водки и поел, – сказал Геша.

Оба плюхнулись на стулья и вытянули ноги.

– Я вам чайник согрел, – сказал Иван Иванович, поднимаясь со стула.

Веня тяжело выпустил из себя воздух:

– Фу-у… Я эти коробки с видеомагнитофонами в конце уже ненавидел.

– Сидите, я сейчас все приготовлю … – сказал Иван Иванович.

Иван Иванович принялся доставать из сумки продукты, чтобы приготовить бутерброды.

– Сыр и колбаса порезанные. Хлеб нужно порезать… – сказал Веня.

– Хорошо, – отозвался Иван Иванович, вынимая из пакета бутылку водки, нарезки и батон хлеба.

– На следующей неделе будем отдыхать…

– Да, – коротко согласился Геша.

Оба приходили в себя и по мере приготовления стола оживлялись. На столе в тонких пенопластовых прямоугольных формах лежали порезанный сыр, колбаса и ветчина.

– Нарезка дороже. Зато резать не нужно, – устало усмехнувшись, сказал Веня и посмотрел на дверь. – У нас все готово, а Хаха почему-то не приходит.

– Задерживается, – сказал Геша и засмеялся кряхтящим смешком.

– У него стал какой-то осмысленный взгляд. Заметил? – спросил Веня. – Смотрит на меня, как будто что-то сказать хочет. Даже страшно становится.

– У животных это бывает… – сказал Геша. – У меня кошка такая. Сядет и смотрит прямо в глаза.

– Вчера мне показалось, что он нас слушает. Стоит и как будто прислушивается, о чем мы говорим и, думает, осмысливает…

– А как он телевизор смотрит?.. У него даже морда менялась, особенно, когда новости смотрит… – сказал Иван Иванович.

– Я тоже что-то такое заметил, – сказал Геша и окинул взглядом стол. – Огурчиков соленых не хватает.

– Да! И водочку хорошо бы охладить в холодильничке, – сказал Веня, – Чтобы достать бутылочку из холодильничка, поставить на стол и подождать, когда она отпотеет. Чтобы она стояла на столе и плакала, и ждала нас со слезой.

В этот момент Веня почувствовал, как выпьет, как водка зажжет желудок, на глаза набежит слеза предвкушения, появится дикий аппетит, и кровь быстрее побежит по венам, расслабляя тело, и ум сразу прояснится для важного и главного и к самому в легком опьянении вернутся чувства для задушевного и милого разговора с друзьями.

– Холодильника нет, – напомнил Иван Иванович.

– Мы с друзьями поговорим на эту тему, – сказал Веня. – Может быть, у кого-нибудь старый найдется.

– Грузчикам пора бы выпить, – сказал Геша с кряхтящим смешком и нетерпеливо придвинулся к столу.

Веня тоже придвинулся к столу.

– Все готово! Вот стопочки, – сказал Иван Иванович, поставив на стол три стопки, и открыл бутылку. – Наливаю…

– У меня начинается бешеное слюноотделение, – признался Веня.

– За что пьем? – спросил Иван Иванович, когда подняли налитые стопки.

– У нас первый тост всегда один… За нас! За дружбу! – сказал Веня.

В это время послышался стук с лестницы, послышался сильный удар в дверь. Она дрогнула и открылась.

– Вот он, – сказал растерянно Геша.

– Легок на помине, – сказал Веня.

Осел деловито прошел к столу и остановился, внимательно осматривая стол.

– За дружбу! – снова сказал Веня.

– Да, – поддержал его Геша с Иваном Ивановичем.

И они потянулись руками со стопками к центру стола, чокнулись, предвкушая будоражущую горечь водки в гортани. Веня всегда выпивал быстро, опрокидывая стопку в горло. Геша цедил водку, как самое дорогое. Иван Иванович пил водку не быстро, но и не цедил в себя, как делают знатоки этого напитка.

– А мне?! – послышалось рядом.

Все замерли со стопками в руках. Казалось, что в сторожке присутствует кто-то еще. Дверь оставалась приоткрытой. Они с недоумением переглянулись, посмотрели на приоткрытую дверь, испытывая мистическое влияние неизвестного. Рука Ивана Ивановича со стопкой нервно задрожала. Геша забыл, что нужно делать. А у Вени рука немного опустилась.

– А мне? – снова требовательно послышался рядом низкий голос с незнакомой хрипотцой. И все посмотрели на вошедшего.

Волосы на голове у Вени зашевелились. Он не двигался. Геша тоже продолжал держать стопку над столом, как будто его разбил паралич. Глаза у него расширились и, казалось, вот-вот надуются изнутри, станут больше очков и лопнут. Все трое сидели на стульях подавшись вперед, белые, словно из гипса. Стопка из рук Ивана Ивановича предательски выскользнула, упала на край стола, отскочила от него, упала на пол и разбилась.

– Ему больше не наливать, – четко и грозно отреагировал пришедший, показывая огромные зубы и издавая. – Гы-гы-гы.

– А-а, – заорал вдруг Геша, как будто его укусил шершень, и побежал прочь из сторожки.

За ним с грохотом бросились Веня и Иван Иванович. Они, толкая друг друга, кучей скатились по ступенькам вниз и бросились от сторожки в разные стороны. Веня остановился и прислушался, вглядываясь в темноту. По спине у Вени диким стадом пробежали мурашки. Тело била крупная дрожь. В считанные секунды он оказался у фонаря метрах в двадцати пяти от сторожки. Стоял и бурно дышал. В какой-то момент ему показалось, что он на планете остался один. Страх забирал его сердце в свои холодные руки. Его состояние можно было охарактеризовать одним словом – жутко.