Страница 47 из 51
В Кантон же направлялась из камчатской Петропавловской гавани и «Надежда» Крузенштерна. Она успела раз там уже побывать, потом зайти в японский порт Нагасаки, доставить туда Резанова и из Японии вернуться на Камчатку с Резановым же, о чём – позже.
Между прочим, на Камчатке Крузенштерн оставил часть корабельных орудий, необходимых для отражения налётов американских банд уже и на Камчатку. Русская активность в Тихом океане нравилась янки всё менее, и они начинали вести себя всё более нагло и беззаконно. Оставил Крузенштерн камчатским жителям и запас соли на несколько лет, в чём они терпели жестокую нужду.
В НОЯБРЕ 1805 года оба судна пришли в Кантон… «Надежда» добиралась от Камчатки до Кантона сорок дней, а «Нева» от Ново-Архангельска (Ситки) – намного дольше. Выйдя 21 июня русского стиля из Ситки, она, по донесению главного комиссионера русской кругосветной экспедиции, приказчика РАК Фёдора Ивановича Шемелина, пришла на Кантонский рейд только 22 ноября. И вот об этой задержке надо сказать особо, прямо предоставив слово Шемелину, который 21 декабря 1805 (2 января 1806) года сообщал Главному правлению РАК из Кантона:
«Здесь обязан я донести о «Неве». Она… в 21 число июня отправилась в Кантон, и когда б она прямо стремилась к своему предмету, то в Кантон пришла бы неотменно в августе, и тогда, когда ещё ни одного судна американского не было в приходе здесь с бобрами, и тогда натурально продан был бы груз компании выгоднейшим образом, нежели теперь. Но страсть начальника корабля (то есть Лисянского. – С.К.) к открытию новых земель и островов привела в забвение выгоды компании…»
«Нева», имея на борту 4004 шкуры морских бобров, действительно в Кантон запоздала, и до неё туда пришли три американских корабля. Капитан Адамс привёз 5800 бобров, капитан Трекет – 2800, а капитан Старжел – 5202, причём последний успел всё распродать по 18 пиастров за шкуру.
«Надежда» привезла с Камчатки 414 бобров и 10 000 котиков.
Фёдор Шемелин резонно заключал:
«Суда купеческие совсем не способны к открытиям и не на такой конец должны употребляться; их первая должность есть поспешность и слава, когда, предупредив других, достигнет к своей мете (цели. – С.К.)».
Шемелин был, со своей точки зрения, прав: для заморской торговли скорость судов в видах опередить конкурента оказывается важнейшим качеством. Вспомним гонки «чайных» клиперов, задачей которых было одно – как можно быстрее доставить свой груз в порт назначения. Интересы частной коммерции входили, как видим, в противоречие с государственным интересом, и Русской Америке настоятельно требовалось прямое государственное внимание.
При этом уже в первый приход русских в Кантон можно было понять, во-первых, что русские имеют перед янки приличную фору по времени – если будут поворотливы. Во-вторых, было видно, что янки пользуются богатствами северных вод Тихого океана даже больше, чем сами хозяева этих вод – русские. Вряд ли такое положение дел можно было считать нормальным. Но и выправить его усилиями РАК не было возможно – свои исключительные права должна была заявить держава… Не учреждённое Екатериной из-за войн патрулирование русской зоны Тихого океана становилось одной из важнейших государственных задач в Тихоокеанском регионе уже для России Александра I. То, что задумывала ещё бабка, должен был сделать внук.
Занятная ситуация выявлялась и в приморском Южном Китае…
Кантон вырос на одном из рукавов дельты реки Чжуцзян (Жемчужная река). Передовым его пунктом был порт-пригород Вампу (Хуанпу), отстоявший от Кантона на 15 итальянских миль мористее. У Кантона сливаются воедино и три крупнейшие реки Южного Китая – Сицзян («Западная река»), Бэйцзян («Северная река») и Дунцзян («Восточная река»). Реки эти впадают в узкий семидесятикилометровый Кантонский залив Южно-Китайского моря, на западном берегу которого – у выхода в открытое море – с 1557 года образовалась португальская колония Макао. Португальцы арендовали эту территорию у Китая под свою торговую факторию.
В пятидесяти шести километрах от Макао – через залив, на восточном его берегу, с 1839 года на месте китайского Сянгана появится британский Гонконг – как результат победы Англии в первой «опиумной войне». Но во времена первого русского кругосветного плавания до этого было ещё далеко, хотя англичане в Китае уже тогда были активны даже более, чем португальцы.
Весьма интернациональный торговый «треугольник» можно было интернационализировать ещё более, если бы сюда внедрилась Россия. С португальцами особенно считаться не стоило, а англичан надо было нейтрализовать путём русского соглашения с китайцами и аренды территории под свою факторию. Дело это было сложным, но, пожалуй, возможным даже во времена Крузенштерна и Лисянского. И уж тем более это стоило сделать лет через десять или позднее – когда Китай стали прижимать англичане, в результате чего на карте Китая появился британский Гонконг.
Имея же в виду наших первых «кругосветчиков», надо сказать, что в Кантоне им пришлось пережить весьма неприятные дни. Перед Крузенштерном, пришедшим к Кантонскому заливу в районе Макао на «Надежде» первым, сразу встал вопрос – как поступать дальше? Идти прямо в Кантон или Вампу? Коммерческий груз невелик, и всю возможную прибыль съедят пошлины и «подарки» китайским мандаринам. Стоять в Макао, дожидаясь «Невы»? На рейде Макао купеческое судно имело право стоять по китайским законам только сутки, а потом надо было или проходить в Вампу, или идти куда угодно. И Крузенштерн объявил китайским властям в Макао свой корабль военным.
Через полмесяца пришёл Лисянский, и он-то направился сразу в Вампу, однако «Надежда» проследовать туда уже не могла – проход военным судам был строжайше и под «великим штрафом» запрещён.
Начались торги, но, расторговавшись в начале января 1806 года, уйти сразу же наши корабли не смогли – их задержал кантонский наместник. Он доносил в Пекин, что в Макао прибыл купеческий русский корабль с купцами Лу-Чынь-Дун (Крузенштерн) и Ни-Цзань-ши (Лисянский) и ведёт незаконный-де, торг с китайскими купцами.
Китайцы считали законной торговлю с русскими только в Кяхте – в соответствии с Кяхтинским трактатом от 21 октября 1727 года. И Китайский трибунал (китайское «министерство иностранных дел») 16(28) января 1806 года запросил русский Правительствующий сенат – прибыли ли Лу-Чынь-Дун и Ни-Цзань-ши в Кантон с ведома Сената, или это была их самовольная инициатива. Тем временем погрузка купленных китайских товаров была приостановлена, к кораблям приставили стражу. Дело грозило затянуться надолго… Началась переписка двух русских капитанов с кантонскими властями. Кончилось всё тем, что 9 февраля 1806 года суда были освобождены и вскоре вышли в море.
Небыстро шли тогда известия, и 22 июня (4 июля) 1806 года первенствующий директор РАК Булдаков и директоры Деларов и Шелехов (брат Григория Шелихова-Шелехова) всеподданнейше доносили императору Александру всего лишь о получении рапорта Крузенштерна и Шемелина от декабря 1805 года, где сообщалось о прибытии кораблей РАК в Кантон и распродаже товара на сумму в 176 605 1/4 пиастра… «Надежда» и «Нева» были в это время уже на подходе к Кронштадту, но – порознь. В середине апреля 1806 года у мыса Доброй Надежды корабли в тумане потеряли друг друга из виду и дальше шли самостоятельно.
Вообще-то местом рандеву был назначен остров Святой Елены, но, придя туда раньше, Крузенштерн узнал о начале войны России с Францией и не рискнул идти без части пушек, оставленных для защиты Камчатки, через Ла-Манш, где мог наскочить на французские патрули. Он обогнул Английские острова с севера и немного задержался. «Нева» же пошла прямо, и 22 июля (2 августа) 1806 года бросила якорь на Кронштадтском рейде.
Через две недели рядом встала и «Надежда» Крузенштерна.
СЧИТАЕТСЯ, что начальником 1-й русской кругосветной экспедиции был Крузенштерн единолично. Однако на борту «Надежды» отплывал на Дальний Восток и «корреспондент РАК» (то есть её представитель при правительстве), один из директоров-распорядителей РАК, хорошо знакомый нам камергер и действительный статский советник Резанов. Он был назначен не только главой чрезвычайного посольства с задачей «завести торговые сношения с Японией», но и фактически – вторым руководителем плавания. Если – не первым, поскольку имел инструкции, позволявшие вмешиваться в действия Крузенштерна. Последний же, естественно, подобных прав по отношению к Резанову не имел. Кроме того, Резанов получил поручение Александра «обозреть и устроить» наши владения в Северной Америке, то есть – говоря языком современным – проинспектировать объекты РАК.