Страница 41 из 51
Вообще-то, подобные – вселенские и безапелляционные, геополитические претензии США выглядели более чем странно. На каком основании эти претензии Штатами выдвигались? Лишь недавно возникшее государство Соединённых Штатов было тогда почти полностью земледельческим. Даже в 1840 году в США, по материалам ценза, в промышленности и ремёслах было занято 791 535 человек, в торговле – 117 575 человек, в горнодобывающей промышленности – 15 203 человека, а в сельском хозяйстве – 3 717 756 человек. В конце XVIII века значительная промышленность в США тем более отсутствовала – на первой прядильной машинной фабрике «отца американской промышленности» Сэмюэля Слейтера, открытой в 1790 году, было занято всего девять детей, работавших под руководством самого Слейтера. Тем более не было у Америки ни серьёзных вооружённых сил – независимость для США завоевали прежде всего французские экспедиционные войска, – ни, как уже сказано, военно-морского флота… Мощно развивался в США лишь торговый флот – его общий тоннаж возрос с 202 тысяч тонн в 1789 году до 1269 тысяч тонн в 1807 году, то есть – более чем в 6 раз менее чем за 20 лет.
При этом «независимые» 13 объединившихся штатов занимали тогда менее трети территории континента с его «атлантического» края, не имея в своём составе никаких значительных близлежащих островов. И вдруг – сразу же настолько непомерные, абсолютно не подкреплённые материальной силой претензии на всю Северную Америку со всеми островами!
Если мы посмотрим на карту, то убедимся, что со стороны Атлантического океана никаких особо «близлежащих» островов у берегов Северной Америки нет – кроме Ньюфаундленда и Новой Шотландии – тогда английских, а ныне канадских. Однако на атлантические острова янки замахиваться не могли и никогда не замахивались при всём их самомнении. Зато островов со стороны Тихого океана – множество, включая архипелаг Александра, аляскинскую группу, алеутскую группу… Конечно, к моменту появления «Плана договоров» сведения об островном обилии северной части Тихого океана в Европе и в США имелись ещё смутные. Скажем, начало третьего плавания Кука пришлось на тот самый 1776 год, когда «План договоров» был принят. Но точные сведения вполне заменялись слухами, и слухи эти наполняли тихоокеанскую зону Северной Америки соблазнительными богатствами. Причём всё это или входило в состав российских американских владений, или вот-вот должно было войти. Иными словами, особая статья американского «Плана договоров» была прямо и провокационно направлена прежде всего против образующейся Русской Америки.
Этим фактом, как можно легко понять, и объясняется упорнейшая несклонность США к установлению официальных дипломатических отношений с Россией вначале Екатерины II (c 1783 по 1796 год), затем – с Россией Павла I (с 1796 по 1801 год) и даже с Россией Александра I с 1801 по 1809 год. К тому же здесь надо учитывать некий достаточно тонкий момент…
Дело в том, что США с самого начала своей политической истории стали выстраивать отношения со Старым Светом на новой по тем временам дипломатической основе. Штаты не желали вступать и не вступали ни с кем в политический союз, а договаривались, прежде всего, об условиях торговли. И европейские государства на это вполне соглашались. Так, уже 8 октября 1782 года Адамс заключил с Нидерландами договор о дружбе и торговле, договорившись при этом о займе в 5 миллионов гульденов. Достаточно скоро установились официальные отношения и с другими странами – даже с Англией. При этом Соединённые Штаты были уверены, что те или иные территориальные споры или проблемы с давно присутствующими на североамериканском континенте Англией, Францией и Испанией будут так или иначе улажены в пользу США, что впоследствии и произошло. Собственно, иначе и быть не могло – с учётом того, что Соединённые Штаты задумывались и образовывались как перспективное геополитическое детище могущественных наднациональных сил Старого Света в Англии, Франции, Голландии…
Иначе получалось с Россией. Вышло так, что полное официальное конституирование США в тогдашнем политическом мире по Парижскому договору 1783 года весьма точно совпало по времени с началом развития Русской Америки – Шелихов поставил первое постоянное русское поселение на американской земле на острове Кадьяк в 1784 году. Но уже и до этого русские достаточно прочно осваивали тихоокеанскую островную зону – вплоть до Курил, и американские промышленники, тоже промышлявшие в этих водах, об этом знали. Объявлять же какие-либо земли владением США до 1776 года не могли даже самые отъявленные авантюристы – до 1776 года такого государства даже в глазах его самого просто не существовало. К тому же до северо-западного побережья американского континента тогда не то что янки, но и англичане не очень-то добирались – в отличие от русских. (Бывали, конечно, и исключения вроде бизнесмена Роберта Морриса, о чём – несколько позже.)
Геополитическое будущее северо-западного края Тихого океана, его побережья и островной зоны зависело на рубеже XVIII и XIX века прежде всего от двух европейских держав – Британии и России. При этом у Британии был такой весомый аргумент, как могучий военно-морской флот, который подкреплялся могучим же потенциалом британского торгового флота. Зато в пользу России была достаточная географическая близость континентальной русской Азии к Северо-Западной Америке.
В то время – при сложности океанских коммуникаций – одно стоило другого! Морские возможности Англии были по сравнению с российскими велики, но хлебать тысячи вёрст киселя от Лондона до Аляски океанами было не так просто, да и долго. А русским до Америки – рукой подать через Берингов пролив. Да и по «камушкам» Алеутской островной гряды добраться до Америки русским было несложно.
Слабые же тогда в военно-политическом отношении Соединённые Штаты являлись геополитическим форпостом англосаксов и оказывались дополнительным аргументом в разворачивающейся эпопее борьбы англосаксов против геополитических и экономических интересов России на Тихом океане.
В результате завязывался непростой сюжет. С одной стороны, уже при своём образовании США публично заявили свои безраздельные права на весь американский континент и прилежащие к нему острова, но не имели возможностей внедряться в северо-западную зону значимым образом. С другой же стороны, Россия уверенно осваивалась в этой зоне и последовательно закрепляла за собой свои американские территориальные приобретения.
В случае установления Соединёнными Штатами дипломатических отношений с Россией между двумя государствами сразу же возникал бы острейший и перманентный дипломатический кризис, и – именно на почве Русской Америки.
К тому же тогда Россия могла бы предъявлять к США официальные претензии по поводу хищнических пиратских действий граждан США в российских американских владениях – как предъявляла она подобные претензии к Лондону.
Вот почему США торговлю с Россией развивали активно, а устанавливать с ней посольские связи не торопились. И лишь когда Русская Америка развилась и стала весьма мощным явлением, а положение – очень уж странным (а к тому же обострились отношения США с Англией и Францией), Соединённым Штатам пришлось ситуацию «расшивать». Американский посланник в Лондоне Джеймс Монро – будущий 5-й президент США и будущий автор «доктрины Монро», в беседе с российским уполномоченным в сентябре 1807 года сообщил о желании президента США Томаса Джефферсона, чтобы император Александр I назначил своего дипломатического представителя в США.
Но и тогда не всё вышло сразу – кандидатуру назначенного Джефферсоном Уильяма Шорта сенат отклонил уже после его назначения посланником, и первый посланник США Джон Куинси Адамс – будущий 6-й президент США – прибыл в Петербург лишь осенью 1809 года, а первый русский посланник Фёдор Пален вручил верительные грамоты даже позже – 14(26) июня 1810 года, уже президенту Джеймсу Мэдисону.
Любопытна некая размещённая в Сети хронология, подготовленная доктором Эми Гаррет в 2006 году и названная ею: «Основные вехи в истории отношений США с Россией с 1780 года по июнь 2006 года». Вот как выглядели основные начальные «вехи» этих отношений в глазах современной американки: