Страница 25 из 51
Трёх казаков Сарычев «приучил править рулём». Сверх того, были приделаны четыре весла, которые, как писал Сарычев, «очень пригодились и много раз избавляли нас от опасностей». Провизии взяли на семь месяцев.
В Среднеколымске к экспедиции присоединился штурман Сергей Бронников. Его «начальник взял к себе на судно», и не подумав усилить экипаж «Ясашны». А в середине июня в районе Омолона «на летовье» ожидали экспедицию «гижигинского гарнизона капитан Шмалев, а с ним сотник Кобелев, да чукотский толмач Дауркин».
Ивана Кобелева и опытного переводчика из чукчей учёного-самоучку Николая Дауркина присоединил к себе Биллингс, а Шмалева он определил к Сарычеву. В конце июня 1787 года экспедиция вышла в «Ледовитое море».
Биллингс, якобы учёный «астроном» и «гидрограф», должен был в Беринговом море не столько открывать новые земли, сколько положить на карту – возможно точнее, земли, уже русскими открытые до него! Но как раз этого он и не сделал – практически все съёмки в районе Алеут и Аляски проделал Сарычев, попутно совершая и новые географические открытия.
Течение крупнейшего притока Колымы – Омолона – на протяжении тысячи километров проследил и положил на карту экспедиции армейский капитан Тимофей Иванович Шмалев (1736–1789), дослужившийся из прапорщиков до капитана. Шмалев стал для Сарычева крайне полезным сотрудником. Гавриил Андреевич писал о нём: «Шмалев несколько лет был начальником в Гижиге, куда ежегодно приходят для торгу чукчи. Ласковостию и подарками приобрел он от многих из них доверенность и любовь». И о капитане Шмалеве – подвижнике русского дела на крайних его материковых восточных рубежах, исследователе Северо-Восточной Азии – надо сказать хотя бы несколько слов отдельно.
Сын хлыновского (вятского) уроженца И.С. Шмалева, анадырского командира, Тимофей Шмалев в 80-х годах XVIII века был начальником Гижигинского гарнизона у Охотского моря. Знающий и места, и людей, он – сам живая история русских открытий – собирал исторические материалы для историка Сибири академика Герарда Миллера, пополняя так называемый «портфель Миллера». Оставил Тимофей Иванович и собственные «Записки», которыми позднее пользовался известный историк русского флота полковник корпуса флотских штурманов Василий Берх. А летом 1787 года Шмалев под командой Сарычева плавал в Восточно-Сибирском море на судне «Ясашна».
Младший брат Тимофея Шмалева – капитан Василий Иванович Шмалев (1737–1799), преемник премьер-майора Магнуса Бема на посту «командира Камчатки», тоже был неутомимым исследователем русского Северо-Востока. В дневнике участника северного плавания Кука лейтенанта Кинга в записи от 12 мая 1779 года о нём упоминается как о «капитане Исмилове». Братьям Шмалевым принадлежит более 40 трудов по географии, этнографии и истории Сибири. Как и Тимофей Иванович, Василий Иванович состоял в переписке с академиком Миллером.
Оба брата-подвижника заслуживают и нашей доброй памяти, и памятника себе… В отличие от имени Биллингса, имён Тимофея и Василия Шмалевых нет на карте Сибири, исследованию и освоению которой они посвятили свою жизнь. Не пора ли исправить эту историческую несправедливость?
Возвращаясь к Северо-восточной экспедиции, сообщу, что в июне 1790 года Биллингс и Сарычев на вновь построенном экспедиционном судне «Слава России» прибыли на остров Кадьяк и бросили якорь в гавани Трёх Святителей «у селения купца Шелихова, которое построено на берегу в южной стороне гавани». По словам Сарычева, оно состояло «из нескольких землянок, одного амбара и двух изб, построенных из елового лесу…». Сарычев писал:
«В сем селении живут русские промышленники под управлением морехода грека Деларова. В одной землянке видели мы аманатов: детей, взятых от островитян в залог верности. Содержат их довольно хорошо и без строгости; позволяют во всякое время не токмо иметь свидание с родственниками, но и отпускают их на время в свои дома. Отцы обязаны их кормить и привозить для них всё нужное…»
А в 1791 году вблизи острова Святого Лаврентия Биллингс сдал Сарычеву даже формальное командование экспедиционным судном «Слава России», а сам зимой 1792 года проехал на оленях полторы тысячи километров по Чукотке. При этом Биллингс отправил из Мечигменского залива до мыса Дежнёва на байдаре сержанта геодезии Алексея Гилева. И русский сержант прошёл до мыса морем, пешком пересёк его, а потом в пеших съёмках впервые описал 500 километров северного берега Чукотки до Колючинской губы (осенью он съёмки продолжил).
В лично Биллингсовом же «оленьем» переходе геодезическую съёмку при живом аглицком «специалисте» вёл почему-то штурман Антон Батаков. То есть даже когда рядом не было офицеров, Биллингс не сам вёл съёмки, а переваливал их на сержантов. Почему – из-за лени? Или – из-за неумения и невежества?..
С результатами съёмок Батакова Биллингс и укатил в Петербург, покинув экспедицию за два года до её завершения. Если учесть, что ранее, в 1788 году, экспедицию в сухопутных исследованиях на Чукотке вёл, как правило, тот же Сарычев (Биллингс то отправлялся налегке первым, то налегке же нагонял остальных), то уместно спросить – а почему эту экспедицию числят экспедицией Биллингса, а не Сарычева?
Что интересно! Моисей Самуилович Альперович, исследователь связей одного из «предтеч» латиноамериканской «независимости» Франсиско де Миранды с екатерининской Россией, посвятил в своей монографии «экспедиции Биллингса» три страницы, умудрившись при этом имени Сарычева даже не упомянуть, хотя ссылается на его капитальный труд 1802 года «Путешествие флота капитана Сарычева по северо-восточной части Сибири, Ледовитому морю и Восточному океану».
Не точнее Альперовича и многие другие.
Как сообщают источники, Гавриил Сарычев был приглашён самим Биллингсом. Не исключаю, что так и было. Однако, скорее всего, назначение Сарычева обеспечили другие – те, что Биллингса Сарычевым страховали. Молодой русский моряк был действительно профессионалом, разбирался и в морском деле, и в астрономии, и в геодезии, и в гидрографии – как раз в том, в чём начальник экспедиции был слаб, если вообще что-то смыслил… Кто-то же должен был и дело делать! Если бы результатов экспедиции вообще не было – никаких, или если бы они были мизерными, то с Биллингса – при всех его покровителях – могли бы не только эполеты снять, но и порты…
Да и высечь!
Сарычев позднее стал почётным членом Академии наук, полным адмиралом – за год до своей смерти в 1831 году, его именем назван мыс на Алеутах, остров в Чукотском море, остров и пролив в Тихом океане и вулкан на Курилах. Думаю, что Гавриил Андреевич стал – с точки зрения «благодетелей» Биллингса – самой большой их ошибкой, как и ошибкой Биллингса. Сам человек безынициативный, Биллингс, очевидно, рассчитывал, что сможет дозировать усилия заместителя так, чтобы и результат какой-то был, и особых достижений не было. А Сарычев оказался умницей, и, хотя Биллингс работу экспедиции фактически срывал, Сарычев её во многом вытянул! Тем не менее «руководство» Биллингса не могло не сказаться на экспедиционных достижениях исключительно негативным образом.
Биллингс вернулся с тихоокеанских берегов без триумфа. Был сплавлен на Чёрное море, где принимал участие в описании черноморских берегов, на что особых усилий не требовалось. То есть осуществлял, так сказать, общее вмешательство в дела подчинённых. Правда, иногда сообщают, что наградили его за восточную экспедицию «щедро», но – без конкретного перечня «милостей»… Однако Владимир 3-й степени, перевод со «столичного» Балтийского флота на захолустное Чёрное море и назначение капитана 1-го ранга командиром бомбардирского судна вряд ли можно считать особо щедрой наградой.
НО, ВОЗМОЖНО, я всё же возвожу напраслину на заслуженного человека, первопроходца? Ведь ни одна биографическая статья ничего плохого о Биллингсе не сообщает – напротив, пишут хорошее… Вот и Моисей Альперович отзывается о нём очень уважительно, как и отец с сыном Магидовичи, много писавшие о разных географических открытиях…