Страница 10 из 51
Первые петровские геодезисты и начали огромную работу по уже научной съёмке территории Восточной России. А также – по освоению морских пространств Восточного, Тихого океана, которые тоже надо было обойти на утлых судах в вёдро и в ненастье. Обойти, изучить и положить на карты.
Пётр Чичагов, Алексей Кушелев, Михаил Зиновьев, Пётр Скобельцин, Пётр Чаплин, Василий Шетилов, Иван Свистунов, Дмитрий Баскаков, Иван Евреинов, Фёдор Лужин…
Все – молодые ребята.
Все имена – русские.
И все – петровские питомцы.
Два последних из этого списка в июне 1721 года впервые достигли центральной группы Курильских островов до Симушира включительно и 14 из них нанесли на карту. В конце 1722 года Евреинов в Казани лично представил царю-труженику сводную карту Сибири, Камчатки и части Курильских островов. Это было почти три сотни лет назад!
На Дальний Восток их послал непосредственно Пётр, приказавший, чтобы геодезисты Иван Михайлов Евреинов и Фёдор Фёдоров Лужин досрочно сдали экзамен за полный курс Морской академии, в которой они обучались, и во главе отряда из двадцати человек отправились на выполнение дальнего секретного задания. Кормщиком у них был архангельский помор Кондратий Мошков, посланный по распоряжению опять же Петра из Архангельска в Охотск… Позднее Мошков плавал с Берингом и Чириковым, а в 1732 году вместе с Фёдоровым и Гвоздёвым достиг северо-западного «носа» Америки.
Маршрут Евреинову и Лужину определил сам царь в своей инструкции от 2 января 1719 года: «Ехать вам до Тобольска и от Тобольска, взяв провожатых, ехать до Камчатки и далее, куды вам указано, и описать тамошние места, где сошлася ли Америка с Азией, что надлежит зело тщательно сделать не только зюйд и норд, но и ост и вест, и все на карте исправно поставить…»
Это было ещё до появления на дальних берегах регулярных экспедиций. А в 60–70-е годы XVIII века русские люди на Курилах бывали уже как в месте, неплохо им знакомом. Сотник Иван Черных с отрядом побывал на девятнадцати островах, в 1767 году зимовал на Симушире, в 1768-м – на Урупе… Иркутский посадский Дмитрий Яковлевич Шебалин после гибели его бригантины во время сильнейшего землетрясения на Урупе пробыл там два года и лишь потом на байдарах со своими спутниками добрался до Камчатки.
1-я Камчатская экспедиция была задумана Петром в конце 1724 года – незадолго до смерти. Причём есть основания предполагать, что Пётр о проливном разрыве между Азией и Америкой знал или – по крайней мере – догадывался. Так или иначе, в соответствии с инструкциями уже скончавшегося царя в 1725 году начинается первая русская научная морская экспедиция Беринга. Известные нам лейтенанты Алексей Ильич Чириков и Мартын Петрович Шпанберг были у Беринга помощниками. Чириков оказался на высоте, Шпанберг – не очень.
Уже во 2-й экспедиции Беринга Шпанберг, возглавив её после смерти Беринга в 1741 году, прервал экспедицию и в 1745 году за самовольное возвращение в Петербург был предан суду и приговорён к смертной казни. Такое жёсткое решение, возможно, объяснялось тем, что отправляли Беринга во 2-ю Камчатскую экспедицию при Анне Иоанновне, а вернулся Шпанберг уже в Петербург Елизаветы Петровны. Впрочем, Шпанберг был помилован с разжалованием в поручики.
В 1749 году он опять попал под суд за крушение корабля, которым командовал, и за гибель 28 человек экипажа, но был оправдан. В 1751 году – за десять лет до смерти – его произвели в капитаны 1-го ранга. Но Шпанберг в этой книге должен быть помянут уже потому, что его отдельный отряд прошёл северным путём от Камчатки к Японии и проследил всю Курильскую гряду от Камчатского Носа до японского Хоккайдо. И было это в 1739 году.
Дух Петровской эпохи на паркете петербургских гостиных выветрился, наступила мрачная пора бироновщины… Но дух Петра жил в этих весёлых и крепких ребятах – заросших бородами, пропахших табачищем, противоцинготной черемшой и противокручинной водкой…
Алексей Чириков позднее ходил и далеко к востоку, добираясь в 1741 году до залива Аляска. Его отчёт в Адмиралтейств-коллегию о плавании в этих местах стал первым в истории описанием северо-западных берегов Америки. А первую исторически доказанную зимовку русских на Аляскинском полуострове провёл на его юго-западном берегу зимой 1760/61 года промышленник-мореход Гавриил Пушкарев.
Эти ребята (тоже ведь – птенцы гнезда Петрова!) не только шли по океанским волнам на лёгких судах, но ещё и изобретали! Мартын Шпанберг был человеком без полёта фантазии, подозрительным и завистливым, и помощник Шпанберга штурман Петров имел у него репутацию горького пьяницы. А вот же Петров «сочинял навигацию» и придумывал новый инструмент для определения долготы на море. Инструмент у Петрова вышел «неудачный». Однако удачным был его новый взгляд на мир и на себя, русского, в этом мире. Это был исторически перспективный взгляд – совершенно иной, чем у терпеливо-выносливых, упорных, но таких невежественных предшественников штурмана Петрова.
А. Покровский, автор вступительной статьи «В. Беринг и его экспедиция (1725–1743 гг.)» к сборнику документов «Экспедиция Беринга», изданного бериевским Главным Архивным управлением НКВД СССР в 1941 году, писал о новых людях Петровской эпохи – участниках экспедиции Беринга так:
«…сама идея… экспедиции, как известно, принадлежала Петру I. Непосредственные исполнители этих заданий преобразователя России, – Беринг, Чириков, Шпанберг, Овцын, а также… целый ряд рядовых сотрудников, адмиралтейских служителей, насколько нам известны отрывочные факты из их биографии, – принадлежат к числу современников Петра; они прошли его школу, они жили духом того времени, хорошо знали, – или, вернее, чувствовали те принципы, которые тогда господствовали среди лучших представителей русской общественности. Их продвижение в Сибирь обозначало перенос на окраины Русского государства господствовавших тогда в центре понятий, представлений, а также начал культуры, техники, научного знания».
В отряде Шпанберга был и геодезист Михаил Гвоздёв. Он уже был упомянут ранее, а сейчас мы вернёмся к нему, а заодно и к вопросу о приоритетах.
Между 1-й и 2-й экспедициями Беринга, 23 июля 1732 года, от берегов Камчатки отошёл много повидавший бот «Св. Гавриил». За четыре года до этого на нём плавал сам Беринг. Теперь плаванием руководил Гвоздёв, а штурманом был Иван Фёдоров. С ними было на борту ещё 37 человек.
Гвоздёв и Фёдоров пришли на Охотское море с экспедицией якутского казачьего головы Афанасия Федотовича Шестакова. Сибирский казак в 1725 году (между 18 и 20 июля) добрался из Якутска до столицы и обратился к главному командиру Кронштадта вице-адмиралу П.И. Сиверсу, который рекомендовал Шестакова Александру Даниловичу Меншикову. Рассказы сибиряка обратили на себя внимание в Сенате, который 18 января 1727 года обратился к вдове Петра – Екатерине I с «доношением» об организации экспедиции под руководством Шестакова для поиска и освоения новых земель. Затем проект дошёл и до высшего тогда правительственного учреждения – Верховного тайного совета. 1 февраля 1727 года в Совете «разсуждали, по доношению Сената, о посылке в Сибирь для обыскания новых земель казачьего голову Шестакова», а 23 марта 1727 года состоялся указ Сената о назначении Шестакова начальником отдельной от Беринга экспедиции, ставшей известной как экспедиция Шестакова – Павлуцкого.
В состав экспедиции было назначено 400 казаков во главе с капитаном Тобольского драгунского полка Д.И. Павлуцким, рудознатец, пробирных дел мастер Симон Гардеболь, несколько геодезистов из Томска, сын Шестакова Василий и племянник Шестакова. Морскую часть экспедиции организовывала Адмиралтейств-коллегия в составе: штурман Яков Генс, подштурман Иван Фёдоров, геодезист Михаил Спиридонович Гвоздёв, мореходы А.Я. Буш, И. Бутин, Кондратий Мошков, Никифор Треска, ботовых дел подмастерье И.Г. Спешнев и 10 матросов.
Замечу, что Никифор (Никита) Треска (Тряска) в 1716–1717 годах участвовал в экспедиции «служилого человека» Кузьмы Соколова, положившей начало русскому судоходству по «Ламскому» (Охотскому) морю, а в 1718–1719 годах был в составе так называемого «Большого Камчатского наряда» – правительственной экспедиции, обследовавшей Шантарские острова. Позднее Треска плавал к Курилам, а в 1738–1739 годах его как опытного кормчего привлекли к экспедиции Шпанберга, плававшей из Охотска в Японию, но не сумевшей установить с японцами отношений.