И все же…

Еще один способ описания и придания оригинальности и новизны наследию Че Гевары – представление его символической фигурой «магического реализма». В своих «Дневниках мотоциклиста», записках о путешествии через весь южноамериканский континент в начале 50-х годов Че Гевара, тогда еще студент-медик, делится впечатлениями о лепрозориях. Свой 24-й день рождения он отметил в одном таком учреждении в Перу, пациенты которого угостили его «писко» – местным самогоном из мускатного винограда. Будучи под хмельком, Че Гевара произносит спич:

«Раздел Америки на непонятные, иллюзорные нации – полнейшая чепуха. Мы – единая раса метисов, которых отличает зримое этнографическое сходство, населяющие континент от Мексики и до Магелланова пролива. И вот, в попытке покончить с этим узколобым провинциализмом, предлагаю выпить за Перу и за Объединенную Америку!»

Как он позже описывал это событие в письме матери:

«Альберто, считающий себя прямым потомком Перона, произнес настолько впечатляющий и демагогический спич, что наши гостеприимные хозяева со смеху покатились… Аккордеонист без пальцев на правой руке пользовался палочками, привязанными к запястью, певец был незрячим, да и почти все там были калеками – все дело в особой невротической форме заболевания, так распространенной в той местности. Все там очень напоминало сцену из фильма ужасов – отблески керосиновых ламп на речной воде, мелькание лучей фонариков, увечные… А само место исключительно приятное…»

Пьяненький юный Че в джунглях, излагающий прокаженным идеи панамериканизма, – подобную сцену Вернер Херцог наверняка не решился бы описать, что же касается Гарсия Маркеса, тому и в голову не пришло бы ничего подобного. (Маркес однажды в присутствии одного из моих друзей заявил, что, мол, чтобы описать жизнь Че Гевары, ему потребовалась бы тысяча лет (или миллион страниц). Его документальное произведение «Операция «Карлотта» – открыто прокубинский, истинный панегирик Фиделю, повествование о поездке в Анголу, где вскользь упомянут и состоявшийся чуть раньше визит Гевары в Конго.) Но такие разные, казалось бы, писатели, как Хулио Кортасар и Николас Гильен[4], оба считали Че Гевару источником вдохновения. Если уж Че и воздвигли памятник, то сложен он из воображения латиноамериканских литераторов.

Если – по примеру Андерсона – считать жизнь Че Гевары хроникой предреченной гибели – то ее можно рассматривать и как череду логически связанных глав и притчей. Притча первая – перед нами предстает бунтарь в духе героев Джеймса Дина и Джека Керуака. «Че» – приставка, отчетливо указывающая на аргентинское происхождение ее обладателя, означает что-то вроде «приятель», «друг» – родился в ирландско-испанской семье обедневших аристократов из рода Линч. Он всегда был само обаяние, хулиган и сердцеед. Период усмирения сексуальных позывов, похоже, не затянулся надолго: с необычайной прямотой он повествует о недвусмысленных физических симптомах либидо, что бывает нечасто у тех, кого принято считать профессиональными революционерами. Его семья не скрывала крайне негативного отношения и к нацистам, и к Перону, хотя в Аргентине тех лет это было чревато серьезными неприятностями.

Эрнесто принимал весьма активное участие в молодежной жизни, хотя активность эта здорово отдавала показухой – помогал беженцам из франкистской Испании, задирал пронацистски настроенных школьных учителей и институтских преподавателей. И в этом юноша мало чем походил на отца – Эрнесто куда меньше ненавидел Перона уже за то, что тот, по крайней мере, был националистом и терпеть не мог «этих янки». Еще юноша хоть и страдал от астмы, но ни в какую не желал смириться с недугом. Вниманием, уделяемым им спорту, активному времяпрепровождению на свежем воздухе, одним словом, всему, что закаляет физически, он весьма напоминает Теодора Рузвельта. Именно воля и еще раз воля сформировала его дальнейшее отношение к жизни.

Следующая притча – решение Эрнесто сделаться врачом. Благодаря этому он встречался со многими опытными врачами-социалистами и, таким образом, из первых рук получал сведения о том, как обстояли дела со здравоохранением в регионе. В «Дневниках мотоциклиста», в известной степени закрепивших образ шалопая в духе героев Дина – Керуака, мы найдем массу ценных идей и подробных описаний, относящихся именно к этому периоду становления Че. Тема «эффекта радикализации», оказываемого медицинским образованием на молодых идеалистов – выходцев из среднего класса, воистину достойна вполне приличной монографии. В ходе странствия по югу Америки на Гевару произвела неизгладимое впечатление встреча с Уго Пеше, врачом-лепрологом из Перу, марксистом по убеждениям. Этот человек, автор книги о катастрофически низком уровне развития стран Анд под названием «Меридианы безмолвия», 10 лет спустя получил в дар авторский экземпляр книги Че Гевары «Партизанская война» с дарственной надписью. Разумеется, ее автору были весьма интересны вопросы, связанные с социализацией и национализацией медицины. (Еще одним, кто попытался осилить первое издание, был президент США Джон Кеннеди, для которого ЦРУ молниеносно перевело книгу на английский и который по ее прочтении срочно распорядился о формировании «сил специальных операций» – материализация тезиса Режиса Дебре[5] о том, что «революция революционизирует контрреволюцию».)

Третья притча – перед нами убежденнейший интернационалист. Будучи ребенком от интернационального брака, Гевара женился на перуанке, а детям выхлопотал гражданство Мексики. Ему было предоставлено кубинское гражданство, от которого он впоследствии отказался. Гевара погиб в стране, обязанной названием Симону Боливару, и неподалеку от города, названного в честь одного из соратников Боливара. Че Геваре нравилось примерять образ Дон-Кихота, скитальца без роду и племени, борца за справедливость. «Я вновь чувствую своими пятками ребра Росинанта, снова, облачившись в доспехи, я пускаюсь в путь», – писал он родителям, покидая Кубу. (Аласдер Макинтайр[6] первым уловил здесь связь со скептическим высказыванием Маркса, считавшего, что «странствующие рыцари неприемлемы ни в каком обществе».) И действительно, Че довольно поздно пришел к марксизму. Он сам считал, что коренной и фундаментальный поворот в его мировоззрении пришелся на 1954 год, то есть на период пребывания в Гватемале, где он воочию убедился в безжалостности и цинизме, с которым ЦРУ расправилось с правительством Хакобо Арбенсы Гусмана[7].

Обстоятельства этого переворота достаточно полно изложены в книге Стивена Шлезингера и Стивена Кинзера «Горькие фрукты». О подготовке путча, соучастии США в заговоре против президента Гватемалы, о роковых последствиях этого шага для всех без исключения гватемальцев, в особенности для коренных жителей страны – майя, – не так давно стало известно после рассекречивания части архивов ЦРУ, а также в результате обнаружения тайных массовых захоронений на территории Гватемалы[8]. В исследовании Кинзера-Шлезингера Гевара упомянут лишь вскользь. А Джон Ли Андерсон со скрупулезной точностью воссоздал картину его участия в описанных выше событиях.

Че Гевара прибыл в Гватемалу в декабре 1953 года после довольно продолжительных странствий по континенту. Он решил задержаться в этой стране для того, чтобы всерьез задуматься о своей дальнейшей судьбе – обстановка в Гватемале была накалена до предела, в воздухе отчетливо пахло как революцией, так и контрреволюцией. И, надо сказать, чутье его не обмануло. После избрания на пост президента страны реформатора Хакобо Арбенсы Гусмана наметились две тенденции, которых так опасались реформаторы, – с одной стороны, обострились революционные ожидания беднейших слоев населения, с другой – подтверждались худшие опасения США. (Напряженность атмосферы того периода великолепно представлена в романе Гора Видала «Темно-зеленый, ярко-красный».) Че Гевара решил поставить на службу новому режиму свои знания и умения врача, рассчитывая стать чем-то вроде «босоногого лекаря», исцеляющего крестьян. Несколько отрезвленный бюрократическим скептицизмом, с которым был воспринят его замысел, он поначалу просто смешался с толпой разных бродячих бунтарей и революционеров, заполонивших столицу Гватемала-сити после поражения в битвах с Сомосой, Трухильо и Батистой. По прибытии в Гватемалу Гевара писал домой:

4

Совокупность образов в этих произведениях тяготеет скорее к национальному героизму, но никак не к социализму или революциям. Будучи убежденным коммунистом и современником Пабло Неруды, сам Николас Гильен в 1959 году написал оду, в которой сравнивал Че Гевару с Хосе Марти и Сан-Мартином. Хулио Кортасар посвятил Че Геваре пеан, предложив свои перо и руки взамен отрубленных убийцами рук Че Гевары.

5

Режи́с Дебре́ – французский левый философ, политик. – Прим. ред.

6

Аласдер Чалмерз Макинтайр, родился в Глазго, Шотландия, 12 января 1929 г. – один из ведущих представителей американской политической философии и этики, в частности направления эмотивизма, коммунитаризма. – Прим. ред.

7

Хако́бо А́рбенс Гусма́н (исп. Jacobo Árbenz Guzmán, 14 сентября, 1913 – 27 января, 1971) – государственный деятель Гватемалы. После свержения Убико в 1944 году в 1944–1951 годах Арбенс был министром обороны. С 1951 по 1954 год – президент Гватемалы, пытавшийся проводить прогрессивные реформы («Гватемальская революция»), но свергнутый в ходе военного переворота, организованного ЦРУ. – Прим. ред.

8

Подробнее см.: Peter Kornbluh, The New York Times, «The CIA’s Foreign Policy«, Op-Ed Page, May 31, 1997, и Larry Rohter, “Guatemala Digs Up Army’s Secret Cemeteries», The New York Times, June 7, 1997.