Метро 2033: Логово

– Это не доказано, – продолжал изображать скептика Николай. – Человек… не компьютер с микросхемами.

Хотя сам он считал, что человеческий мозг ничуть не совершеннее компьютера.

– Ну, вы олени. – Жиган вдруг стукнул кулаком по столику так, что собеседники подпрыгнули. – Если бы они не ушли… нам бы пришлось с ними драться. За эти дома, за запасы! Резать их бы пришлось. И не факт, что мы победили бы.

Да. Они, нынешние жители Мирного, не строили эти дома и не покупали их. Они пришли на все готовое. Им просто повезло. Они пережили первые одиннадцать жутких лет в убежище, которое находилось в подвале стратегического завода, производившего резинотехнические изделия. Любые, начиная от презервативов и заканчивая промышленными противогазами и детскими защитными камерами. Это такая штука, куда можно упаковать ребенка до полутора лет, чтоб можно было брать его с собой в зону ядерного заражения. Некоторые из их группы на этом заводе работали, другие, включая самого Малютина, прибились со стороны.

Но потом убежище пришлось оставить. И им повезло, что тот самый Никитич во время вылазки наткнулся на этот поселок.

Уже потом они нашли там много оружия, в том числе автоматического. И все оно так и осталось целехоньким. Когда взломали оружейную комнату, то обнаружили в ней запечатанные цинки с патронами, штабеля винтовок, новенькие «калашниковы».

Само поселение казалось абсолютно нетронутым. Никаких следов борьбы. Только в одном доме – осколки стекла и пятна старой запекшейся крови. Кто-то, видимо, упал и поранился, опрокинув невысокий стеклянный шкафчик, будто так торопился к выходу, что налетел на него.

И все выглядело так, будто было покинуто в страшной спешке. Уже открытые консервные банки никто не забрал с собой.

Вначале они решили, что тел в городке нет. Потом нашли в одном из домов высохшую мумию древней старухи. А в другом – забытого в запертой комнате мертвого младенца примерно года от роду. И под конец – двух истощенных полумертвых собак, кобеля и суку, которые даже лаять уже не могли.

Будь у них выбор, они бы не остались в этом месте. Но не в их положении можно было копаться и привередничать. И за последующие десять лет они об этом не пожалели. Если не считать исчезновений, их ничто не тревожило.

Николай подумал, что он будет первым, кто узнает секрет. Даже если ответ будет банален… в чем он почти не сомневался. Он много читал про массовые самоубийства. Такой пример может быть заразительным. Инстинкт самосохранения проще отключить, видя чей-то пример.

Задумавшись, он не заметил, что Жиган с дантистом уже переключились на обсуждение оружия Последней войны.

– Ну зачем кидать на столицу?! Такую бомбу! Чтоб навечно стояла ничья?! – зубной врач говорил на повышенных тонах, что было для него не типично. – Тем более до них самих зараза рано или поздно дошла бы по атмосфере.

– А я говорю, сбросили, – не унимался Жиган. – Пиндосы.

– Сбросили, чтоб сердце России погубить. – Сарказм в собственных словах показался Николаю слишком ядовитым.

– Ну ты даешь, Петросян, – хлопнул его по плечу Жиган. – Если бы америкосы ограничились Москвой… да большинство русских людей им бы в ноги поклонились. Но они хотели нас всех уделать. До последнего… У, сукины дети! – Он погрозил кулаком низкому непроницаемому небу, затянутому тучами.

– Э-э-э! – вдруг, заикаясь, заговорил стоматолог. – А ну поглядите! Там… там.

– Да где? Поверни луч. Эх, сейчас бы прибор ночного виденья…

Прожектор со скрипом повернулся в нужную сторону, и дозорные остолбенели. Если бы винтовка не висела у Малютина на ремне, она бы выпала из его рук.

Посреди подъездной дороги, которая соединяла поселок со скоростным шоссе, шагал, спотыкаясь, темный силуэт. Человек. Без защиты. С непокрытой головой. Были хорошо заметны растрепанные волосы. Полуголый, вздутый. С обвисшими складками старой морщинистой кожи.

Все они трое вскрикнули одновременно, а Жиган дернулся так, что чуть не сломал самодельные перила и не полетел вниз.

Николай пришел в себя первым. Быстро слетев по лестнице с площадки, он в два счета догнал силуэт – до того, как тот взобрался на насыпь шоссе. Еще немного – и тот бы скрылся за навечно застрявшей фурой, в которой двадцать лет назад перевозили мебель от IKEA, и найти его в темноте было бы уже почти невозможно.

Но когда Малютину оставалось добежать всего пару метров до быстро удаляющегося человека, тот вдруг оступился – нога попала в яму на асфальте – и упал плашмя.

Старуха. В одной старой сорочке и смешных растянутых панталонах.

В этот момент товарищи догнали Николая. Он заметил, что оба дышат тяжело даже после такой небольшой пробежки.

Что ж, никто из них не молодел. И поэтому называть старухой эту женщину было бы не очень честно. В их ситуации год шел за два. Или даже за три.

– А ну, приведи ее в чувство, док. Жаль, что у тебя нет с собой ни одного из твоих инструментов, хе-хе, – смех Жигана явно был натужный, потому что все трое были, что называется, «на измене». – Еще чудо, что мы не начали стрелять. Эх, бабка! Ты какого черта сюда вышла? Да еще раздетая? Ты вообще, что ли, «того»? Жить надоело? – пытался докричаться мужик до бабули.

Но она не слышала его. Не реагировала.

Ни вода из фляжки, ни нашатырь в чувство ее не привели. Хотя упала она на мягкий ковер из листьев и грязи и не могла сильно ушибиться.

Хлоп. Неожиданно для всех всегда такой вежливый и предупредительный зубной врач отвесил ей слабую, но хлесткую пощечину. Но она и после этого не пришла в себя.

Естественно, Николай сразу узнал ее. Это была Галина Дмитриевна. Бывшая учительница музыки. Дочка ее с ним на ферме работала.

– Жиган, беги к Семенычу, – зубной врач начал давать им четкие команды. – Пусть носилки принесут. Надо ее в Клуб отнести. И Ольке сообщите. Скажи, мать совсем плоха! Мы ее тут покараулим. Вон… она встать пытается! Колян, держи ее, а то она себе только навредит! – крикнул он Малютину, и вместе они зафиксировали женщине голову, чтоб она не разбила ее об асфальт в неудачных попытках подняться. – Что она там бормочет?

Николай наклонился к самой груди женщины, приблизил ухо.

– Говорит, позвали ее куда-то.

– Кто позвал? – в один голос спросили и Жиган, не успевший далеко отойти, и дантист. – Кто?

– Бог.

Интерлюдия 4

Эксперимент, день второй

Май 2013 г.

Весь день у него брали анализы: некоторые унизительные, другие болезненные. Осматривали его, как лошадь на ярмарке. «Врачи-убийцы», как про себя он назвал этих людей, которым теперь принадлежала его жизнь, обращались с ним корректно. Их было не меньше четырех, но с ним постоянно имели контакт только двое – один его ровесник, другой пожилой. Хотя были и другие. В первый же день, когда он попытался качать права, старший из «врачей» нажал на кнопку, и через считаные секунды в комнату вбежал здоровый мужик в камуфляже.

«Поучи его порядку, Петя».

Набитый песком мешочек наносил болезненные удары, но не оставлял синяков. Вина пленника была в том, что он недостаточно быстро выполнял требования ученых. А эти люди явно были не медработниками. Тот же мужик отконвоировал его в операционный зал. Здесь осмотр продолжился уже с применением аппаратуры.

Зато по возвращении в «камеру» ему дали матрас и даже тонкое одеяло. Здесь, в отличие от тюрьмы, где его окружал миллион запретов, никому не было дела до того, что он делает в своей комнате. Можно было даже лежать днем на кровати. И не надо было держать руки на виду.

Все было бы хорошо, если бы не страх.

Утром кто-то начал кричать. Крики были пронзительные и отрывистые, звенящие почти ультразвуком, и непонятно было, человек это кричит или животное. Через пять минут от них странно заболела голова.

Похоже, хозяевам это тоже не понравилось. Их шаги заключенный услышал в коридоре. Вскоре крики прекратились.