Страница 70 из 126
Вечером мы собрались на кухне у деда, за столом, в центре которого дымилась румяная запеченная курица, обложенная початками ароматной кукурузы. Мы с мамой здорово нагуляли аппетит, так как успели сходить на море и проплыть не меньше полутора километров. Моя мама тоже хорошо плавает и очень это любит. Собственно, это благодаря ей я стала почти настоящей русалкой.
- Как мне этого не хватает! – все время повторяла она, с наслаждением заныривая в бирюзовые глубины и выныривая обратно.
- Так возвращайся.
- Мы с Игорем думаем об этом, - призналась она, когда мы плыли обратно.
- Правда? – обрадовалась я.
- Но не в ближайшее время, конечно.
- Лет через двадцать, когда выйдите на пенсию? – я была разочарована.
- Не знаю, - она засмеялась.
- Он тут даже ни разу не был. Вдруг ему понравится.
- Думаешь, тут может не понравиться?
Мама с восторгом и любовью смотрела на наш уютный милый городок, раскинувшийся на берегах аккуратной бухты. Если тут так хорошо, почему же она уехала и не возвращается? Я не спросила этого вслух, но так громко подумала, что она, видимо, почувствовала мою мысль.
- Я давно хочу вернуться, - сказала она. – Но есть некоторые обстоятельства.
Понятно. Всегда есть некоторые обстоятельства.
Но никакие обстоятельства не могли помешать нам наброситься на курицу, которую дед лихо разделал ножом. Мы ели с таким аппетитом, что за ушами хрустело и кости летели в разные стороны. Дед был доволен. Он очень любит, когда его еду уплетают за обе щеки и терпеть не может всяких там диет (которых периодически придерживается мама) и моего «что-то сегодня аппетита нет».
Мы сидели, пили ароматный чай со свежей мятой, потихоньку отщипывали пирожные – после курицы наброситься на них мы уже не могли. Было так хорошо, уютно... но меня не покидало ощущение, что чего-то не хватает. Бросив взгляд на свободный стул возле деда, я поняла – не хватает бабушки. Раньше, когда мама возвращалась из очередной поездки, мы тоже сидели вместе по вечерам, пили чай с пирогами и блинчиками, болтали, смеялись... Нас было четверо, а теперь осталось только трое. На мои глаза навернулись слезы.
Я уткнулась в чашку с чаем, но остановить их уже было невозможно. Одна слезинка капнула в чай, оставив после себя круги на его поверхности. Я подняла взгляд, и мои глаза наткнулись на глаза деда.
- Разве ты не чувствуешь, что она здесь? – произнес он еле слышным шепотом.
Как он догадался? Я пожала плечами.
- Я бы все на свете отдала, чтобы она была сейчас с нами.
- Она с нами, - сказал дед уверенно.
Его голос дрогнул, но он смог улыбнуться. Я украдкой посмотрела на маму. По ее щекам тоже текли слезы, и она даже не пыталась их скрыть. Я накрыла ее руку своей. Дед положил ладонь сверху. Так мы и сидели, забыв про чай и пирог. Мою душу разъедала жгучая печаль. Мне очень хотелось почувствовать присутствие бабушки, но я, наоборот, очень остро ощущала, что ее здесь нет.
Вся жизнь состоит из этого – боль, радость, снова боль и снова радость... горе и счастье, потери и обретения. И только когда рядом те, кого ты любишь, можно пережить эти сумасшедшие американские горки.
После ужина я позвонила Нике, и мы поболтали, но совсем недолго, и обо всякой ерунде. Моя подруга не сказала этого прямо, но я почувствовала, что Эдик рядом, и что его присутствие мешает ей быть со мной такой, какой она обычно бывает – веселой, резкой, не стесняющейся в выражениях. Ну да, с ним же она не живой человек, а воздушное безе, травоядная нимфа и балерина Анна Павлова в одном лице.
Я снова почувствовала беспокойство за подругу. Притворяться в отношениях – это неправильно! Уж я-то знаю это, как никто другой. Когда-то, с Германом, я пыталась казаться и даже по-настоящему быть тем, кем не являюсь. И чем все это закончилось? Слезами, болью и зияющей раной в душе, которая затягивалась долгих два года. И, если бы не Аркадий, мне, возможно, понадобилась бы помощь психолога, чтобы вернуть утраченную уверенность в себе. Так, спокойно. Аркадий сейчас затесался в мои мысли случайно, и я аккуратно, интенсивными пинками, затолкаю его подальше на задворки сознания. Я не буду о нем думать!
Сегодня мама, как и обещала, осталась ночевать у меня. Я постелила ей в своей спальне, хоть она и сопротивлялась, порываясь пойти на диван.
- Ну дай же мне за тобой поухаживать, - возмутилась я. – Мне это очень нечасто удается.
- Извини, - тихо произнесла мама.
- Да ладно... – я даже растерялась от ее серьезного тона.
- Нет, правда. Извини меня.
- Да за что?
- За все.
Она стояла у окна, в моем халате, странно маленькая и беззащитная. Я оставила чистые простыни на комоде и подошла к ней.
- Я всегда уезжала, оставляла тебя одну...
- Не одну.
- Ты скучала по мне.
- Да, очень.
- И я тоже очень-очень скучала. Но какая-то сила все время гнала меня прочь отсюда.
- Я знаю. Тогда я не понимала, но теперь... я знаю.
- Если бы я могла все вернуть... я не была бы такой эгоисткой.
Мама теребила пояс халата и смотрела на меня снизу вверх, как будто это я была взрослой, а она – маленькой девочкой. Это было так странно... Мы как будто поменялись ролями.
- Самые лучшие дни в моей жизни – те, которые я провела с тобой, - произнесла она, и улыбка озарила ее лицо. – Я все время искала счастье где-то далеко, но находила только здесь, дома.
- Я недавно думала об этом. И решила, что в те моменты, когда ты возвращалась, тебе было плохо. Ведь ты приезжала потому, что у тебя где-то там опять что-то не получилось.
- Да нет же! Я приезжала потому, что хотела побыть с тобой.