Страница 27 из 126
- Ты победил, - задыхаясь, произнесла я.
- А мы, что, соревновались?
- А ты не заметил?
- Не-а.
- Врешь!
- Ну ладно, вру. Я всю дорогу тебе поддавался, но в конце решил взять реванш.
- Опять врешь. Ты еле полз, пока не заболел бешенством.
- Чем?
Я вкратце объяснила ему теорию Ники.
- Да! Точно! А я думаю – что это со мной такое, как будто крылья выросли.
Оглядевшись, я увидела, что мы на площадке не одни. С другой стороны поднялась группа туристов, они были такими же запыхавшимися как мы, а ведь поднимались по пологой стороне. Мы герои!
Как это обычно бывает, члены группы рассредоточились по площадке и защелкали телефонами и фотоаппаратами, пытаясь сфотографироваться на фоне гор в одиночестве. Аркадий тоже достал телефон и навел его на горные вершины.
- Все равно ничего путного не получится, - вздохнул он.
- Да, - кивнула я. – Даже самый крутой фотоаппарат не передаст впечатления.
А потом он повернул свой телефон на меня. Я протянула руку и закрыла экран рукой.
- Никаких фоток.
- Вот как?
- У нас все мимолетно, помнишь? Ни фоток, ни воспоминаний, ни сожалений.
Он молча посмотрел на меня и убрал телефон в карман.
Мы переместились на самый край площадки, свободный от туристов, уселись, свесив ноги вниз, и жадно припали к бутылкам с водой. Потом я достала из рюкзака яблоки и батончики мюсли, и мы закатили настоящий пир.
- Я бы сейчас слона съел, - сказал Аркадий, запихивая в рот целый батончик.
- Ну и зря бы ты это сделал. Нам еще обратно идти, а тяжесть в желудке очень мешает. Мюсли и яблоки – самая правильная еда в походе.
- Ерунда. Я бы съел целого барана и никакой тяжести не почувствовал бы.
Я протянула ему последний батончик.
- Это твой, - сказал он.
- Я вообще голода не чувствую. Горы заряжают меня энергией.
- Ну как хочешь.
Он проглотил батончик, запил его водой, придвинулся ко мне и обнял за плечи. Сидеть вот так, обнявшись, на вершине мира, было очень уютно.
- Как твой страх высоты? – спросила я Аркадия.
- Вообще я обычно его игнорирую. Как-то я даже прыгнул с парашютом. Пришлось, правда, памперс надеть во избежание эксцессов...
- Правда?
- Насчет памперса – нет. Обошелся.
- Ты очень смелый, раз вот так наступаешь на горло своим страхам.
- Нет, - произнес Аркадий каким-то странным, слишком серьезным тоном.
- Что – нет?
- Я не смелый. Я трус.
- Трусы не прыгают с парашютом.
Он ничего не ответил, но по тому, как он сжал мое плечо, я поняла, что его что-то всерьез гложет. Я бы могла спросить, о чем он думает, но он вряд ли стал бы со мной делиться. Да и не нужно мне знать о нем слишком много. Чем меньше, тем лучше. Поэтому я просто положила голову ему на плечо. Сейчас мы сидим рядом, нам хорошо вместе, но это скоро закончится. Хорошие моменты всегда заканчиваются, но обычно это бывает болезненной неожиданностью. В этот раз все будет по-другому. Сроки определены заранее, никаких неожиданностей, никакой привязанности и никакой боли. Мне нравится, когда все под контролем.
Ветровка мне понадобилась на обратном пути, во время спуска на канатке. Солнце к тому моменту почти погрузилось в море, перестав обогревать земную поверхность, в свои права вступила вечерняя свежесть. Внизу она приятна, а здесь, на высоте, вызывает легкий озноб. Натянув вышеупомянутый предмет одежды, я посмотрела на Аркадия взглядом «я же говорила», но на него мой взгляд не подействовал.
- Наконец-то я остыну, - обрадовался он. – Ветер приятный, как из кондиционера.
Я застегнула молнию на куртке и подумала, не надеть ли мне капюшон.
- Тебе, правда, холодно?
- У меня кожа не как у крокодила.
- Да, - Аркадий повернулся ко мне, - кожа у тебя нежная, шелковая. Как лепесток розы.
Я фыркнула.
- Рекламы насмотрелся?
- Ага.
Он продолжал сверлить на меня своими пронзительными серыми глазищами. Я тоже не желала отводить взгляд. Обычно подобные поединки я выигрываю на раз, но сейчас оставаться холодной и невозмутимой было очень трудно. В глазах Аркадия я видела то же, что чувствовала сама, хотя и тщательно скрывала, – непреодолимое влечение. Но мало ли куда меня влечет. Я же не животное, могу обуздывать свои инстинкты.
- Как раз сейчас лучше смотреть не на меня, а по сторонам, - произнесла я, не отводя взгляд. – Здесь очень красиво.
- С тобой ни один пейзаж не сравнится.
- А ты все же попробуй сравнить.
- Твои ямочки мне нравятся гораздо больше, чем все эти горы.
Я очень обиделась за горы. Я их нежно люблю, а он даже смотреть не хочет!
- Я тебе говорил, что ты прекрасна, как волшебный сон?
Это еще что? Ироничный комплимент или попытка сбить меня с толку и заставить отвести глаза? Посмотрим еще, кто кого собьет.
- Эй, расслабься. Меня больше не нужно очаровывать. Я уже очарована и на все согласна.
Я победила. Он моргнул и отвел глаза.
- Но не сегодня, - добавила я.
Сегодня я могу перемещаться только на четвереньках. Икры ноют, даже когда я просто лежу в кровати, в бедрах болят все сорок (или сколько их там) мышц, но самые болезненные места обнаружились, когда я залезала в ванну. При попытке поднять ногу и перекинуть ее через бортик резкая боль пронзила глубокие слои ягодиц. Оказывается, там тоже есть мышцы и они, видимо, в обычной жизни не работают, а включаются только при покорении вершин.
У меня и раньше после походов в горы все болело, но все же не настолько сильно. Вообще мои мышцы в тонусе, в течение всего года я бегаю, гоняю по набережной на роликах или велосипеде, иногда даже хожу в спортзал, хотя в целом больше люблю занятия на свежем воздухе. Но летом, в жару, все виды активности, кроме плавания, отваливаются сами собой. Чтобы покататься на велосипеде, нужно вставать часов в шесть утра, не только потому, что в это время прохладно, главное – набережная пуста. В остальные часы, вплоть до трех ночи, кататься придется по головам. Хуже всего даже не расслабленные пешеходы, с грацией медуз дефилирующие от кафешки к кафешке, а велосипедисты-камикадзе, севшие на двухколесного друга впервые за тридцать лет и напрочь забывшие, как поворачивать руль и жать на тормоз.