Страница 4 из 17
– Ташенька, что ты поднялась в такую рань? Сегодня ведь суббота…
Господи, вот же дура! Совсем забыла: сегодня же выходной. Какой ужас! Значит, не надо идти ни на работу, ни в институт… Значит, не забыться за этой повседневной будничной беготнёй… Как же стала ненавидеть Наташа выходные в последнее время. Нет, нужно придумать что-то… Нужно как-то убить эти два дня, пережить их… С Тамаркой куда-нибудь?.. Нет, нет… Тамарка уж точно поведёт на танцы да в клубы… Танцы – теперь?! Клубы – теперь?! Развлечения – теперь?! Нет, никогда… Когда война идёт, когда люди гибнут – как можно? Время раннее совсем… Что ж, для начала можно на службу сходить. В Церкви – когда в последний раз была? И не вспомнить! А ведь туда-то прежде всего и надо… Как это забыла она?.. Вот, теперь и исправить, наверстать, покаяться…
– Не спиться что-то, мама… – ответила Наташа рассеянно. – Пойду прогуляюсь немного.
– Иди, – пожала плечами мать. – Только оденься потеплее. Холодно уже…
– Конечно!
От кофе стало немного теплее, в голове прояснилось. Сейчас – на службу, а потом заняться учёбой. Запустила она несколько предметов в последнее время. Надо наверстать. Английский усовершенствовать… Надо бы на курсы пойти. Из зарплаты вполне можно выкроить нужную сумму… А завтра – на рынок. Холодильник уже пустой почти, а мама хворает. Так и пройдут выходные… Скорее бы…
– Мама, посмотри «Новости» и скажи мне, что там…
Глава 2.
«Нас предали, но нас не победили»
Хроника
01-20.09.99. Парламент ЧРИ утверждает указ президента Масхадова о введении военного положения в Чечне и принимает постановление о состоянии войны с Россией.
21 октября – 7 января 1999-го года. Освобождены Аргун, Гудермес, Шали, блокирован Грозный, федеральные силы продвигаются в предгорные и горные районы.
29.12.99. Боевики взрывают две ёмкости с хлором в Грозном.
31.12.99. В.В. Путин прибывает в Гудермес – вотчину Ахмада Кадырова и братьев Ямадаевых, чтобы встретить в войсках Новый год, и вручает награды отличившимся в боях российским военным
07.01.00. Москва заключает трёхдневное перемирие с боевиками.
09.01.00. Боевые действия возобновляются. Боевики вновь занимают Шали, Аргун и Гудермес. НТВ демонстрирует запись казни российских солдат в Аргуне.
«Через несколько лет нам придётся снова вернуться сюда и пройти весь этот путь во второй раз…» – сказал один офицер три года назад, когда преданная и оплёванная армия уходила из Чечни. Пророчество сбылось в точности!
И снова капитан Валерий Курамшин проезжал по знакомой местности, русской кровью политой, местности, где четыре года назад узнал доподлинно, что такое война, по дороге, которую тогда преградили колонне чеченские женщины, и командование разводило руками – не стрелять же по ним! – по проклятому навсегда маршруту: на Грозный!
С каждой минутой как наяву оживали в памяти картины недавнего прошлого: лица погибших товарищей, бои, танки… Вспомнилось, как писали с чёрным юмором на танках этих: «Нас в бой толкает Менатеп». Ведь знали ещё тогда, когда никто о войне и не говорил, крысы-кукловоды из высоких башен, что именно этот банк будет Чечню из руин восстанавливать, и уже посчитывали выручку, и делили. Загодя! Делили деньги, на крови сделанные…
Во что-то выльется эта вторая война?.. Кто скажет? Одно уж добро: не будут на этот раз Грозный танками брать. Этот танковый штурм Валерий на всю жизнь запомнил. Сказал незадолго до него министр обороны Грачёв, что он бы никогда не допустил такого, что брать город танками – глупость, а когда всё-таки стали брать, так тотчас и развернул на 180 градусов: иначе нельзя было!
Вошёл Валерий в город с ротой необстрелянных мальчишек, со всей России-матушки в этот ад свезённых, и поразился, как через несколько дней парнишки эти 18-летние уже воевали так, будто всю жизнь только тем и занимались. Это уж не солобоны зелёные были, а мужики, воины: налету схватывали всё, быстро обучались (а иначе-то в боевых условиях как? – замешкаешься чуть и пиши «пропало»!) – даже и противники отмечали это, и эксперты потом с удивлением констатировали: воевали парни наши лучше абреков. И только прогрессивная общественность видеть и знать того не желала, лила крокодильи слёзы и изгалялась садистски над чувствами родных: мол, трупами ваших сыновей усеян теперь город Грозный, и собаки обгладывают их! Да за это одно к стенке их уж надо ставить было, как предателей. Да не ставили, да полную волю давали им, да поддерживали их…
А солдаты сражались. И погибали. Под конец из роты капитана Курамшина уцелело лишь пятеро. И как сейчас видится: вечер был, снег с кровью и грязью смешанный, танк подбитый, стены разрушенные, убитые, раненые, а посреди всего этого – костёр, вокруг которого сидят они вшестером, тушёнку жуют, наконец, с водой и медикаментами привезённую. Санитары появляются, раненых уносят… Смотрел Курамшин на своих бойцов (и уж не командир он им, а просто товарищ) и чувствовал себя словно виновным. За то уже, что почти вся рота его погибла, а он, капитан, живой и невредимый остался. За то, что повёл мальчишек этих в бой, на погибель. За всё и за всех разом вину чувствуя и понимая, что теперь эта вина до конца дней с ним останется. Подошли командиры, благодарность объявили. Да только не раздалось в ответ: «Служим России!» Молчали солдаты, смотрели сурово, жевали.
– Теперь отдохнёте! – пообещали им.
Тогда сержант Пашка Охлопков, владимирец, с висками поседевшими, лицо, за дни эти осунувшееся, копотью испачканное, поднял, посмотрел на начальство и сказал твёрдо:
– Не нужен нам отдых. Мы теперь за наших рассчитаться должны!
И остальные согласились, а начальство переглянулось недоумённо и руками развело…
Где-то теперь Пашка? Жив ли? Из всей роты был он самым старшим. Двадцать лет ему было, и служил он уже второй год. Позже, после Грозного уже, получил Пашка ранение. Лёгкое, правда, но отправили его домой, и с той поры капитан ничего не знал о нём.
А Курамшин прошёл ту войну до конца. Сколько раз прижимали уже абреков, ещё чуть-чуть – и добили бы, а в последний момент приказ из Москвы – перемирие! Абреки за то время поправлялись, и начиналось всё заново. Однажды, получив такой приказ, полковник Таманов рацию выключил и радисту сказал: «Будем считать, что приказа мы не получали!» Банду блокированную тогда успели уничтожить, да полковник поплатился за то увольнением от службы за неисполнение приказа. А другие – исполняли. И каждый такой приказ скольким бойцам стоил жизни!
Лишь бы не повторилось такое в эту войну…
Хотя уже по пути к Грозному многое настораживало Валерия. Покуда двигались войска по районам пророссийским, зачистки проводились со всей жёсткостью: изымались у населения даже ружья охотничьи. А ещё был и вовсе из ряда вон выходящий случай. В одном из населённых пунктов дали старейшины добро на проход федеральных сил, а тут вдруг явился приказ о нанесении ударов по тому селу. Выбегали из домов женщины с детьми, кричали, что нет в селе мужчин, чтобы прекратили огонь, размахивали руками, а удары наносились. Боевиков в селе, в самом деле, не оказалось.
Вспомнился Валерию 1995-й год. Тогда мирным районам тоже доставалось с лихвой, а, вот, на лагеря и базы боевиков хоть бы одну бомбу сбросили! Берегли – их. Зато у чеченцев, против Дудаева воевавших, оружие изымали подчистую.
Чем дальше углублялись в Чечню, тем мягче становились зачистки. Оружие, на которое имелось разрешение, оставляли владельцам (ох, и постреляет оно ещё в спины нам!), а у иных и вовсе прописку лишь проверяли и только…
К Грозному шли быстро, в темпе хорошем, но уже в начале штурма его, как гром среди ясного неба, пришло известие: перемирие! И похолодело всё внутри у Курамшина. Сколько перемирий таких в ту войну было! Только прижмёшь гадину – и приказ: стоять! И закончилось одно из таких перемирий Буденовском. Неужели повторяется всё?.. Нельзя, нельзя сбавлять темп! Нельзя давать врагу продыху! Это ещё генерал Барятинский, с Шамилём воевавший, понял!